Не место для людей (СИ) - Перумов Ник - Страница 14

– Что я в её возрасте? Дай-ка вспомнить… Танцевала в стриптиз-шоу у гномов – лет десять подряд. Прогнали – я же не росла. Потом в шайке жуликов резала кошельки. Лет пять. Надоело. Потом была подручной у мелкого мага Воды, тоже жулик был ещё тот, он меня выдавал за дочь – очень удобно, опять же, я всё время была милой юной девушкой. Когда маг состарился, выдавала себя за его же внучку… Да не хлопай ты глазами, я рассказывала! Он парней любил, а со мной был и впрямь как добрый дедушка.

Наверху, в комнате Нотти заиграла музыка – дочка поставила пластинку.

Виктор молча прошёл к леднику, достал кувшин с молоком. Вернулся за стол и мрачно сказал сыну:

– Всеволод, ты бы не грел уши…

– Будто что-то новое слышу, – дерзко заметил сын. – Мама сто раз рассказывала, как после изгнания нашего рода пришла в себя на берегу. Мало что помнила и умела. И много лет просто жила, потому что Единороги – они всегда ждут Драконов. А потом почувствовала тебя и за тобой пошла.

– И про гномов и жуликов рассказывала? – недоверчиво спросил Виктор. – И про этого… мага?

– Тебе надо было чаще заходить к детям перед сном, – сказала Тэль. – Конечно! Там были очень весёлые истории. И поучительные!

Виктор поперхнулся, взмахнул недовольно рукой, но смолчал.

– А ты сам в шестнадцать лет был паинькой? – продолжала Тэль. – Не ухлёстывал за девчонками, не гулял ночами?

– Не гулял! – сказал Виктор. – Ну… почти. А ухлёстывать ухлёстывал, и именно поэтому…

– Двойные стандарты, – сказала Тэль. – Юношам гулять можно, девушкам нельзя.

– Да потому что я знаю, чего там на уме у этих юношей! – взревел Виктор. – Потому и двойные стандарты! Вон, Сева захочет пойти гулять на эти… ярмарки хреновы… праздники плодородия селянские… пускай идёт!

– Очень надо! – возмутился Всеволод. – Не спать всю ночь, чтобы потом за тобой гонялись старшие братья и папаши! Эти папаши вообще ненормальные, можно подумать, от обнимашек и пары поцелуев за кустом их дочка превратится в тыкву!

Тэль расхохоталась, глядя на медленно пунцовеющего Виктора.

Всеволод сообразил, в чём дело, с редкой для него быстротой.

– Ну я пошёл, потренируюсь в воздушной магии! – выпалил он и выскочил из дома.

– Меня тут хоть кто-нибудь уважает или нет? – возопил Виктор. – Дочь дерзит! Жена смеётся! И даже сын-наследник глумится!

Тэль подошла и обняла его.

– Милый. Мы все тебя любим. У Нотти переходный возраст. Она не может не дерзить. Я над тобой ни капельки не смеюсь. А Сева… ну ты же знаешь, он такой, тугодумистый. Ляпнул и сам не сообразил, что сказал.

– Нет такого слова – тугодумистый… – пробормотал Виктор, понемногу остывая. – Да ты пойми… не заладился как-то визит…

– Что-то с бабушкой?

– С ней всё в порядке. Но она говорит, что чует беду. А какую – не поймёт… Потом на меня напали. В моей собственной квартире!

– Напали? – поразилась Тэль.

– Да! И самое главное – кто… Маги!

Виктор начал пересказывать историю о Красных Беретах. Тэль села рядом, слушала, хмурясь, качала головой. Потом осторожно спросила:

– Но ты их…

– Нет. Не съел, не сжёг, не растерзал. Потом решу, что делать.

– Странно. Маги в Изнанке… – Тэль пожала плечами. – Я… подумаю. Поговорю. Поищу.

– Жаль, что нас так мало, – сказал Виктор, сутулясь и глядя в стол. – Был бы у нас нормальный клан. Сотня Драконов, сотня Единорогов…

– Всё будет когда-нибудь, – сказала Тэль. – Нас уже четверо.

– Есть ещё где-нибудь такие, как ты? – спросил Виктор, помолчав. – Севка-то и впрямь растёт. Приведёт домой девчонку – и что? Даже если волшебницу. Станет ли она матерью Драконам? Как это всё работает?

– Я не знаю, – сказала Тэль, помедлив. – Я почти ничего не помню до того момента, как изгнали Драконов. Мы же загадочный клан, сам знаешь. И вряд ли кто-то в нашем мире помнит.

– Значит, надо спрашивать не в нашем мире, – пробормотал Виктор. – Ладно, Тэль. Пойду-ка я к Нотти. Скажу, что был резковат. Но потому, что испугался за неё!

– Вот и правильно, – одобрила Тэль. – Сходи. А я сделаю тебе нормальный завтрак. Аппетит-то драконий, небось?

– Я летел от самых Серых Пределов, – кивнул Виктор. И, чуть смутившись, добавил: – Над озёрами я сожрал стаю гусей. Ну, не целую стаю, трёх или четырёх.

– Живыми? – ужаснулась Тэль.

– Нет, огнём дохнул, они запеклись. И похватал, когда падали.

Тэль пожала плечами и философски заметила:

– Что поделать, такая у них судьба. Хотя лучше было бы ощипать и выпотрошить… Иди, поговори с дочкой. И зубы почисть!

Виктор улыбнулся и вышел. Тэль, качая головой и улыбаясь чему-то своему, открыла буфет. Задумчиво посмотрела на горшок с овсяным толокном.

– Тэль! – раздался крик.

И через мгновение Виктор ссыпался вниз по лестнице, растерянный и испуганный.

– Нотти в комнате нет! – крикнул он. – Её нет, и там… там…

Тэль, не спрашивая ничего, бросилась наверх.

Нотти оторвала голову от подушки и присела на кровати. Она даже не испугалась – возмутилась. Никто не должен входить без спроса, она это знала с самого детства! Даже мама стучала, прежде чем войти, даже папа. Разве что несносный Всеволод мог ворваться к сестре без приглашения.

Но в комнате не было ни папы, ни мамы, ни брата. У окна, спиной к ней стоял невысокий пузатый дядька…

– Обжора! – возмущённо сказала Нотти. – Ты… да как ты… как ты мог войти!

– В Замок бы не вошёл, ни-ни… – вздохнул Обжора, оборачиваясь. – Если хозяева уже там, то мне вход заповедан, ворота заперты, пути запечатаны, строго-настрого! А сюда… тяжело, конечно. Но могу!

Сейчас Обжора выглядел поприличнее, чем на морском берегу. Он всё так же носил рабочий комбинезон, вот только почище и поновее. И волосы были причёсаны, и усы подстрижены, и даже ботинки на ногах начищены. То ли коренастый работяга, то ли высокорослый гном.

Вот только он ни тем, ни другим не был.

– Ты, порождение Хаоса… – воскликнула Нотти с презрением. – Я позову отца, и ты поплатишься!

– Ну зови, зови, если хошь всю жизнь пробыть папиной Единорожкой… – фыркнул Обжора. – Мне что с того? Как вошёл, так и уйду. Тебе же хуже.

– Почему это? – спросила Нотти с подозрением.

– Почему? – удивился Обжора. – Не ты ли сейчас плакала, печалилась? Ах, почему ж я тут родилась!

Он на удивление удачно передразнил голос Нотти, и та нахмурилась.

– Объясняю! – быстро сказал Обжора. – Вопрос твой смысла, конечно, не имеет. Родилась бы в иной семье – была бы совсем другой. Так уж повелось, что клан ваш хоть и зовётся Драконьим, но девочки в нём рождаются Единорожками, а мальчики Драконами. Как правило… Тебе дана огромная сила, хоть ты по неразумению своему и мечтаешь об ином. Так что не печалиться тебе надо, а принять свой удел, повзрослеть. Как положено. Как случилось с твоей матерью, как случается с каждой Единорожкой.

– Ещё раз скажешь «Единорожка» – закричу! – пригрозила Нотти.

Обжора примиряюще поднял руки:

– Хорошо, хорошо. Единорог. Теперь слушай меня, времени у нас мало. Сейчас твой отец поворчит, да и пойдёт к тебе мириться. Он же у тебя хороший, добрый, – Обжора насмешливо фыркнул. – Тебе решать, пришёл твой час или нет.

– Что ещё за час? – спросила Нотти. Полезла в тумбочку, достала носовой платок, протёрла глаза, потом шумно, демонстративно высморкалась. Не собирается она разводить политес с тем, кто вообще человеком не является!

Обжора, видимо, убедившись, что завладел её вниманием, не спешил. Прошёлся по комнате, с любопытством изучая вещи. Мебель – красивая, резная, из белого лакированного дерева, его не заинтересовала, висящие в открытом шкафу платья и прочие Ноттины тряпки тоже (хотя Нотти и покраснела слегка, обнаружив, что даже бельё доступно чужому взгляду). А вот патефон, привезённый папой с Изнанки и исправно работающий в Срединном Мире, его привлёк.

– Ух ты… знатная машинка… – пробормотал Обжора. – Эн Эм пять сто два… Ух ты.