Наследие (СИ) - "Фалько" - Страница 24

16 октября, Москва, МИБИ, раннее утро

Почти три недели пролетели незаметно и тихо. Никто не звонил, не беспокоил, казалось, даже не вспоминали обо мне. Мама проходила курс реабилитации в клинике Наумовых, говорила, что если всё будет нормально, то скоро можно подобрать протез. Доктор обещал сделать так, что механической рукой можно будет немного управлять, сгибать пальцы и сустав. Саша занимался организаторской работой, пытаясь обеспечить охраной объекты, постепенно переходящие в нашу собственность. Со слов мамы я знал, что задача оказалась непростой, но ему помогал кто-то из Наумовых, поэтому дело спорилось.

Проснувшись утром как по будильнику, обнаружил, что у меня затекло плечо, которое использовала вместо подушки Тася. Я попытался вытянуть руку, но она открыла глаз, посмотрела сонно, перевела взгляд на часы. Оказывается, это у неё привычка такая, проснувшись, всегда смотреть на часы. Оценивает, сколько ещё можно поспать. Поцеловала меня в щёку, затем села, потянулась.

— Встаёшь? — спросила она. — У тебя сегодня занятие с Геннадием Сергеевичем?

— Да, в половину девятого на полигоне. Хочешь посмотреть?

— Хотелось бы, но буду только отвлекать. Вдруг великий мастер не захочет делиться с тобой секретами в моём присутствии. Потом расскажешь, как прошло, — она посмотрела на меня хитрым взглядом. — Ты не забыл, что сегодня после обеда отборочный тур? Всё ещё думаешь, что твои подопечные смогут победить?

— Посмотрим. И они не совсем мои подопечные. Просто обещал с ними серьёзно позаниматься, если победят. Главное в соревнованиях это мотивация.

— Может, тоже своих немного замотивировать? — задумалась она.

— Ну-ка, с этого момента поподробней.

— Предложу им пару дополнительных практических занятий, — захихикала Тася, видя мой ревнивый взгляд. — Завтракать будешь?

— Потом, после тренировки. Или в клубной комнате поем или в столовой.

— Ага, — в её голосе появились наигранные ревнивые нотки. — Ждёшь, что тебя угостят. Как у вас в Японии это называется? Обенто.

— Почти, — рассмеялся я. — Скажи ещё, приготовленное с любовью.

— Ну-ну, — она покачала головой.

Нет, Таисия совершенно не ревнивая женщина, что неплохо, несмотря на то, сколько вокруг меня крутится красивых и молодых девчонок. Помнится, она сказала, что кредо Матчных ей очень подходит. В нём говорилось, что обмануть нас можно, но только один раз. Единожды обманувший не сможет больше заслужить нашего доверия. Мне всегда казалось это слишком категоричным, так как любой человек может раскаяться в содеянном и попытаться всё исправить. Но даже так, на данный момент только один человек, напрямую нарушивший данное мне обещание, удостоился подобной чести.

— Скоро у меня появится немного больше свободного времени, — улыбнулась она, подошла и погладила по голове. — Буду готовить тебе и завтрак, и обед с ужином.

— Да? — заинтересовался я, но она уже убежала в душ.

Минут через тридцать я уже шёл к полигону. Вот что за странная погода в России. Начало октября выдалось холодное и дождливое, а середина месяца радовала тёплой погодой. Вчера было плюс пятнадцать градусов, я уж подумал, что зиму проспал и весна началась. Такую погоду обещали до конца месяца, а уже в первых числах ноября снег и похолодание. Жаль, что всех студентов обязали заниматься по утрам исключительно в помещениях и залах. В том числе и мне запретили проводить утреннюю зарядку на улице. Вместо этого выделили просторный легкоатлетический манеж с хорошим покрытием центрального поля.

На полпути к полигону почувствовав всплеск силы позади, оглянулся, но ничего не заметил. Прислушался.

— Хорошая погода для утренней тренировки, — раздался за плечом голос ректора. Я аж подпрыгнул от неожиданности. Он улыбнулся, видя мою реакцию. — Доброе утро, Кузьма.

— Драсти, — ошарашенно выдавил я. — А Вы как… там и… сразу тут?..

— Небольшой трюк, или как говорят иллюзионисты: ловкость рук, — он зашагал к полигону. — Как у тебя дела, не тратил много сил?

— Нет, наоборот, немного подкопил, — я посмотрел на ректора недоверчиво.

— Это хорошо, — кивнул Геннадий Сергеевич. — Но силу надо только накапливать, но и тратить. Чем больше и чаще расходуешь, тем быстрее прогрессируешь. Кстати, как прогресс у твоей ученицы? Получается? Так поздно перестроиться, чтобы изучать укрепление тала, уверен, это непростая задача.

— Нормально, — кивнул я. — Развивается понемногу. Сейчас спокойный этап, что-то сродни переходу со стадии специалиста к эксперту. Нужно почувствовать силу, уметь правильно её использовать. Она необычно быстро прогрессирует, может, уже к весне мы приступим к следующему этапу. И тогда в МИБИ она станет самой сильной среди студентов.

— Приятно это слышать, — он улыбнулся. — Главное, чтобы она себя не загоняла. Сейчас у неё такой возраст, что легко можно подорвать здоровье и никогда больше его не восстановить. Надеюсь, ты это понимаешь? Она женщина, прежде всего, а потом уже одарённая и будущий мастер.

— Конечно, я это понимаю, — быстро закивал я, под его взглядом. — И она сама об этом говорит.

Ректор кивнул. Мне же показалось, что он сейчас так намекнул, что хочет увидеть правнука, недели ещё одного мастера в семье. Вот что ему мешает сказать об этом прямо? Вроде серьёзный мужчина, великий мастер, но в таких вещах может только намёки делать и надеяться, что я всё пойму правильно. Того и гляди, завтра придёт и скажет, что у него есть знакомый парень, её возраста, который давно хочет с ней познакомиться.

— Ты с генералом Осташкиным знаком? — спросил он. — Он начальник комитета госбезопасности. Хороший друг нашей семьи.

— Нет, вроде, не знаком, — я искоса посмотрел на ректора. Однако, хорошие он связи упомянул.

— У него внук, Сергей, примерно твоего возраста. Надо бы вас познакомить. Он как раз в этом году, в прошлом учебном, закончил МИБИ. Вы с ним немного разминулись.

— Почему бы и нет, — отозвался я, стараясь, чтобы голос не звучал подозрительно. — Можно и познакомиться.

Пару минут шли молча. Свернули на второй дорожке, ведущей к полю с бетонными блоками. Добрались до удобной площадки. Ректор огляделся, что-то прикинул.

— Давай начнём с давления силы. Садись, — он подал пример, усаживаясь на один из блоков. — Буду постепенно увеличивать давление и когда дойдёшь до предела, просто подними руку.

— Хорошо, — я постарался удобно устроиться на блоке.

Начал Геннадий Сергеевич сразу круто, неплохо придавив меня. Хорошо, что это не физическое воздействие, иначе бы вдавило так, что блок подо мной развалился на куски. Но даже так ощущения не из приятных. Словно кто-то пытается запустить внутрь твоей грудной клетки руку, ухватить покрепче нутро и вырвать. А когда эта сила нарастает, чувствуешь себя больным клаустрофобией, который застрял в узком лазе под горой. Застрял так, что нельзя вдохнуть. Чувствуешь, как эта гора давит на тебя, как постепенно сужается проход. Становится трудно дышать…

Я поднял руку и давление резко исчезло, позволив набрать полную грудь воздуха.

— Неплохо, — кивнул он. — Особенно если учесть возраст. Любой из мастеров, кто попадал мне под горячую руку, давно потерял бы сознание. Возьмём этот уровень за основу.

Пока я приходил в себя, он достал из кармана что-то похожее по форме на хоккейную шайбу. Это оказалась своеобразная свеча. Поставив её на бетон, коснулся фитиля пальцем поджигая. Минуту молча смотрел, как она горит.

— После того как одарённый сможет использовать силу вне своего тела, превращая её в любой вид энергии, огонь, молнию, всё что угодно, он становится мастером, — наставительно сказала ректор. — Это не просто, потому что не все могут постичь, во всех смыслах, что такое сила. В Китае её называют Ци. Их философия неплохо укладывается в то, что представляю себе я, поэтому возьму за основу её. Они считают, что Ци лежит в основе вселенной. Буквально всё существует благодаря её движению и взаимодействию. Поэтому неправильно думать, что только одарённые могут создавать особый вид энергии, превращая ничто в молнию или давление воздуха. Ведь даже этот огонёк несёт в себе частичку Ци. И как только человек становится способен использовать его, он поднимается на ступень выше. В том же Китае его назовут Мудрецом, у нас — Великим мастером. Этот тест они использовали многие века.