Опасная красота. Поцелуи Иуды (СИ) - Юраш Кристина - Страница 3

— Прибыло новое начальство, — с усмешкой сообщила Фелиция. — Ты еще скажи, не в курсе, что Дрезднер с сегодняшнего дня на пенсии!

Я была в курсе — наш, сейчас уже бывший, комиссар Клаус Дрезднер в последнее время выглядел совсем уж стареньким и больным и, казалось, считал не то, что дни, часы до ухода на заслуженный отдых. Он был старым даже по меркам вампиров — около восьмиста двадцати тысяч лет или вроде того.

— Ну, вместо него же назначили комиссара Леандера Шенка, — проявила осведомленность я, в душе торопя Фелицию поскорее уйти — я была слишком взволнована. — Дрезднер сам его на прошлой неделе и представил. По-моему, он довольно обычный, и никаких кардинальных изменений это за собой не повлечет.

По крайней мере, у меня в архиве — точно…

— Не повлечет, говоришь? — картинно захохотала Фели. — В первый же день! Он сместил твоего ненаглядного Итана Энглера с должности помощника комиссара и назначил своего собственного! Перевел из другого отделения! И ты в жизни не догадаешься, какие слухи о нем идут… Кастор Трой, Монечка! У нас теперь будет работать сам Кастор Трой!

— Кастор Трой? А кто это? — имя было мне совершенно незнакомым.

— Ну ты даешь, мать! — Фел покачала головой. — Хотя что с тебя взять, ты ж в этом архиве, как на Луне — оторвана от остального мира. Тот самый офицер Трой, по которому стонали все девочки из третьего отделения! Табунами за ним бегали! А он, подонок, их через конвейер — одна, вторая, третья… Мало того, Троя не раз привлекали за превышение полномочий — у него на допросах плачут даже самые отъявленные преступники. Его методы выбивания показаний весьма специфичны и далеки от законных. Не мужик — зверюга!

— Но тогда его должны были отстранить… — рассеянно пробормотала я.

— У офицера очень высокие покровители — ему все нипочем, — повела плечиком Фели. — Постой-ка! Это же… Никки, ты все-таки решилась признаться?

Фелиция наконец-то заметила уголок конверта, который лежал передо мной на столе, и который на протяжении нашего разговора я мужественно прикрывала ладонями. Впрочем, скрывать мне от нее было особо нечего — подруга знала о моих чувствах к помощнику комиссара полицейского управления Итану Энглеру. Уже бывшему помощнику, получается…

Если честно, она немного повлияла на то, чтобы я задумала это сумасшедшее предприятие.

Легким и красивым шагом она шагала по жизни. Мужчины часто признавались ей в любви, а она была настолько уверена в себе, что, если ей кто-то нравился, то Фелиция сама проявляла к нему интерес и еще ни разу не была отвергнута.

Конечно, я не Фелиция Виклер с ее твердым убеждением, что весь мир вращается вокруг нее, но мне тоже есть, чем гордиться! Моя бабушка не устает твердить мне и всем окружающим, начиная от ее лечащего врача и заканчивая соседками, что я просто золото!

С отличием окончила Социальное училище по специальности «архивариус», очень аккуратна, чистоплотна, скромна и порядочна…. «Не под стать этим размалеванным вертихвосткам», — поджимая губы, добавляет бабуля. «А то какие девочки нынче пошли — магией себе брови подрисуют, губы увеличат, нос подправят — как обезьянки, все на одно лицо! А ты у меня естественная, натуральная — вся в свою матушку, Моня», — приговаривала бабушка, заплетая мои волосы в толстую пепельно-русую косу.

На фотографиях, которые я бережно храню, моя мама действительно настоящая красавица — длиннющие русалочьи волосы до самых бедер, бездонные зеленые глаза, загадочная и грустноватая улыбка. По-моему, мне до ее ослепительной, яркой красоты сто верст пехом… Вряд ли она особо меня хотела — сразу после моего рождения отдала своей матери и нашла себе работу, а когда мне исполнилось шесть, вышла замуж, уехала за границу. С тех пор о ней ни слуху ни духу…

Меня воспитывала бабушка, а мама устраивала свое личное счастье — я ее не виню.

— Очуметь! — меж тем воскликнула Фелиция, мягко, но настойчиво утянув у меня конверт. — Розочки, завитушки! Сама рисовала? Так трогательно! Никки, Никки, святые небеса! Неужели у тебя хватит смелости признаться самому красивому офицеру нашего Управления в любви?

Разумеется, никаких розочек я на конверте не рисовала, но… Выбирала — и этот показался таким романтичным и нежным. Правда, мне почему-то не понравился тон Фелиции — на мгновение почудилась в нем издевка…

Впрочем, я не обратила на это внимание, ведь новость, которую сообщила Фели буквально перевернула все внутри! Итана понизили в должности! Как же так? Наверняка, это стало для него настоящим ударом! Я просто обязана поддержать любимого!

— И как теперь быть с письмом? — пролепетала, прижимая к себе конверт, который Фелиция соизволила отдать мне. — Наверное, сейчас не время, чтобы признаваться ему…

— Вот сейчас, милая Монечка, как раз-таки и время! — решительно перебила Фели. — Считай, это перст судьбы! Знак свыше! Ты так долго мучилась, решалась, и вот сейчас излила свои чувства! Ну так давай, не бойся — отдай Энглеру послание! Он наверняка расстроен, что его место занял Трой, а твое признание утешит его и поддержит! Помнишь, о чем я тебе говорила? Глядеть ему прямо в глаза. Улыбаться. Он смотрел на тебя, я сама видела! Ты нравишься ему, правду тебе говорю, нужно только чуть-чуть поторопить события… Давай-давай, Калдер! Иначе, так и останешься сидеть в своем подвале и перебирать свои пыльнющие папки! Слышишь меня? Подними свою задницу, Калдер, и отнеси офицеру Энглеру письмо! Посмотришь, что будет!

Наверное, она права. Мне нужно побороть свою всегдашнюю нерешительность, выбраться из замкнутого круга… Кинуться в этот омут с головой!

Как же у меня замирало сердце, когда она рассказывала по своих мужчин, которые с ума по ней сходили! Как хотелось мне испытать нечто, хотя бы отдаленно похожее на эти страсти, которые переживала она! Как хотелось ощутить на своих губах вкус его поцелуя — ведь меня еще ни разу не целовали… Интересно, каково это — когда тебя любят и… хотят?

Что ж, скоро я это узнаю! Вдохновленная пламенными речами Фелиции, я решительно поднялась, но в пылу своей решительности как-то позабыла, что мебель у меня в архиве была давным-давно предназначена на списание.

Нога скользнула по ободранной ножке стула, напоролась на занозу и по колготкам поползла жирная стрелка! Да еще и на самом видном месте — на икре!

Это была катастрофа! Толстые колготки марки «Любава» я купила недавно, и эта статья расходов была в моем бюджете на ближайшее время не запланирована. Нет, деньги лежали у меня дома в шкатулочке, но они отложены бабушке на лекарства — я скорее буду ходить вообще без колготок даже в самый лютый мороз, нежели потрачу их на себя.

И как же я так, ну как же меня угораздило — они же не убиваемые, очень прочные — специально такие покупаю!

От досады я закусила губу. Можно было бы занять денег у Фелиции, но я и так должна ей с прошлого месяца — стыдно опять спрашивать… Что я за недотепа — испортила совсем новую вещь! А зарплата только в конце недели, что же мне до этого времени — с этой отвратительной затяжкой ходить?

— Нет, Фели, не пойду! — поникла я, боясь прикоснуться к стрелке, чтобы она не стала еще больше. — Сама видишь — куда теперь? Наверное, это плохой знак, к тому же его сместили с должности — вряд ли ему сейчас будет до меня и вообще…

— Подумаешь! — не произвела никакого впечатления моя катастрофа на Фелицию. — У меня запасные есть! Сейчас быстренько в туалете переоденешь — и вперед! Я же тебя знаю, Никки, если ты не сделаешь это сейчас — будешь еще год рефлексировать! Давай уже — пан или пропал!

Я всегда в глубине души мечтала стать такой же уверенной в себе и неотразимой, как Фелиция. Она бы действительно не спасовала перед какой-то там затяжкой на колготках!

Поэтому, собрав остатки своей решимости, я последовала за ней наверх. Вообще-то покидать свой архив я не любила — большое здание из стекла и бетона, наполненное людьми в форме, которые то и дело ходили туда-сюда, напрягало. К тому же сегодня все были как-то по-особенному взволнованы — явно осуждали нового комиссара Шенка и его назначение на должность своего помощника, которое он сделал в первый же день.