Три дьявола для наследницы (СИ) - Черчень Александра - Страница 17

Стоило признать, что прежде у него были огромные надежды на молочницу. В подавляющем большинстве случаев, даже если сама жертва особо ничего сказать не могла, опытный специалист при погружении был способен увидеть немало интересного.

А тут – ничего.

Первое пробуждение пострадавшей, уникальнейший шанс – и ничего!

Нахмурившись, василиск пододвинул поближе к себе раскрытую папку с данными по Наиле Денье, пытаясь обнаружить что-нибудь хотя бы в отчете медиков. Полистал, дошел до страницы с осмотром пациента и подался вперед, держа перед собой лист бумаги с витиеватым рисунком.

В левом верхнем углу значилось: “Знак начертан чернилами обыкновенными на пояснице пациентки. Значение символа установить не удалось. Шелла Данье утверждает, что не в курсе происхождения этого рисунка”.

Интересно.

Очень интересно!

Проклятье, почему ему никто ничего не сказал об этом? Что за некомпетентность? Неопознанный рисунок на теле жертвы может быть зацепкой!

Вот только... дает ли это им хоть что-нибудь?

Глава 7

Матильда Лиар

Рабочая неделя закончилась стремительнее, чем пролетает звезда в те особенные ночи, когда словно небосвод осыпается на грешную землю.

Настоятельница и святые сестры в своих учениях говорили, что звезды на небе – это души людей. И если человек умирает и выясняется, что при жизни он много грешил, то его душа попадает в ад. Падает с неба и разом в ад, где его вечность будут мучить черти и демоны. Ну а души праведников отправляются на новый круг перерождений, стало быть остаются на небе.

У меня всегда были некоторые вопросы по поводу массовой ссылки грешных душ несколько раз в год, но религия и тут могла ответить. Некоторое время грешники светили с небосклона потому, что Святой Кристиан и благостная Изольда не желали круглогодично считать, кто там сколько напортачил, а потому подбивали “отчет” в своей небесной бухгалтерии в определенные периоды.

— Лёдушка, радость моя… — вкрадчиво раздалось над головой, вырывая меня из размышлений.

— Да? — чуть вздрогнув, спросила я, переводя рассеянный взгляд на опустившегося в кресло рядом Синтара.

— Вкусно ли тебе? — заботливо спросило начальство, подпирая подбородок рукой и с лаской глядя на меня.

— Безумно. — В знак того, что мне действительно ну очень вкусно, я облизала вилку и положила ее на тарелку.

Взгляд беловолосого неуловимо изменился. Лишь взгляд, ни единая мышца на лице не дрогнула, но атмосфера стала иной, и это смущало.

Синтар внимательно посмотрел сначала на со вкусом облизанную мной вилку, а после на мои губы. Последние разом почему-то закололо, и сразу захотелось сбежать от радушного хозяина куда подальше.

Все же владелец кладбища меня притягивал, как редкая разновидность крайне ядовитого цветка. У него приятный, пряный аромат… которым он подманивает беспечных насекомых, а после с наслаждением их ест! Хлоп, сомкнулись створки – и нет мушки.

В общем, мне смотреть на Синтара очень нравилось. Он был красив и экзотичен – дальше некуда.

Но на этом все, спасибо.

Я поднялась, сгребла посуду и отправилась к мойке. Пока намыливала первую тарелку, к столешнице рядом прислонился беловолосый.

— Это хорошо, что тебе вкусно, — задумчиво протянул он. — Я рад, что у меня получается тебя баловать.

От слова “баловать” вообще капец страшно стало! Потому что балуют или любимых женщин, или любимых зверушек. Во вторые я никак не годилась!

— А я рада, что у меня получается хорошо вам служить, — лучезарно улыбнулась я в ответ, поставила тарелку на сушку и по-быстрому сполоснула кружку. Ура, теперь можно стремительно делать ноги!

— В общем, так как ты, едва приехав в Унтар, сразу устроилась на работу и еще ничего не видела, я хотел предложить где-нибудь прогуляться. Покажу город.

Я всем телом развернулась к шелье Наэрну и развела руками:

— К сожалению, у меня на сегодня планы.

Светлые глаза едва уловимо потемнели.

— Хорошо, а завтра?

— И завтра тоже планы, — замялась я и, вытерев руки о полотенце, сообщила: — Спасибо огромное за предложение! А сейчас я тороплюсь, совсем опаздываю.

И под незаконченное “и куда же?” я выскочила из кухни и практически взлетела по лестнице на второй этаж. Уже там, шмыгнув в свою комнату, я прислонилась к двери и нервно закусила губу.

Это же было просто вежливое предложение – устроить бедной сиротке экскурсию, да? Там же не было подоплеки? Конечно, не было!

Даже если была, мне спокойнее думать, что нет.

Дальше я стремительно собралась, переоделась в легкое платье, влезла в ботиночки и выдвинулась по направлению к дому лорда Дарьена.

Ну а там меня с порога встретили как родную. Даже нет, не так. Как родненькую!

Дворецкий, едва открыв дверь, всплеснул руками и воскликнул:

— Шелла Лиар, вы все-таки пришли! Радость-то какая! Чай-кофе или сразу отметим?

— Что отметим? — тупо поинтересовалась стремительно затаскиваемая в холл я.

— Ваше присутствие! — возвестил слуга и, склонившись к моему уху, добавил: — Обычно барышни сюда не возвращаются, что расстраивает.

— Почему? — меня настолько выбило из колеи такое бесцеремонно-сердечное обращение, что я оказалась способна только на односложные слова.

— Ну… ученый же.

Старый асур это произнес с такими интонациями, словно говорил: “Так извращенец же!”

— И как это влияет на… на производимый на барышень эффект?

— Лучше вам не знать!

Дальше меня уверенно и неотвратимо привели в гостиную, посадили в роскошное кресло, обтянутое изумрудным шелком, и пригрозили, что сейчас же принесут поднос с редким чаем, достойным такой особы, как я! И с пирожными!

Если на моменте чая я думала о том, чтобы начать орать и звать Алиаса, чтобы он меня спас из чрезмерно заботливых рук старика, то, услышав про пирожные, решила повременить.

Во всякой девушке обязательно найдется место для пирожных, даже если она плотно позавтракала.

Потолстеть я совсем не боялась. Сложно бояться того, что никогда в жизни не случалось ни с тобой, ни с кем-либо из твоего окружения. Толстеть в монастыре, питаясь перловкой и черным хлебом, вот никак не получалось! Даже не знаю почему.

Спустя минут пять, когда расторопный дворецкий уже принес исходящий паром чайничек и тарелочку с малюсенькими пирожными, в комнате наконец-то появился хозяин дома.

— Кормишь Мотю? — поощрительно улыбнулся он слуге. — Молодец, корми, корми.

Неужели у меня настолько заморенный вид? Все так и норовят дать вкусный кусочек! Даже хвостатые туда же.

— Так девушка же! — так, словно это все объясняло, провозгласил старик. — А путь к сердцу женщины, как известно, лежит через вкусности, заботу и подарки. С едой я, так и быть, вам подмогну, а в остальном сами, молодой господин.

— Мотя – не моя девушка, — ни капли не смутился Алиас и сел в соседнее со мной кресло. — Она – моя возможная помощница.

— Да как хотите называйте, — щедро разрешил ему дворецкий. — Главное – ушами не прохлопайте!

— Иди уже, — отмахнулся от него лорд Дарьен и подмигнул мне: — Рад тебя видеть, Матильдочка.

— Взаимно, — кивнула я и, дождавшись, пока за пожилым асуром закроется дверь, спросила: — Что это за настойчивое желание пристроить тебя в добрые женские руки?

— Харвис… считает, что без жены и детей мой дом не полон. А часики-то тикают!

— У мужчин это вроде как не столь актуально, как у женщин, — заметила я, делая глоток и правда великолепного чая.

— Смотря в чьем понимании. — Тут хвостатый расплылся в очень загадочной улыбке и, подавшись ко мне, спросил: — Вкусно ли тебе, Мотенька?

Я подавилась пироженкой и отодвинулась, как смогла. В рамках моего кресла моглось не очень много, и я всерьез задумалась о том, как будет выглядеть, если я пересяду подальше.

— А что?

— Ну просто должен же я соответствовать должности радушного хозяина. — Он потянул носом и добавил: — Хотя я буду очень удивлен, если тебе будет невкусно пить сбор стоимостью в пять золотых за сто грамм.