Жена для злого Санты (СИ) - Вайс Лора - Страница 27

— Правдивые, Кофус, правдивые.

— Поскорее бы.

Спустя минут пятнадцать Лиза вернулась с коробочкой, где лежали леденцы, сливочный ирис с орешками, несколько булочек улиток в глазури и большой бублик тоже в глазури, в шоколадной.

— Хороших продаж, Кофус, — кивнул ему Клаус, после чего двое покинули магазин.

— Взяла все, что хотела? — посмотрел на, не сказать что уж очень большое, количество сладостей.

— Да. Спасибо. Кстати, это тебе, — всунула ему в руку бублик.

— Забота о других, один из важнейших, — но Лиза его перебила.

— Перестань, пожалуйста, — и снова посмотрела в серые глаза, — я всего лишь угостила тебя бубликом, а не совершила подвиг вселенского масштаба. Тем более, нам все это досталось даром. Не идеализируй меня, Клаус, не надо. Я обычный человек, точнее, получеловек со своими плюсами и минусами.

— Извини…

— Куда дальше?

— Дальше мы можем посетить открытое кафе, все ж жевать бублик без горячего питья как-то не очень.

— Согласна.

Продолжение от 22.01

Маленькая кофейня располагалась через дорогу, а что особенно порадовало Лизу, с открытой веранды просматривался местный каток, где уже вовсю каталась молодежь.

— Присаживайся, — отодвинул стул с меховой подстилкой. — А я за напитками. Ты что будешь?

— Какао, если можно.

— Одна нога здесь, другая там.

И пока он заказывал питье, Лиза любовалась здешним пейзажем. Этому миру идет зима. Вот в Москве зима кошмарная — грязь, чертов реагент на всех дорогах, который работники местных жеков чуть ли не в лицо швыряют, серость и унылость. А тут красота.

Вдруг подул резкий ветер, подхватил волосы, обдал лицо ледяным дыханием, закрутил снежные вихри рядом с верандой, а спустя пару минут все прекратилось.

Клаус когда вышел, обнаружил Лизу, засыпанную снегом с головы до ног.

— Это что еще такое? — поставил на стол две чашки.

— Это у вас тут «вьюга небо мглою кроет», — принялась отряхиваться.

— Красиво сказала…

— Н-да, — смахнула снег с ресниц, после чего взяла кружку горячего какао. — Спасибо тебе за эту чудесную прогулку. Давно я так никуда не выбиралась.

— То ли еще будет, — как-то смущенно улыбнулся и поспешил укусить бублик.

А Лиза все смотрела на каток, на резвящихся детей на льду.

— Хочешь? — отвлек от созерцания.

— Что хочу?

— Покататься. В прошлый раз вышло все как-то скомкано.

— Я бы с радостью, — просияла улыбкой, однако спустя мгновение стало грустно. Вот она уехала, а Генри видимо все равно. Да, сама уехала, но не просто же так, за ответами.

— О нем думаешь? — снова Клаус вырвал из мыслей.

— Да, о нем…

— Хочешь быть с братом?

— Я уже не знаю, чего хочу. Все так навалилось. Хотя, пожалуй, есть кое-что, чего я точно не хочу.

— И чего?

— Лучше пока промолчу.

На самом деле Лиза осознала, что не хочет быть королевой. Возможно, это трусливо и недостойно с ее стороны, но если здраво рассудить, то куда правильнее, если власть будет в руках опытного правителя, который способен управлять, принимать серьезные и порою сложные решения, отдавать себя народу. Она к такому не готова. Во-первых, ее и не готовили, а во-вторых, ее место за прилавком или еще где, где нет такой ответственности.

— Ладно, пошли кататься. А то я со вчерашнего вечера только и делаю, что ем. Так и корма отрастет.

— Что отрастет?

— Попа, — и подмигнула ему, затем поднялась.

А Клаус машинально посмотрел на ее попу. Хороша! И тут же заерзал на стуле, в паху все резко восстало. Давно у него не было женщины, все как-то не до них. Но Лиза… Лиза само очарование. Вот бы ощутить на вкус ее губы.

— Клаус? — потрепала его за плечо. — Ау!

Он же поднялся, одернул жилет.

— Да, идем.

На лед выкатились вместе, Клаус бережно придерживал Лизу, чтобы та, чего доброго, не навернулась. Она же краснела и бледнела под его взглядом, что-то он смотрит как-то не так. Слишком много в глазах огня.

— Лиза, — развернул ее к себе лицом. — Я вот тут подумал. Ты ведь можешь пока жить у меня. Во дворце все равно делать нечего, там ни прислуги, ни порядка.

— Хорошо, — и опустила взгляд, вконец ее смутил, ну ты подумай.

И снова задул резкий холодный ветер, закружил снег, а минутой позже напротив двоих стоял Генри в своем истинном облике.

— Ты? — и губы Лизы растянулись в неуверенной улыбке.

— Не утерпел-таки, — хмыкнул Клаус, — покинул свое логово.

— Ага, — кивнул тот, после осмотрелся. Всех как ветром сдуло с катка. Боятся. — Хотел лично убедиться в двуличности своей женушки. С одним зажгла, теперь вот ко второму перебралась. Поближе к трону. Гены никуда не денешь.

— Ты это серьезно говоришь? — улыбка мигом сошла с ее лица, а внутри все похолодело.

— Абсолютно, — сделал пару шагов в сторону Лизы. — Твоя мамаша тоже любила жопой покрутить. Перед нашим отцом крутила, перед особо влиятельными советниками, а потом и вовсе ноги раздвинула перед каким-то проходимцем из того грязного мирка. Артикаста получит достойную правительницу, — усмехнулся. — Клаус тебя натаскает.

— Что ж, — а холод внутри сменился жаром от вспыхнувшей ярости, — ты тоже показал себя настоящего. Эгоистичное существо, которое привыкло упиваться жалостью к себе! От собственного малодушия загнобил всех вокруг!

— Высокопарно слишком, не находишь? — процедил сквозь зубы.

— Возможно… Клаус? — перевела на него взгляд, — у вас здесь можно развестись в одностороннем порядке?

А Клаус всмотрелся в глаза Лизы, его брови тут же сошлись у переносицы:

— Да, можно, — произнес как-то растерянно. — Но, может, не стоит рубить с плеча.

— Меня этот холодильник только что обозвал шлюхой, — произнесла с болью в голосе. — Все, с меня хватит, — затем посмотрела на Генри, — я думала ты тот самый. Урод!

И устремилась прочь с катка. Слезы душили, хотелось, как маленькой девочке забиться в уголок, закрыться руками и разрыдаться.

Когда Лиза покинула каток, Клаус посмотрел на Генри. И посмотрел с привычной укоризной, разочарованием. Генри ненавидел этот взгляд, с детства. Так на него смотрели родители, учителя, после и брат.

— Не нужно, — процедил Морозовский младший. — Я сыт по горло вашей правильной жизнью, вашей благодетелью и прочей мишурой.

— И отец, и мать, и я давно поняли, что ты сыт, — засунул руки в карманы, после чего тяжело выдохнул. — Ты с пеленок все пытаешься что-то кому-то доказать. Но мне кажется, сам не знаешь, что и кому доказываешь, Генри. Думаешь, мир против тебя? Да нет, — пожал плечами, — миру по большому счету плевать на тебя, каждый живет своей жизнью, своими чаяниями, проблемами, радостями. А вот ты восстал против своего народа. И знаешь, у тебя ведь появился прекрасный шанс исправиться, остепениться. Благодаря Лизе. Но, увы… ты и ее не смог удержать. Мне искренне тебя жаль, брат.

— Засунь свою жалость куда подальше, Клаус. И не строй из себя святого. Ты сначала посеял сомнения в ее голове, а теперь пытаешься прорасти розовым кустом на удобренной почве. Только корень у тебя гнилой. Как и у всей вашей шатии-братии в Совете.

— Убеждать тебя в абсурдности суждений не буду. Ты уже достаточно взрослый, — покачал головой. — И коль сам не понимаешь, то я уже бессилен. Возвращайся в скалы, Генри. Там идеальное место для тебя. Артикаста все равно скоро изменится.

— Это мы еще посмотрим.

— Забавно…

— Что забавно? — сверкнул очами.

— Ты и слова не сказал о Лизе. Опорочил ее, очистил свою совесть и снова толкуешь о своих обидках. Теперь-то я понял, что она для тебя ничего не значит.

— Зато, смотрю, для тебя уже многое значит.

— У нее есть сердце, в отличие от той же Олькен. И она не стремится к власти. А раз так, тебе с ней не по пути.

И Генри обратился вихрем, а спустя минуту его не стало.