Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 51

Повисла тишина. И не было звука громче, чем наше молчание.

– обещаю, больше никогда не буду умирать… На этой неделе, – неловко пошутила я и, посмотрев прямо на ворона, заметила, что на его висках появилось чуть больше седины. Из-за Эйроу? Или… меня? Но я ведь и так труп, которому по стечению обстоятельств удалось слегка задержаться на этом свете, хотя и в не слишком типичном для живых виде.

– Постарайся, - он произнес это удивительно нежно. И я поняла, кто виной тому, что пара черных перьев у ворона стали серебряными.

– Ар… Прости. До встречи с тобой, по рассказам Нари и Варлока, я думала, что ты бесчувственный, холодный, расчетливый…

– Неужели теперь ты думаешь, что я нежный зайчик? - Он изумленно вскинул бровь с видом «мне уже начинать обижаться?»

– Нет. - Печально улыбнулась. - Но за эти дни рядом с тобой я поняла нечто важное: умереть за страну и императора – просто. Гораздо тяжелее жить и служить. Поэтому прощу, Ар, не следуй по легкому пути. Ты же упрямый, несшибаемый…

– Может, несгибаемый? - иронично уточнил ворон.

– И это тоже! – фыркнула я. Ну, подумаешь, оговорилась. – И вообще, я, может, впервые комплименты понравившемуся эйру говорю. Еще немного – и открыто признаюсь в чувствах.

Вместо меня решил признаться мой желудок: в чувстве глубокого, искреннего и всецелого голода. Но помимо жажды гастрономической меня терзала еще и информационная, и она была во сто крат сильнее.

Я оценила, как ворон виртуозно свернул от политики, обозначив лишь вершину айсберга – судьбу Эйроу, и выразительно побарабанила пальцами по простыне. Вышло впечатляюще: всего один жест – и сразу пять прорех на еще пару мгновений назад абсолютно целом полотне. Даже выцеплять застрявшие черные когти из дырок пришлось. Под сдерживаемые смешки ворона.

– Значит, отчаявшийся офицер, потерявший дочь… – проговорила я с расстановкой, словно произнесенные слова помогут мне уяснить их суть. При этом усиленно делала вид, что с простыней получился не конфуз – а это была демонстрация боевой мощи нежити. - Он согласится примкнуть к заговорщикам, отправиться в прошлое и помочь Рунур бежать из камеры, чтобы ренегаты спасли его дочь, не дав остановиться ее сердцу.

И начала загибать пальцы, высчитывая дни с момента побега.

– Подожди, он что, вот-вот прыгнет? Ровно ведь четыре дня прошло. И…

Только тут я вспомнила, что именно столько осталось до переворота. Внутри все оборвалось.

– Да, сегодня. И вернется в прошлое не на сутки, как это было раньше, а на четверо суток назад.

– Но ты говорил, такое невозможно…

– Невозможно, если один маг жертвует жизнью. Своей.

Договаривать ему не понадобилось. Я и без пояснений поняла: те, кто готовы затопить империю кровью революции, не поскупятся на три жизни чародеев.

– Ар, так что мы сидим, разговариваем! Нужно бежать, спасать…

Я вскочила с места и почувствовала, как на запястье сомкнулись пальцы ворона.

– Тай, я не сижу. Я выжидаю. Почувствуй разницу. И я рад, что до того, как все начнется, я смог увидеть тебя.

Я замерла, пытаясь прислушаться, уловить напряжение, которое должно было пронизывать весь воздух. Но не ощущала ровным счетом ничего. Даже неистребимого духа лекарских зелий, который обычно витает в целительской.

Лишь хроносы отсчитывали время. Часы, минуты до того, как Эйроу окажется в прошлом. Пройдет по коридорам отдела в утро побега, спустится в камеру и передаст арестантке амулет и письмо. Выполнит то, ради чего решил обменять свою жизнь на обещание возможности спасти свою дочь. А потом… умрет?

– Да. Его сожгут в пламени на той винокурне. И единственное, что останется от Эйроу, – его перстень, - Ар шумно выдохнул. – Полагаю, что Густава используют втемную. Обманут, возможно заверят даже, что смогут снять проклятие с Адель. Наверняка дадут инструкции в запечатанных пакетах, которые нужно будет передать кому-то из заговорщиков в прошлом. А зная Эйроу, вскрыть эти послания, предназначенные не ему, он и не посмеет.

Только когда Ар ответил, я поняла, что задала этот вопрос вслух.

– Но ты же допрашивал его сразу после побега, он тебе поклялся и…

– Я задал не тот вопрос.

– Что? - вырвалось у меня.

– Я спросил Густава напрямую, причастен ли он к побегу. Он ответил «нет» и сразу же принес клятву.

Мне стало все ясно: поскольку на тот момент Эйроу действительно не был в этом замешан, его сила не покарала его. ? расспрашивать о посещении камеры ворон не стал, раз слова зарока на крови подтвердили непричастность офицера, который на тот момент был действительно невиновен. Получается, Густав, отец еще живой Адель, не спускался в камеру, а мирно нес свою службу в отделе. И в это же время второй он, перенесшийся в прошлое, помогал организовать побег.

Мозаика сложилась в страшную картину ещё не замкнувшейся временной петли.

– И что ты намерен делать сейчас? - Я закусила губу.

– Как я уже сказал, выжидать.

Из дальнейших слов ворона стало ясно, что метка, оставленная на Эйроу, помогла не только определить его местоположение. Были выявлены имена больше сотни рядовых заговорщиков. Вот только пока оставалось неясным, кто же стоит за всем этим. Имя того, кто вложил в умы этих простых людей и магов мысль, что империи нужен новый правитель.

Массовая зачистка должна была произойти сегодня, на изломе ночи, когда Эйроу собирается прыгнуть в прошлое. Именно тогда можно будет не только разорвать петлю времени, но и вернуть проклятие Мороя, заключенное в артефакт, и – что тоже немаловажно – наверняка при таком ответственном событии будет присутствовать и тот, кто стоял во главе заговора.

– Значит, полночь… – задумчиво посмотрела в окно, где догорал закат, уже зная, это будет последняя, самая длинная в моей жизни ночь, наполненная ожиданием. И самая короткая ночь крови и нервов.

Весь отдел карателей, каждый маг в черном мундире сегодня будет сражаться. Но этой битвы не увидят мирные горожане. Надеюсь, что не увидят. И завтра утром они проснутся всё в той же империи. С тем же императором, так и не узнав ничего. Это если ворон рассчитал все верно. А если нет…

– У тебя все получится. Я верю. – Я прямо взглянула в разноцветные глаза.

– У нас. – Его рука легла на мое плечо. - Думаю, Тай, ты заслужила участие в операции.

– Спасибо. - Мой голос все же дрогнул. Еще недавно ворон ни за что бы мне этого не позволил. Связал бы арканами, запер в темнице, чтобы не помешала. А сейчас он делал мне самый щедрый подарок из всех, доступных для умертвия: возможность окончательно отправиться за грань, как настоящему боевому магу: сражаясь и мстя за свою смерть.

– Это всё… – договорить ворон не успел.

Звук кристалла связи перебил его. Ар извинился и, вставая, активировал амулет. Проекция, появившаяся в воздухе, заставила меня подобраться.

– Приветствую Вас, Великий князь Вильфред. - голос ворона звучал сухо и отстраненно.

– Арнс, брат, не до расшаркиваний. - Уже по одной этой фразе стало понятно, что случилось что-то чрезвычайное. Я вся обратилась в слух. - Через час начнется совещание. Ты должен на нем присутствовать. И предвосхищая твое возражение об опале: я клянусь, что сделаю так, чтобы отец тебя простил и дозволил быть на совете.

– Что случилось? - Всего два слова ворона, но столько в них было стали. Словно сошлись в поединке два заточенных до смертельной остроты клинка.

– Еще нет, но может. Объявление войны. Ящеры бьют крылом у границы и просят, нет, требуют пропустить их делегацию в столицу. Не объясняя причины такой срочности. Отец считает – это обманный маневр и что, как только он даст разрешение на влет в Эйлу, древние тут же воспользуются возможностью и спалят столицу дотла.

– И кто именно из драконов выдвигает требования?

– Сам Дьярвирон Пробужденный, - сказал как выругался его высочество.

Арнс сжал шнурок, на котором висел кристалл связи, так, что костяшки побелели.

– Понял. Буду. – С этими словами ворона амулет неярко вспыхнул и погас.