Больница людей и нелюдей 2 (СИ) - Соколова Надежда - Страница 3

— У нас в таком нигде не ходят, госпожа! Это неприлично! Вы же женщина!!!

— Роза, ты смерти моей хочешь??? Я тут скоро от голода окочурюсь! Давай джинсы!

— Госпожа, за столом должна собраться вся семья, и господин приказал…

В общем, в конце концов я не выдержала подобных издевательств над своим несчастным телом, вдохнула поглубже и, не стесняясь, перешла на великий и могучий народный язык. Меня, как ни странно, поняли, а лексику оценили. Девчонка густо покраснела, услышав красочные обороты, и сдалась: сразу и штаны стало можно надевать, и кофту безмерную. Главное, чтобы госпожа не расстраивалась. А госпожа не расстроилась, нет, госпожа просто после всех волнений и перемещения жутко хотела есть, причем что угодно, можно даже оборотня.

Служанка стояла в стороне, с неодобрением наблюдая, как я самостоятельно влезаю в сменные темно-синие джинсы и сверху напяливаю такого же цвета лонгслив на размер-полтора больше. Так, волосы, что уже по плечи отросли, забрать в пучок, на ноги — балетки, и можно спускаться к столу.

Вместе с Розой спустились на первый этаж и направились к обеденному залу, расположенному в дальнем конце холла. Пока шли, я постоянно крутила головой: ох, мамочки, это здесь теперь жить придется? Вазочки, скатерки, столики на гнутых ножках, картины… Прямо музей, а не дом, самый настоящий Эрмитаж, каким его на фотках в Интернете показывают. А самое пугающее — идеальная чистота вокруг. Я, конечно, тоже не неряха. Но вся эта вылизанность, прям-таки стерильность, пугает до одури: идешь и вдохнуть боишься.

— Госпожа, — служанка торжественно открыла широкую, даже на вид тяжеленную деревянную дверь, выкрашенную в темно-коричневый цвет, и почтительно поклонилась, освобождая проход. Вот же… Еще совсем ребенок, ей бы в куклы со сверстницами играть да мальчишек обсуждать, а не девкам всяким иномирным кланяться. Ладно, зашла.

Обеденный стол, длиной на всю немаленькую комнату, красовавшийся накрахмаленной белоснежной скатертью, мельхиоровыми столовыми предметами и изящной посудой, поражал взор вошедшего невероятным обилием блюд. На какое количество гостей тут накрыли? Судя по всему, человек на тридцать, не меньше, а то и на все пятьдесят. И где народ? Почему я вижу только оборотня, при виде суженой быстренько вставшего с самого дальнего стула?

Дождавшись, пока блохастик дойдет до невесты, я заметила:

— Служанка сказала, что ожидается семейный сбор, а я вижу только тебя.

— Думаю, будет лучше, если первый раз мы поужинаем вдвоем, пообщаемся без свидетелей, — неожиданно мягко улыбнулся оборотень и подал руку, красноречиво намекая на необходимость принять помощь. Да, Инка, попала ты, дорогуша, как та кура в щи. Сплошная галантность, блин, одни манеры, постоянная обходительность. Интересно, как скоро я здесь взвою?

Я нехотя протянула ладонь, отметила про себя, что руки у Конрада на ощупь теплые и сухие, а пахнет от будущего мужа на удивление приятно: морским бризом с ноткой цитрусовых. Что ж за духи у него такие необычные? Дойдя до одного из стульев, я уселась, опять же с помощью жениха, и с трудом подавила тяжелый вздох: таким макаром совсем передвигаться без посторонних разучусь… И в дверь перестану проходить, судя по объему продуктов… Буду как колобок лениво перекатываться по залам.

— Тебе настолько не понравились наряды? — оборотень сел рядом, вопросительно посмотрел глаза в глаза.

Хотела ответить нецензурно, но на этот раз сдержалась, лишь язвительно поинтересовалась:

— Тебе так нравится любоваться на огромных розовых свиней в кружавчиках?

Судя по задумчивому выражению лица, намек почему-то не поняли. Хм…

— Ты сам-то эти платья видел? На мою фигуру они точно не сядут. Ну или я потом из них однозначно не вылезу — так и помру, в этих несчастных розовых кружавчиках.

Блохастик неожиданно залился краской:

— Прости, пожалуйста, я попросил матушку подготовить твой гардероб, но и подумать не мог…

Ага, то есть это будущая свекровь мне гадость сделала? Ок, учтем на будущее.

Уже уяснив, что пополнение желудка для невесты действие священное, оборотень благоразумно с разговорами не лез, так что поедали мы приготовленное в благословленной тишине, жуя все, до чего только можно дотянуться. Как девочка умненькая, книжки разные в свое время читавшая, я догадывалась, что данный вариант трапезы — сильно упрощенный, специально для некоторых наивных переселенок с Земли, чтобы не тушевались в присутствии слуг и не боялись брать в руки тот или иной столовый предмет. И если мои догадки были точны, значит, в будущем нужно постараться поменьше появляться на семейных обедах и торжественных мероприятиях… Иначе и сама опозорюсь, и оборотня подставить могу…

Мясное рагу в сочетании с картофельным пюре и овощным салатом порадовало голодный желудок. Сверху я кинула кусок вишневого пирога и пару пышек. Все, теперь, кажется, насытилась.

Кофе со сливками и двумя ложками сахара взбодрил тело, но не разум. По последнему, судя по сосредоточенному выражению лица блохастика, сейчас начнут ездить, как, впрочем, и по ушам…

— Инка…

— Угум…

— Ты собираешься возвращаться в больницу?

— Предлагаешь запереться в спальне, просунуть тебе через окошко ключ и нежиться в постели, как кабачок на грядке, постоянно ожидая кое-кого и утром, и вечером?

Язвительность, как и ожидалось, не достигла цели: это чучело и глазом не моргнуло.

— Я понимаю, что ты — девушка деятельная, самостоятельная, в четырех стенах очень быстро заскучаешь, но, видишь ли, благородной даме не пристало…

— Где тут эта дама? Пальцем ткни.

— Не смешно…

— Именно. Ты что мне обещал три года назад? Самолично, между прочим. Что больница пойдет довеском к замужней жизни? Или за это время стратегия поменялась?

— Успокойся. Не надо пытаться гнуть ложку. Это особый сплав, его… Инка!

— Не надо гнуть, значит, будем бросать.

— Хорошо, я тебя понял. Завтра отправимся в этот рассадник паразитов. Вот инкуб обрадуется…

Ну… Сортарин, может, и правда обрадуется, а вот Сурина точно завоет от счастья…

Сурина:

Три года интернатуры пролетели, как вихрь: я успела привыкнуть и к частым ночным дежурствам, и к вечному недосыпу, и к постоянно нывшим и явно обнаглевшим пациентам всевозможных рас, и к невозможности отказать прямому начальству, когда тому в очередной раз не хватало энергии. Три года, без выходных, мы, интерны, в прямом смысле слова жили в больнице, потихоньку начиная взаимодействовать с людьми, как с докторами, так и с пациентами. Шарахались от нас по-прежнему, но ужаса в глазах поубавилось, и в особо тяжелых случаях, когда речь шла о жизни и смерти, Сортарин неизменно посылал одного из группы спасать этих мелких никчемных человечек.

Неделю назад наконец-то были сданы многочисленные теоретические экзамены, по каждому из предметов выучены сотни вопросов, написан и защищен доклад по основному направлению каждого из нас, получены долгожданные дипломы (теперь я могла с гордостью называться дипломированным реаниматологом), и вся группа дружно переехала на пятнадцатый этаж, поближе к коллегам, «матерым» врачам. На наше место уже взяли новых интернов, так что по коридорам теперь озабоченно бегали молоденькие дриады, тролли, лешие и вампиры. К моему удивлению, вампиров оказалось двое, оба — парни, близнецы, чуть моложе меня, той, что была при поступлении. И как только умудрились из клана сбежать? Мужчин у нас берегут…

Со своими драгоценными родственниками я по-прежнему не общалась: Джеральд, не сумев заполучить Инку, исчез с горизонта, потеряв интерес к безголовой младшей сестре, остальная «родная кровь» показываться в стенах больницы не спешила, предпочитая брать меня измором — жизнь долгая, когда-нибудь я появлюсь вне стен БЛиНа, и вот тогда на мне точно отыграются… А пока же я проводила все свободное время в комнате в общаге, в полном одиночестве, стараясь не думать о завтрашнем дне и его многочисленных проблемах.