Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 8

– Мы поедем к господину Мельникову, чтобы документы об удочерении и усыновлении сделать. А затем… А затем твоя сестра займется изготовлением как раз бус и зеркал, в чем ваша будущая мать – я указал на Камиллу – будет ей очень сильно помогать. Тебе тоже найдется чем заняться, часов по десять ежедневно, так что ты не унывай. Дарья, сделай доброе дело, перестань суетиться и сядь за стол. Дарью Федоровну мы тоже попросим нам в этом занятии помочь: чтобы туземцы захотели бусы с зеркальцами покупать у нас задорого, нужно из Камиллы и Маши сделать писаных красавиц – и этим займусь уже я вместе с Дарьей. Заодно и ее красавицей сделаем, ну и Таню с Настей – тоже.

– А дикари? – жалобно поинтересовался Степа.

– Слово "туземец" означает вовсе не "дикарь", а просто "местный житель". Вот жители Царицына и будут у нас бусы с зеркальцами покупать. Увидят, какие у нас в семье красавицы – и захотят, чтобы и у них все красивыми стали. Понятно?

– Нет… – это уже дед вмешался. – Девушки-то у нас стройные да ладные, а… туземки… – дед, покатав понравившееся слово на губах, как-то плотоядно усмехнулся и продолжил: – Непонятно, как из коровы сделать красавицу таким манером: ее, корову, как бусами не увешивай, она коровой и останется. Только коровой в бусах – дед откровенно веселился.

– Жалко даже что среди нас коров нет… – с деланной грустью ответил я, – а то бы я показал… впрочем, коров мы найдем. Машка, ты не забыла еще как стекло варить?

– А в чем? печи-то нету, да и газу в доме тоже нет…

– Обещаю, я придумаю что-нибудь. А сейчас – все принаряжаемся и едем к Мельникову.

– Удочерим? – в голосе Камиллы прозвучало что-то мне незнакомое.

– И усыновим. Заодно получишь опыт в воспитании маленьких девочек – потом со своими тебе проще управляться будет. Но это так, заодно уж. Однако я обещаю тебе, что жалеть ты об этом не будешь никогда в жизни!

– Ну ладно… пойду переодеваться для визита.

– Доешь сначала, и давиться не надо, мы же никуда не опаздываем… Хотя нет, мы поедем не к Мельникову, и поедем не все. Камилла, ты все же подготовься к визиту, но первым делом мы навестим Леру Федоровой.

– Кого?

– Валерию Ромуальдовну. А к Мельникову мы завтра отправимся…

Камилла слегка нахмурилась: все же Валерия Ромуальдовна – молодая вдова, к тому же по местным понятиям еще и весьма красивая – а я "Лера"… Но лишь на секунду: вероятно вспомнила, как я это подал самой Лере.

Я же, чтобы "ничего не перепутать случайно", Федоровой "объяснил", что в британских владениях отчества нет вообще, и принято со знакомыми просто по имени обращаться. Причем – в "краткой форме", так как в подобных случаях использование полного имени означает, что с человеком и разговаривают-то, едва скрывая отвращение… Лера это приняла – и я потом узнал, что даже "распространила почин дальше": вот оно, пресловутое "преклонение перед Западом". Но мне так действительно было проще.

И ей – тоже: все же обращение по "краткому" имени для русского человека – это знак особой доверительности, сейчас – вообще "почти родственной" – и поэтому моя идея Лерой была воспринята "по родственному" весьма позитивно. И на следующий день к Мельникову "тараном нового предприятия" отправилась именно она – ну а мы с Камиллой "ее сопровождали" в качестве почетного эскорта.

Получилось даже лучше, чем я ожидал: когда крупный городской издатель говорит "всемирно известный писатель, гений русской словесности" – то это звучит весомо. И на этом фоне очень легко и даже не особо заметно проскочили переговоры об усыновлении Векшиных. Ну все же знают, что писатели – люди не совсем от мира сего…

Ну а затем наступили "суровые трудовые будни". Которые дед охарактеризовал очень просто: "бедлам с доставкой на дом". А затем, поглядев не недоуменные лица Камиллы и "детей", пояснил:

– Это в Англии такой известный сумасшедший дом для самых буйных помешанных.

Слово я знал, и даже понимал, что оно означает, а откуда оно возникло – узнал только сейчас. Но сделал вид, что всегда знал: я же как-никак "австралиец". А спорить с определением деда не стал: по-моему он еще очень "политкорректно" сказанул. А начиналось все так хорошо…

С утра я с Дарьей отправился на Диане по магазинам и уже через два часа привез кучу тряпья – если под этим словом понимать отрезы белого, черного, голубого и розового шелка. Впрочем, и материала попроще было немало – поскольку в составлении выкроек Дарья была мастером невеликим, то сначала я из дешевого ситчика прямо на "манекенах" – в роли которых выступили сперва Камилла, Таня и Настя, а затем Машка – сметал желаемое. А потом просто лишнее отрезал…

Но у обтягивающего платья, которое я "придумал" для Камиллы, был один недостаток: на современное белье его надевать было нельзя. Хорошо, что в магазинах я обнаружил очень неплохой английский белый трикотаж – для задуманного как нельзя более подходящий. Но когда "задуманное" было предъявлено Дарье, она сообщила, что "похабень эту шить не будет". Вот просто не будет – и всё!

Хорошо, что я ее все же успел узнать сильно заранее и слабые ее места помнил – так что легко получилось взять ее на "слабо":

– Я понимаю, ты просто не сумеешь такое пошить… ладно, придется поискать портниху в городе.

– Я не сумею? Да я что угодно сшить сумею лучше любой городской портнихи!

– Дарья, я и сам врать могу. То есть, я хотел сказать, что и сам такое сшить могу…

– Ты? Вы еще и шить мастер оказывается?

– Правильно, ты. Раз уж мы в одном доме живем, на "ты" обращаться проще будет, да и мне привычнее. Шить-то я не особый мастер, но раз уж ты не сможешь…

Через час "спортивный" топик-бюстгалтер и трикотажные трусики уже примеряла Машка, а еще через час – уже вся женская составляющая семьи. Похоже, Дарья сообразила, что я ее просто "развел", поэтому продолжала со мной спорить чуть не из-за каждого шва. И все равно каждый раз после моих слов "я понял, ты такого сшить не сможешь" пыхтя как паровоз шла и шила как надо. Что доставляло массу удовольствия младшим девочкам.

А "старшие девочки" занимались уже совсем другими делами. Правда, я к ним добавил еще и Олю Миронову – кое-что надо было сделать из грубого металла…

Развешанные по афишным тумбам объявления существенно повысили мою "популярность" в городе, хотя и без того слухи об "австралийском русском дворянине, убитом молнией у Ерзовки" по городу бродили. Провинциальная скука – а тут что-то необычное! Так что Илья Архангельский с некоторым даже удовольствием "продал" мне бронзовую табличку с мертвого паровоза. То есть я хотел ее купить, но он мне ее бесплатно отдал. А я ему – дал два бесплатных билета на мероприятие.

Олю – после того как она изготовила требуемую железяку (не знаю, как сказать "бронзовую") на базе щипцов для орехов, дед предложил тоже "превратить в красавицу": вслух он про "корову" не высказался, но явно очень желал обещанное превращение оценить. Ну что же, пусть оценит: в свое (в мое) время великолепная Кирсти Элли сыграла много кого, включая фею. И выглядела превосходно: ну кто бы усомнился в том, что это дама весом слегка за центнер именно фея? А Оле до трехсотфунтового варианта актрисы было еще весьма далеко…

Всю "химию" мы творили в небольшом флигилечке, стоявшем во дворе дома, и больше напоминающего бревенчатый сарай с двумя крошечными окнами. Ну не дома же из дроби делать окись свинца, необходимую для варки флинта! Небольшой тигель Машка привезла с собой, но газ до моего дома пока не дотянулся – и я быстренько сделал некое подобие паяльной лампы, работающей на керосине. Именно подобие: довольно трудно представить себе паяльную лампу с резервуаром размером с ведро. Ну а я ее фактически из ведра и сделал… то есть не лично я, конечно, а Вася Никаноров: в мастерских Илья Ильич не запрещал рабочим делать всякие мелочи "для себя" – в нерабочее время, конечно, и из "собственных материалов"… "Лампу" же я пристроил к печке, сложенной из приобретенных (у "очень частных лиц" с французского завода) огнеупоров – мне их и потребовалось пара дюжин всего. Я бы и просто их купил – но ведь не продавали, а ехать за кирпичами в какой-нибудь Усть-Катав – явное извращение.