Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 38

– Слушаюсь! – сказал, словно резанул ножом по живому, Бозли.

Прозвучали слова клятвы, окутавшие его тело сиянием.

А я поняла: не виновен. Оставался лишь этот офицер… как его? Густав Эйроу, кажется. Неужели он?

Меж тем раненый страж покинул кабинет.

– Что с ним будет? – задала я вопрос ворону в наступившей тягостной тишине.

За окном догорал вечерний закат, погружая комнату в тягучие чернильные сумерки, пропитанные призраками шорохов опадающей листвы.

– С ним случится выбор, - огорошил меня ворон и пояснил: – Бозли придется решить, что для него важнее: семейные узы или долг офицера. Если он выберет первое – то сам подаст рапорт об увольнении. Если второе – то из него выйдет настоящий каратель.

– Не знающий жалости?

– Скорее, не имеющий слабостей, - поправил меня ворон.

«Как ты сам», – едва не сорвалось с моего языка. Я едва, на самом кончике этого рабочего органа всех сплетниц, сумела удержать первый, уже зародившийся в горле звук. И в попытке скрыть заминку встала, поправив черную куртку, которая была явно широка мне в плечах.

– Остался всего один, - глядя вдаль, на демоново колесо, которое в парке медленно вращало свои кабинки над городской суетой Эйлы, произнесла я. - Как думаешь, это он?

На улицах столицы багровела, золотилась осень. Пора, в которую особенно остро чувствуешь, что значит быть «здесь и сейчас». Сожалеть и… любить. Вопреки всему, всем законам, в том числе и законам природы.

– Это мы скоро узнаем. За тремя я уже установил наблюдение. Осталось допросить Густава, – мне почудилось, что в голосе ворона просквозила печать.

Я повернула голову, и оказалось, что ворон стоит прямо за моей спиной. Он подошел ко мне неслышно. И близко. Непростительно близко. Настолько, что между нами расстояние было не более двух ладоней.

– Это офицер, которого я знаю больше, чем служу карателем. Образцовый. Безупречный. Мальчишкой я равнялся на него… – он говорил, так же как и я глядя вдаль. Только что он там видел? Парковое колесо? Мосты через Кейшу или… кривую усмешку судьбы?

– Ты любишь осень? - Вопрос вырвался сам собой. От нестерпимо жгучего желания сменить тему. На какую-нибудь. Любую. Только чтобы выдернуть ворона из тьмы, которая будто окружила его плотным коконом.

– Да, – признание, короткое и неожиданное, произнесенное чуть хриплым голосом, от которого по спине у меня отчего-то пробежали мурашки. В нем звучали и страсть, и отчаяние, и сожаление. - Теперь, как ни странно, да. Я хочу запомнить ее. Именно эту осень. Ее вкус, запах, дыхание. Эту мятежную, печальную, зардевшуюся и объятую пламенем. А вместе с ней – тебя.

– Не стоит произносить подобные признания. Я могу и влюбиться. - Я обернулась и теперь смотрела прямо на него. А он – на меня. Хотелось признаться ему в ответ, что уже, кажется, и влюбилась. Но я, как и он, понимала: если нам с Аром что-то и светит, то только погребальный костер. Мой. Посему произнесла другое: – А что может быть хуже, чем влюбленное умертвие? Вот развеюсь прахом, превращусь в привидение и испорчу тебе всю личную жизнь. Стану являться призраком в спальню в самый неподходящий момент, когда ты будешь с дамой, и начну-таки давать советы.

На это мое воинственное заявление Ар… запрокинул голову, засмеявшись.

– Тай! Ты невероятна!

– Да у меня вообще много положительных черт, – подхватила я с охотой. – Например, я приятно пахну и элегантно одета. А кто будет утверждать иное – получит в глаз.

– Вообще-то я думал, что под «элегантно» дамы имеют в виду маленькое черное платье, - подтрунивая, включился в игру Арнсгар.

– ? у меня большая черная униформа. Но черная же!

– Я не спорю. - Уголки губ ворона дрогнули в улыбке. – И она тебе очень даже идет. - А потом ехидно добавил: – Когда не съезжает. С плеч.

И он нарочито поправил свой бывший мундир, который я нагло отвоевала у его гардероба.

– Но раз уж нам предстоит проехаться по столице в гости к офицеру Эйроу, то думаю, что стоит выкроить четверть часа и заглянуть в магазин одежды – и подобрать тебе что-то более… по размеру.

– А чем тебя не устраивает иллюзия? – Я вскинула бровь.

– Знаешь, обычно этот вопрос задают эйры, когда их дамы намекают им, что пора бы обновить гардероб, оплатив оный из мужского бюджета.

?ЛАВА 7

– Но я не дама. Я умертвие! – возражение вырвалось само собой.

Ворон, уже отнявший руки от моих плеч, как раз подошел к столу. Выдвинув ящик, достал кошель.

– И от этого ты стала мальчиком? - столь нарочито серьезно произнес он, что захотелось его прибить.

А потом мой взгляд скользнул на его запястья. Ладонь, что держала кабзу, стянутую шнурком у горловины и позвякивающую изнутри монетами. Пальцы ?ра. Сильные, надежные, умелые, талантливые, способные и нежно прикоснуться, и создать смертоносный пульсар. Его руки, которые были самой надежной в мире страховкой. И я решила: а почему это ворону можно меня дразнить, а мне его – нет?

– Ар, у тебя очень красивые руки… – с придыханием, копируя Алекс – лучшую подругу кузины и записную кокетку, - начала я. Судя по реакции карателя, чувств вложила даже с избытком.

Такого явного, таранного комплимента в лоб он от меня, похоже, не ожидал. Даже вдохом поперхнулся. Наверняка тут же вспомнил слова про влюбленное умертвие.

Я же выдержала паузу, чтобы ?р мог в воображении прокрутить все этапы традиционного соблазнения в стиле зомби: от последующей атакующей фразы в духе «да ты и весь целиком симпатичный» до прицельного прыжка на шею с криком «поцелуй меня, развратник!»

И лишь когда заметила, как напряглось его тело, готовое отразить нападение похотливого умертвия, в точности скопировав серьезный тон Ара, завершила фразу:

– …они настолько красивые, что так и хочется сказать: положи кошель на место и задуши ими себя, не транжирь госбюджет!

– Уф… – с облегчением выдохнул Ар. – Я уже было испугался за тебя.

– Не за себя? – невинно уточнила я.

– За себя я бы порадовался: когда тебе на шею готова прыгнуть симпатичная девица – разве для эйра это повод для страха? - тут же нашелся этот невозможный… каратель, одним словом.

– Даже если эта девица не совсем живая?

– Тай, порою мне кажется, что ты хоть и мертвая, но живее всех живых.

Я подозрительно посмотрела на улыбнувшегося при этих словах ворона. У-у-у, оптимист. Позитива на него не хватает!

– Кстати, один-один, Тай. Ты растешь.

– Хорошо, что расту, а не прорастаю… – парировала я, вспомнив, как в ночь моей смерти, перед тем, как сесть в магомобиль, меня точно так же провоцировал ворон.

А ведь за эти пару дней, проведенных в компании карателя, я поднаторела в провокациях. Если так и дальше пойдет, то из меня получится ну очень язвительное привидение. А что? Поселюсь в каком-нибудь старинном замке или даже императорском дворце и буду по ночам доводить бродящих по коридорам полуночников: смелых – до комнаты, трусливых – до нервного тика. Причем не запугивая, а исключительно беседуя с ними и тем их беся.

– Тай, ты так загадочно улыбаешься, что я начинаю подозревать недоброе. Как минимум покушение или переворот. - Ворон прошелся по мне взглядом, словно почувствовав, о чем я думаю.

– Не переживай, я ещё не разу не осуществляла переворот, в этом деле у меня абсолютно нет опыта, - скромно ответила я, умолчав, что в покушениях на одного сына императора я уже практиковалась. Даже пару раз. - Моя улыбка – это просто улыбка.

– Женская улыбка порою подобна опасному оружию. - Ворон вскинул бровь.

– Ух ты, да значит, я тот еще охотник за головами! – сыронизировала в ответ.

– Из уст некромантки эта фраза звучит двояко…

Эти, казалось бы, невинные слова была произнесены тем особенным тоном, который не оставлял сомнений: со мной нагло флиртуют! Причем кто – гроза империи, верховный каратель.

– Зачем? - вырвалось невольное удивление.

?ру пояснений не требовалось.

– Мы не можем изменить прошлого, но в наших силах жить настоящим. Пусть мы и знаем, что радость эта мимолетна.