Амулет Пандоры (СИ) - Алейникова Александра - Страница 23

— Ах ты поганец, — даже с некоторым восторгом сказал Дионий, вылезая из испорченных ботинок: лишить его обуви было практически единственным неудобством, которое ему могли доставить в бою. Не считая кровавых пятен на пиджаке, оставшихся после встречи с шаманом, вспомнил он.

Дионий скептически посмотрел на испорченный пиджак, стянул его с себя и отбросил в сторону. До белой рубашки кровь ягненка не дошла.

— Признаю, мне стало интересно, — сказал Дионий, — что еще есть в твоем репертуаре?

Зак выпрямился. Он хотел подпалить демона, но всего лишь испортил ему обувь. Значит, обычный огонь не помог, а обувь расплавилась благодаря наличию каких-нибудь металлических вставок…

В деревне волхвов Зак был кузнецом. С детства в нем преобладала Стихия Огня — мальчик умел разогревать и поджигать предметы руками. Свечи, спички, поленья, деревья — Зак тренировался на всем, но тяжелее всего давались металлы. Ковкие, пластичные соединения имели разную температуру плавления. И Зак медленно преодолевал эти пороги: на шестистах градусах сдался алюминий, на девятистах — серебро, на тысяче — золото и медь… Связь с металлами укреплялась: чем больше Зак тренировался, тем меньше они обжигали ему руки. Вскоре он мог уже не только держать металлы в руках и смотреть, как они растекаются по ладоням, достигая температуры плавления, но и лепить из них фигурки, украшения, оружие и бытовые предметы.

А потом научился делать это на расстоянии….

Зак быстро оглядел демона с ног до головы. На шее болтались какие-то веревки: значит, под рубашкой, вполне возможно, висят кулоны или амулеты. А еще есть часы и большая печатка с черным камнем на указательном пальце.

— Так это все? — с сожалением сказал Дионий и снова посмотрел на Велену. — Ты пойдешь со мной, дочь Старейшины, — он сделал к ней пару шагов и протянул руку, желая дотронуться до плеча.

Но тут же отдернул ее, чертыхнувшись на незнакомом присутствующим языке. По пальцу вязкими ручейками стекал серый расплавленный металл. Дионий подхватил оставшийся от кольца камень с гравировкой.

— Я использовал его в качестве печати. Лет семьсот назад… — Дионий покрутил плоский камешек в руке.

Зак только усмехнулся и перевел взгляд на веревки на шее демона. Дионий почувствовал, как под рубашкой разогреваются амулеты.

— А ты настырный, — сказал демон и, прежде чем расплавилась хоть одна вещица, сжал ладонь с камнем в кулак.

Шею Зака тут же что-то сдавило. Он рухнул на землю, задыхаясь и борясь с противником, невидимыми руками сжимающим его горло. А Дионий убрал камешек в карман и переключился на дочь Старейшины.

— Не трогай его! — закрикнула Велена, наблюдая, как Зак кувыркается по траве, отчаянно пытаясь освободиться из смертельной хватки.

Дионий подошел к Велене. Их разделял всего один шаг. Велена не ждала помощи. Кристиан забыл книгу, видимо решив, что на обряде она ему не пригодится, а жители деревни, на глазах которых девушка росла, пугливо отбежали и спрятались за деревьями. Отец… Старейшина, так радевший за жизнь Оракула, судя по всему, решил принести дочь в жертву.

«Я так и не провела ни одного обряда… — грустно подумала Велена и сразу же разозлилась. — Плевать на все. Плевать! Я буду сражаться».

Демон протянул руку и взял ее за подбородок.

— Не трогай того, не трогай этого… Иначе что? — спросил он, насмешливо вглядываясь в тревожные глаза девушки; она была в смятении. Первое мгновение.

Дионий даже решил, что она специально обманула его своей растерянностью, потому что уже через секунду в ее глазах вспыхнул гнев. Велена рванулась к демону и сильно прижалась к нему, блокируя удары в живот. В руке ее сверкнул нож. Велена явно решила: лучший демон — мертвый демон. Конечно, рациональнее было бы отрубить незваному гостю голову, но у Велены был только нож. Холодное лезвие уперлось Дионию в горло. Велена надавила на рукоять.

Дионию, опешившему от такого поворота, пришлось признать, что он потерял бдительность.

— А ты хороша, — усмехнулся Дионий, нехотя отпуская Веленин подбородок; он отступил на шаг назад, разрывая объятья с дочерью Старейшины и улыбнулся самой милой на свете улыбкой.

А затем слегка отклонился и, резко вскинув ногу, выбил из рук Велены нож. В следующее мгновение он был уже в руках Диония.

«Бабочка» складывалась и раскладывалась в его руках, перескакивая между пальцами сверкающими отполированными остриями, и казалось, что в руках демона как минимум три ножа.

Дионий продолжал разглядывать Велену. Девушка ему понравилась — настоящая воительница. Игнатиус будет в восторге. Наигравшись, Дионий сложил нож и спрятал в карман брюк. Щелкнул пальцами — и рыжий юнец перестал задыхаться.

— Идем? — просто спросил он у Велены.

Потерявшая оружие девушка покачала головой, мало надеясь на то, что ее мнение имеет значение.

— Ты будешь бороться за место Верховного Хранителя, Велена. Ты знаешь, кто такой Игнатиус де Фонтез?

— Что? — подался вперед глава общины; ему показалось, он не расслышал слова Диония.

Зак пришел в себя и, перекатившись на живот, поднялся. Он не слышал, о чем говорил демон. Взгляд его стал буравить рубашку Диония.

— Вот упрямец! — шикнул на него Дионий, давая понять, что кузнецу пора прекратить баловаться, иначе закончится это плачевно. — Но у меня хорошее настроение, — он улыбнулся Велене. — Можешь взять его с собой. И этого, — он кивнул на Кристиана, — если хочешь.

Утро выдалось пасмурное. Ночью начался дождь, который толком так и не прекратился. За обрывом тяжело вздыхали и ворочались серые, такие не похожие на себя воды Ла-Манша. Даль скрывалась в туманной дымке, трава вокруг дома согнулась от сырости.

Утешало одно — в такой неуютной и пустой на первый взгляд комнате было тепло и сухо. Энди выбралась из кровати — ночью она прилегла не раздеваясь, да так и заснула и только ближе к рассвету завернулась в покрывало. В голове было так же туманно и сумрачно, как за окном. Возле кровати Энди обнаружила свой цветной чемодан. Достав походную косметичку и зубную щетку и стараясь не шуметь, Энди приоткрыла дверь. В холле второго этажа было сумрачно и тихо. Из комнат не доносилось ни звука, и Энди прокралась к ванной комнате.

Желтые плафоны чуть мерцали теплым неярким светом, и потрясенная Энди застыла, разглядывая удивительный зал. Все здесь казалось каким-то неестественно выгнутым, преувеличенным. По стенам ползли тусклые латунные трубы, от них ответвлялись трубки поменьше с поблескивающими вентилями, расширителями и змеевиками. Под огромным, в полстены тускло-темным зеркалом громоздилась мраморная плита с вделанной в нее вычищенной до красного сияния медной чашей раковины. Кран был толстый и вычурно изогнутый, с двумя поворотными ручками, вместо привычных крутилок. Посреди зала за бамбуковой ширмой пряталась ванная — тоже огромная, с вздыбленными белыми краями. Тяжелый носатый кран с таким отверстием, что Энди могла спокойно засунуть туда три пальца, заканчивался толстой трубой в полу. Ничего, похожего на душ Энди не заметила. Зато за небольшим выступом стены, невидная от входа и закрытая от зеркала, обнаружилась вделанная в пол овальная чаша с отверстием. Не сразу сбитая с толку Энди поняла, что это туалет.

Самым ужасным показалось то, что на двери, ведущей в ванную комнату, не было ни замка, ни защелки, ни задвижки. И как бы ни хотелось принять ванную, придется это на какое-то время отложить — не хватало, чтобы кто-нибудь сюда зашел. А на ширму Энди особенно не надеялась.

Но умыться все-таки надо было. На подставочке у раковины лежало мыло с непривычным, но приятным травяным запахом; кран, стоило повернуть отполированную ручку, звучно зашумел водой, теплой, непривычно мягкой. Энди неспешно намыливала руки и разглядывала себя в чуть мутном зеркале.

«С ума сойти, — думала Энди, — вечерний звонок, самолет, Франция, Леша, Хранители, демоны, Дионий… Еще позавчера я была обычной школьницей, которой несказанно повезло. А сейчас я в странном доме, который вырос по мановению руки и меня, ничего не соображающую, хотят учить волшебству, а кто-то еще и считает меня соперником и… — тут туман сна окончательно рассеялся. Энди вспомнила ночной разговор, и тошнота подкатила к горлу, — и говорит, что убьет меня».