Не место для людей (СИ) - Перумов Ник - Страница 39

Поезд вдруг дёрнулся, паровоз загудел так, что заложило уши. Со стола полетела посуда, Всеволод едва успел вцепиться в поручни под окном. Колёса визжали, поезд трясся, отчаянно тормозя.

Хлопнула дверь и в помещение ворвался слуга, ловко перехватывая руками медные ручки-скобы на стенах.

– Юный Владыка! – вся невозмутимость с него слетела напрочь. – Там… там на путях… машинист просит вас пройти к нему…

Поезд со скрежетом остановился, замер.

– Что на путях? – спросил Всеволод резко.

– Дракон! – растерянно разводя руками, произнёс официант. – Сердитый!

– Если дракон, то не «что», а «кто», – рассудил Всеволод.

Бульдозер не остановился. Пёр и пёр себе дальше, загребая отвалом верхний слой земли. И это была не странная корка, что под копытами Единорога-Тэль, нет, нормальная почва – с простыми, немудрёными подорожниками, ромашками, лопухами…

– Стой!

«Может, машину завели, да и упустили как-то?» – мелькнула мысль. Виктор бросился к ползущему бульдозеру, ухватился за проржавевшие, как и всё остальное тут, поручни, стараясь не угодить под гусеницу.

В кабине словно взорвалась динамитная шашка. Рычаги болтались туда-сюда в широких выкрошившихся пазах; от сиденья остался один скелет из гнутых труб да пара торчащих пружин; что-то тяжёлое раздробило приборную доску.

Не здесь управляли этим… механическим зомби, и остановить его можно было откуда угодно, но не отсюда.

«Виктор!..» – когда Тэль так кричит, да ещё беззвучно, Дракон уже не рассуждает.

Он спрыгнул, меняя облик ещё до того, как коснулся земли. Могучий хвост Дракона Возрождённого врезался в рыхлый и непрочный металл кабины, смёл её верх, отшвырнул на два десятка шагов, но бульдозер, как и полагается истинному зомби, этого даже не заметил.

Белый Единорог утопал в невесть откуда взявшемся болоте. Точнее, даже не в болоте, в чём-то навроде зыбучих песков.

Однако указывала она куда-то ему за спину, в сторону от зомби-бульдозера.

Там, в тумане, дружно зарычали моторы. Много. Десяток, не меньше, может, даже не один. Внезапно налетевший ветер принёс знакомый запах тяжело заработавших дизелей. Во мгле скрывалась целая армада этих механических созданий, и Виктор не смог не вспомнить Обжору и его Дракона Сотворённого.

«Найду – голову оторву!..»

Лишившийся половины кабины бульдозер продолжал ползти себе вперёд и уже почти добрался до колодца, когда ему прямо в радиатор ударил поток кипящего драконьего пламени. Капот сорвало, в разные стороны полетели полыхающие ошмётки, казалось, на этом железном скелете вспыхнуло всё, что способно было вспыхнуть, но машиной двигали, похоже, совсем иные силы, чем сгорающее в цилиндрах топливо, старательно толкающее поршни.

Бульдозер продолжал ползти. Драконье пламя на ржавом железе подозрительно быстро угасало.

«Zu schlagen, so zu schlagen, бить, так бить!», – как говаривал в таких случаях фельдмаршал Манштейн. А он, хоть и фашист, и гад, дело своё знал крепко.

Дракон ударил вновь, и там, где только что был двигатель, словно взорвалось маленькое солнце. Правда, и сам Виктор отдал столько, что не удержался в драконьем теле, вернувшись в человеческое.

От бульдозера осталась только рама да гусеницы. Однако и они ещё поскребли землю, упрямо отказываясь умирать, словно важнее всего на свете было ему сейчас повалить этот несчастный журавль.

Однако – поскребли и замерли.

Виктор, тяжело дыша, упал на одно колено. Голова кружилась, перед глазами прыгали зелёные чёртики.

«Нет! Поднимайся! Тэль!..»

Вокруг полыхнуло белым. Единорог встал на дыбы, вырвавшись из болотной ловушки, словно пробивающий броню подкалиберный снаряд, и одним прыжком оказался рядом.

Там, откуда она только что освободилась, расползалась мерзкого вида тёмная клякса. А чуть дальше неё – смыкался всё тот же туман.

– Милый?

Прохладные пальцы легли на виски, чуть надавили. Стало легче, в глазах прояснилось.

– Встать можешь?

Он не мог, но встал. Драконы падают только мёртвыми.

Из тумана вынырнула ржавая морда ещё одного бульдозера. Этот, содрогаясь от натуги и безбожно отрыгивая густую чёрную сажу, толкал перед собой груду глины пополам с булыжниками и валунами. Спихнул отвалом в чёрную кляксу, проехался туда-сюда, разравнивая. И – поспешно отступил, спрятался обратно в туман.

– Что за чёрт… – только и смог сказать Виктор.

Его Срединный Мир явственно сходил с ума.

Журавль благодарно качнул тонкой вершиной. Из-за колодца поднялась тонкая фигура в сером, высокая и бледная. Наборный пояс, на поясе – старый меч с вычурным эфесом.

Мёртвый. Тот самый, ради которых и появились Серые Пределы.

При жизни фигура эта была явно эльфом. Правда, столкнувшиеся тогда лоб в лоб заклятия его не пощадили – череп обтягивала синюшного цвета тонкая кожа, затылок и темя оплетала паутина неприятно-алых жил. Глаза оставались прежними, миндалевидными, но зрачки исчезли, а может, исчезла радужка, сделавшись иссиня-чёрной.

Мёртвые, в общем, редко кого обижали; и Предел поставлен был, дабы защитить их от грабителей и иных лиходеев. И всё-таки, всё-таки, даже сам господин Дракон старался держаться от Пределов подальше. Душно тут было, душно и странно, словно само время остановилось…

Время – остановилось.

Город – без времени, вспомнилось очень кстати.

Мёртвый меж тем приближался неровными и неверными движениями, хромая. Остановился, с явным трудом склонил голову, попытался что-то сказать, но из горла вырвалось лишь неразборчивое бульканье. Виктор вгляделся – у мёртвого воина разорвана трахея и кое-как залатана чуть ли не грубой мешковиной.

Эльф вытянул руку – получилось несколько мелодраматично, однако там, куда он указывал, туман медленно и нехотя прираздвинулся.

Нет, там не возвышалась какая-нибудь Тёмная Цитадель, вся ощетинившаяся шипами и шпилями с нанизанными на них телами жертв. Не оказалось и привычных пейзажей Серых Пределов, где магия сперва выжгла всё живое, потом вытащила из могил и сожгла вторично.

Там тянулась линия электропередачи. Не какая-нибудь «ЛЭП-пятьсот – не простая линия», про которую даже песни пели, обычная. Стоял автокран, сгружая бетонные блоки с тёмно-зелёного зверообразного ЗИЛ-150. И грузовик, и кран казались самыми обыкновенными, однако прямо на глазах у Виктора борт кузова треснул, а покатое крыло начало быстро ржаветь.

Из кабины ЗИЛа выскочил человек, глянул на расползающуюся ржавчину, сплюнул и вразвалочку зашагал прочь, засунув руки в карманы промасленного ватника. Грузовик дёрнулся было за ним, словно верный пёс, брошенный нерадивым хозяином, – и замер. Ржавчина быстро покрывала боковины дверей, краска осыпалась, одна за другой лопнули сами по себе фары. ЗИЛ, хоть и не новёхонький, но вполне приличный, стремительно превращался в такого же ржавого зомби, как и давешний бульдозер. Автокран вытащил из кузова последний бетонный блок, опустил его на дорогу; грузовик же захрипел мотором и обречённо пополз прочь – прямо туда, где стояли Виктор, Тэль и мёртвый эльф.

Эльф с надеждой воззрился на Виктора.

У Дракона сейчас не было сил, как выражается Нотти, «от слова совсем». Он должен был, он был обязан, но не мог. Этот несчастный бульдозер потребовал всего и даже больше.

И тогда наперерез несчастной машине ринулась Единорог. Как Тэль сумела перекинуться – Виктор не знал, поскольку знал другое: сколько сил она отдала, «легонько касаясь» его висков.

Однако прежде, чем Единорог добралась до обречённого ЗИЛа, ему почти под колёса кинулись двое, волочившие нечто, напомнившее противотанковый надолб из военных фильмов. Грузовик налетел на конструкцию колесом, нелепо и высоко подпрыгнул, так что полетели ещё целые куски ветровых стёкол; машина едва не перевернулась, но именно что «едва». Встала, зарычала гневно, дёрнулась – но уже не поехала, не покатилась, а поползла: скат пробит несколькими толстенными кольями, ещё пара упёрлась в землю перед покалеченной решёткой радиатора. Грузовик хрипел, рыл колёсами землю и даже сдвинулся с места, но полз едва ли быстрее черепахи.