Опасная красота. Поцелуи Иуды (СИ) - Юраш Кристина - Страница 47

Не потому что Кастор Трой сотрет меня в порошок — ведь я не сделала то, что он велел. Теперь у меня точно не получится — кардинал ясно дал понять мне и всем окружающим, что глупо даже думать о том, что между нами что-то может быть.

Но мое сердце разрывалось от тоски по этому мужчине, который сейчас, прикасаясь к моему телу окровавленными пальцами, был таким далеким, как если бы находился на другом конце вселенной.

Выплеснув на меня три золотые чаши с кровью, он не ушел — каноник Паган что-то спросил, потом заговорили остальные, и только Анежка Гурович молчала, глядя на Коула с несвойственным ей выражением мечтательной мягкости.

Обряд был проведен, братия в очередной раз убедилась в кристальной чистоте своего духовного лидера, и сестре Гурович оставалось всего лишь по-тихому сплавить меня, чтобы не мозолила глаза, и снова беззаветно и преданно любить своего кардинала, зная, что ревновать его теперь не к кому.

Так как Коул был занят беседой с братией — среди этого разговора я несколько раз уловила слово “Иуда”, на меня больше внимания никто не обращал.

С некоторым трудом выбравшись из купели, чуть не подскользнувшись и не загремев на мраморный пол капеллы при этом, я накинула на себя заботливо приготовленную Гурович простыню, на которой тут же проступили буроватые пятна, и направила свои стопы прямиком в душ, который был расположен в раздевалке тринажерного зала полицейского отделения.

Так как было достаточно поздно и рабочий день заканчивался, я даже могла рассчитывать на радость никого при этом не встретить — видок у меня был еще тот.

Но в душевых-то уж точно никого не будет — поздно…

Смешанная с кровью вода стекала с меня в водосток, а я просто стояла, подставляя под тугие горячие струи душа то спину, то грудь.

Сегодня вечером в бордель приедет тот таинственный и долгожданный клиент, которому Эдна Диофант меня обещала. Я буду с ним милой, я буду делать все, чтобы он остался доволен…

Возможно, мне повезет, и он будет хоть чуть-чуть, хотя бы отдаленно похож на одного мужчину с холодными синими глазами, и тогда я смогу представлять на месте этого клиента его…

Затянув на груди махровое белое полотенце, я вышла из душевой кабинки, скрутив волосы в жгут и выжимая из них воду на пол, да так и замерла, точно натолкнувшись на невидимую стену.

Поначалу показалось, что я вижу то, чего нет на самом деле, схожу с ума — мне просто мерещится! Он не мог быть здесь сейчас, просто не мог!

Но он был реален. И он стоял и смотрел на меня таким взглядом, от которого сердце замерло, а потом со всего размаху ухнуло вниз.

Его Высокопреосвященство Коул Тернер в дверях женской душевой, похожий на призрак в своем строгом черном кителе — ни одна пуговица не расстегнута…

И, видя свое отражение в его синих глазах, которые в этот момент язык бы не повернулся назвать холодными или отрешенными, я мягко потянула за край полотенца и отбросила его от себя.

Совершенно обнаженная, с влажной кожей, распаренной горячей водой, я шагнула к нему, подступив вплотную. Соски, мазнувшие по черной плотной ткани его кителя, обожгло, как будто я прижалась к ледяной скульптуре.

Он стоял, как истукан, ни сделав ни единого движения мне навстречу, даже не протянув руки без черных перчаток, чтобы обнять меня, но в глазах клубился туман и я знала, что какие-то секунды разделяют меня от того, чтобы быть смятенной ураганной волной, девятым валом, который уже не остановить.

Положив руку на плечо кардинала, я медленно притянула его к себе, приблизившись к его губам настолько, что нас разделяли какие-то миллиметры. Какие-то миллиметры от страшной смерти от магии его перстня.

Я чувствовала его дыхание, я тонула в его глазах, упиваясь этими мгновениями… А затем плавно опустилась перед ним на колени.

Агатовые пуговицы не поддавались под моими горячими непослушными пальцами.

Холодная пряжка ремня.

Тугая молния его форменных брюк.

Глядя на него снизу вверх, я облизала губы, чувствуя, что из меня сейчас буквально начнет течь на пол — настолько я была влажная.

В следующее мгновение Его Высокопреосвященство Коул Тернер взялся за печатку на безымянном пальце своей правой руки. Из-под золота тут же выступила кровь. Гримаса боли лишь на мгновение исказила его красивое лицо, и он снял кольцо.

— Отрекаюсь! — сказал кардинал, отведя руку в сторону, разжал пальцы и перстень земледельца, зазвенев, упал на выложенный плиткой мокрый пол душевой.

А на его безымянном пальце, в том месте, где оно было надето, остался страшный бугристый багрово-лиловый рубец, как будто палец откромсали, а затем опять приставили, но не особо аккуратно.

Поймав его руку, я провела по уродливому шраму языком, зализывая, а затем взяла в рот, мягко обволакивая его губами: вверх — вниз, вверх — вниз, наслаждаясь каждым движением и уже предвкушая на этом месте его…

Его восхитительный, великолепный стоящий член, по головке которого я провела кончиком языка, смакуя его вкус. Покрывая его нежными поцелуями, скользнула вниз, к основанию, ни на мгновение не отнимая своих влажных, жадных до него губ. Он был твердым, потрясающе твердым и безумно красивым, таким вкусным — не оторваться…

Чувствуя, как его рука легла на мои волосы, гладя и перебирая мокрые спутанные пряди, я подняла глаза, наслаждаясь затуманившимся взглядом кардинала Коула Тернера.

Упиваясь своей безоговорочной и безраздельной властью над ним, обхватила его член губами, сладко-сладко, медленно втягивая его в рот. Напряженная, горячая головка терлась о мое небо, когда я, не переставая у себя во рту ласкать его языком, изучая и запоминая каждый миллиметр его кожи, опустила пальцы на свои сочащиеся, болезненно-ноющие складочки.

Впитывая его до самой гортани, я прикрыла ресницы, насаживаясь на его член ртом то глубоко, то поверхностно, то сильно, то мягко, понимая, что ничто не стоило этих ощущений, этой бархатной, изысканной нежности и взгляда его синих глаз, в котором наше единение было абсолютным. Понимая, что отныне и во веки веков — это мой, только мой мужчина…

И, изнемогая от слабых толчков, с которыми освободился от дикого напряжения низ моего живота, я ощутила во рту густой, терпкий, прохладный вкус, и в экстазе вобрала в себя до последней капли все, чем так щедро одарил меня Его Высокопреосвященство Коул Тернер.

ГЛАВА 22

Дождь

Огромный торт стоял на большой каталке, укрытой алой шелковой тканью. Три яруса красно-белого великолепия, украшенного розами и крупными ягодами клубники — именинник любил клубнику… и маленьких девочек.

Внутри торта находилась я.

Волосы мои были закручены в мелкие кудряшки и собраны в два хвостика розовыми бантами, из-под короткого розового платьица в цветочек выглядывал пышный белый подъюбник, довершали возмутительный детский образ белые гольфы до колен и кукольные розовые туфельки.

Я была искренне уверена, что клиент приедет в бордель сам, но это меня повезли к нему в виде подарка, который он с лихвой оплатил. После того, как Эдна и Кароль провели надо мной сложный магический ритуал, у мужчины не должно было возникнуть и тени сомнения в том, что я девственница.

Судя по всему, каталку везли на лифте, а затем долго катили по коридору, в то время как я сидела на платформе, уткнувшись лицом в колени. Внутри торта пахло сливками и ванилью, орехами и ягодами, и даже каркас был сделан из листов пастилы.

Наконец послышалось характерное потрескивание бенгальских огней, которые, судя по всему, водрузили на верхушку торта. А значит, уже совсем скоро…

— Тебе надо не просто удовлетворить его, он должен остаться в полном восторге, Моника! — наставляла меня мистрис, самолично завивая мои волосы в кудри. — Господин Игнацио Касимиро более важный для тебя клиент, чем офицер Кастор Трой. Да, Трой заплатил огромную сумму, но он может не появиться еще полгода. Черт знает, чего вообще от него ждать! Зато Касимиро я знаю. Если понравишься ему, то он будет приходить каждый вечер. Прикинь свой заработок, малышка!