Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 72

— Давайте я, — воодушевился Рябов, — на каноэ, под местных сойдём!

— Каноэ, говоришь? Дельно.

Отдав распоряжения, Макаров задумался — Рябов у него на особом счету, нужно бы представить к офицерскому званию. Будет прапорщик по Адмиралтейству[4], да не из худших. Говорят, ныне морскую пехоту возрождать затеяли, а не довольствоваться наспех собираемыми партиями из матросов и солдат.

Так унтеру там самое место, до ротного точно дорастёт. Дальше… не факт, но и так плохо разве? Жалование повыше, почёт.

— Пьют! — С восторгом доложил Рябов несколько часов спустя, вернувшись в душных ночных сумерках с несколькими пленными, — как в последний день!

— Повод какой есть? — Поинтересовался штурман Мэйси из конфедератов.

— А как же! — гыкнул Рябов по лошадиному, — от русских ускользнули!

— Я был уверен, что в этом районе только наше судно, — удивился Степан Осипович, повернувшись к Мэйси.

— Премии! — Без тени сомнения сказал Мэйси, показав желтоватые крупные зубы в кривой усмешке, — удирали от какого-нибудь облачка, да свою команду попутно напугали. Теперь премия полагается, раз удрали — страховщики ввели.

Макаров только сморщился на такое, хотя… англичане, да ещё и торгаши? Худшие представители рода человеческого!

Снова залопотал индеец, лейтенанту даже показалось, что понимает отдельные слова.

— Так это, — снова засбоил Рябов, — провести обещает по тёмнышку. Говорит, на судах в гавань не войдёшь под пушками, а на шлюпках легко. В рифах есть места, где проскочить можно. Так это… только проводников из местных индейцев взять можно, долю просит. Что?! Так это, ваше… товарищ лейтенант, ещё и головы просит. Чтобы мы, значица, пленных не брали или индейцам их отдавали.

Макаров собрался ответить отказом, не хватало ещё русским морякам с дикарями сотрудничать, да белых людей под пытки! Да и индейцев белым бы не отдал. Открыл рот… но тут же закрыл, вспоминая вехи нынешней войны.

Не по божески? Так не мы первыми начали, господа. Мятеж этот, отравление, царскую семью подорвали… С нелюдями можно не соблюдать законов чести, это просто бешеные звери.

Штурм прошёл без осложнений, захватить городок Кралендэйк на нидерландском острове Бонэйр удалось прямо-таки эталонно — спасибо фениям. Эти головорезы взяли в ножи немногочисленных часовых в Форт-Оранье, а дальше подобравшиеся вплотную штурмовые группы морской пехоты забросали казармы взрывчаткой, расстреливая выбегающих солдат.

Другая группа, во главе с Рябовым и его индейскими дружками, направилась в город поднимать рабов. Пусть формально рабство в колониях Нидерландов прекратило своё существование в 1863 году, но фактически мало что изменилось.

Власть имущие не могли теперь владеть людьми и продавать их, но делать их должниками, порой беззаконно, несложно. Формальной разницы нет, а фактически… всё то же самое.

Город заполыхал, всякое сопротивление подавлено и только в отдельных домах засели отряды голландцев.

— Выкурим!? — Азартно предложил бесшумно возникший рядышком Мэйси, постукивая пальцами по сабле.

— Зачем? — Отмахнулся Макаров, — добычи и так столько, что всю не погрузим. Опускаться же до прямого грабежа жителей…

— Не мы первые… — начал ирландец.

— Право у нас есть, — перебил его русский, — народ боюсь развратить. Не хочу, чтобы они грабителями становились. Пока склады обносим, это так… обезличенно, а как начнём жителей грабить, это уже другое.

В глазах фения промелькнули нотки сомнения, понимания и наконец тоски.

— Да… мы в своё время на этом погорели, многие наши товарищи из повстанцев стали бандитами. Понимаю.

— Мало чести в таких делах, — с тоской сказал Макаров, глядя на пожарища.

— Чести мало, да пользы много, — жёстко отрезал фений.

Грозный покидал дотла сожженный город, в котором погибли не только солдаты, но и все жители, взявшиеся за оружие. Трофейное вооружение раздали неграм, цветным и индейцам. Те будто задались целью отомстить за годы рабства, жестоко мучая вчерашних угнетателей. Подумать, чем обернётся их жестокость после прихода войск… но то их дело.

Крейсера союзников действовали жестоко, с предельной эффективностью. Всё чаще полыхали маленькие городки и посёлки, а число жертв давно перевалило за отметку в сто тысяч.

Английский флот вместе с флотами вассальными стремился успеть везде, защищая не столько граждан, сколько владения Британской Короны и возможность вести торговлю, не оглядываясь ни на кого. Жестокость обоюдная, в плен русских и конфедератов если и брали, то для дальнейших казней в совершенно средневековом духе. Прознав об этом, союзники перестали сдаваться в плен и сражались с ужасающей яростью, предпочитая гибель в бою.

Но никакая жестокость не могла исправить свершившийся факт — колонии Великобритании под угрозой. Торговлю не спасали морские конвои и гигантские средства, спешно вброшенные в строительство флота.

[1] В 1917 слово попутчики несло скорее позитивную окраску. Так называли писателей, художников, интеллигентов и учёных, которые не будучи большевиками в частности и революционерами вообще, относились с симпатией к идеям социализма. Однако постепенно это слово стало принимать негативную окраску. Так стали называть людей, которые с одной стороны привержены революционным идеалам, но по второстепенным вопросам расходились с большевиками достаточно сильно.

Условно: человек может придерживаться идеалов социализма, но при этом видеть этот социализм православным, мусульманским, резко националистическим и т. д.

[2]Крейсерство — разъезды военных кораблей по морю с целью захвата неприятельских торговых судов. Крейсерство получило развитие со времени парижской морской декларации 1856 г., которая, уничтожив каперство, т. е. захват неприятельских торговых судов частными же судами, сохранило право захвата за военными кораблями.

[3] Матрос-артиллерист в российском военно-морском флоте.

[4] Звания «по Адмиралтейству» в то время давали всем флотским офицерам, не относящихся напрямую к управленческому составу. Офицеры-артиллеристы, штурманы (они не считались настоящими офицерами) и так далее.

Артиллерийские орудия медленно, но верно уничтожали уцелевшие здания Петербурга. Бакланов, накопив сил и подтянув обозы, методично выбивал англичан из бывшей столицы. Да… можно констатировать уверенно — столичный статус Петербургу не вернуть. По крайней мере, не в ближайшее время.

Город проще отстроить заново, чем реставрировать, да и стоит ли? В народе откровенно говорили о Проклятом Городе, построенном на костях. По всему выходило, что быть Санкт-Петербургу обычным губернским городом, ну может чуть поважней других благодаря истории и наличию крупного порта.

— Сколько же их? В землю не один десяток тысяч положили, а всё не кончаются. — Пробормотал Фокадан, наблюдая в бинокль за атакой сипаев на позиции русских солдат.

— Этих-то? Да, тысяч сорок положили, — охотно отозвался сопровождавший его молоденький штабной офицер, — так себе вояки. Но по сравнению с какими-нибудь неграми, так и ничего, не сильно хуже наших туземных частей[1].

— А всего сколько?

Поручик задумался и выдал неуверенно:

— Только очень приблизительно могу сказать. Сами понимаете, англичане свои потери скрывают не только от нас, но и от своих же. Цифры очень уж страшненькими получаются. Европейцев немного погибло именно под Петербургом, они всё больше в тылах, штыками атаки туземных дивизий подпирают. Тысяч сто тёмненьких точно погибло, за это ручаться можно. Поговаривают и о ста пятидесяти, но подозреваю, что правду мы никогда не узнаем.

— Жуть какая, — искренне сказал попаданец, — в иной европейской кампании меньше солдат погибает, чем здесь положили.

— Пушечное мясо, — философски ответил штабной, — да ещё из колоний. Есть основания полагать, что сюда привезли части из числа неблагонадёжных. В Индии сейчас неспокойно, вы и сами то знаете. Так что выдернули части, которые могли бы перейти на сторону мятежников.