Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 5

Впрочем, спорить сейчас смысла не было. Намного важнее было сообразить, что же делать дальше. Как выбраться из этой комнаты, как вернуться домой — тем более, что замуж как-то резко расхотелось: если бы у Маши спросили сейчас — она бы наотрез отказалась. Это все была минутная слабость.

Увы, но Кощей этого не знал…

— Правильный ответ, говоришь? — молодой царь задумчиво потер подбородок. — Как только его добиться?

Острые, звериные, зубы Огненного Змея резко контрастировали с обликом "добра молодца", под которым он сейчас скрывался.

— Есть много способов, мой царь. Самые простые — это, конечно, дыба, кнут… На худой конец — кувшин с пробитым дном, из которого на маковку вода капает… День — два — и царевна передумает.

Кощей поиграл желваками:

— Проще тогда уже сразу зачаровать. Прикажешь околдованной — она и откажется.

Сладкая улыбка:

— Нельзя, мой царь. Традиция гласит, что царевна должна дать ответ, идущий от сердца. А какое сердце у той, которой все блазнится? Так, уголек остывший, а не сердце.

Молодой мужчина дернул уголком рта:

— Пытки — не метод.

— Подумай, мой царь, подумай… Утро вечера мудренее… Вспомни, как люди из Яви пытали твоего прадеда… Он на двенадцати цепях больше ста лет висел. Если б не дурак, который просьбу ублажил, водой напоил, давно бы род твой прервался…

Мягкий певучий голос успокаивал и убаюкивал, туманил разум… Казалось, книжные стеллажи уплывают куда-то вдаль, уменьшаются с каждым мигом…

Металлическая корона сдавила голову, в виски будто огненные иглы вонзились. Наваждение спало, будто и не было.

— Я сказал нет! — рявкнул Кощей. — Никаких пыток! — В черных глазах полыхнули отблески алого пламени, и Огненный Змей отступил на шаг и покорно склонил голову перед правителем Навьего царства:

— Как будет угодно, мой царь, — в голосе советника проскользнули шипящие нотки, а пальцы царапнули по страницам старинной инкунабулы, оставляя на древнем пергаменте следы когтей…

— Другие идеи есть? — мрачно поинтересовался Кощей.

Огненный Змей вскинул голову: злые искры, пляшущие в глубине прозрачно — голубых глаз, медленно исчезали. До конца они, впрочем, так и не пропали. Только вот молодой царь этого не заметил, будучи занятым собственными мыслями да тревогами.

— Мне надо подумать, мой царь, поразмыслить… Дай мне пару дней срока, и я найду решение.

— Ты же сам говорил про три дня? — резко обронил мужчина.

Легкая улыбка тронула губы советника:

— Я назвал этот срок для тебя, мой царь. Думал, ты за три дня от нее избавишься, но старинная традиция не ставит границ. Полонянка может хоть век жить при дворе. Старуху, правда, ты и сам под венец вряд ли позовешь… Да и отправится она в Пекло или Ирий — а тебе опять срок подойдет, новую похищать… Подари мне пару дней, мой царь, и я дам совет, как добиться от царевны из Яви правильного ответа.

— А она?

Змей пожал плечами:

— Пусть живет при дворе, сидит в своей горнице… Что с ней будет?

Кощей на миг задумался, а затем резко кивнул:

— Так тому и быть, — и вышел из библиотеки, бросив дверь открытой.

Огненный Змей мягко скользнул к выходу из комнаты, осторожно, плавно прикрыл створку и так же неслышно вернулся к столу с книгой. Провел ладонью по поврежденным страницам, коротким жестом удаляя царапины с пергамента, и сладко улыбнулся:

— Подари мне всего пару дней, мой царь… И царевна даст правильный ответ…

Меж пухлых губ мелькнул раздвоенный гадючий язык.

Пучай-река, как всегда, была неспокойна. Серые, бурлящие волны неслись меж изрезанных водой берегов, вскидывались к самому Калинову мосту, протяжно шипели, оседая на алом металле переправы, через которую уже множество веков никто не переходил, но которую все надеялись взять штурмом.

Там, на противоположном, высоком берегу начиналась Навь. Там воздух искрился от магии, плотным облаком окутывающей весь мир. Один из трех, созданных Родом…

Там была жизнь.

А здесь… Лишь пепел, лишь мрак, лишь смерть…

Закутанная в серый балахон фигура медленно пошла вдоль берега. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо, мешковатая одежда прятала изгибы тела, и не определить было, кто идет вдоль Пучай-реки: мужчина? Женщина?

Капли ядовитой воды брызнули на ниспадающее свободными складками одеяние, и от грубой ткани пошел легкий дымок — там, где проклятая жидкость прожгла россыпь мелких дырочек.

Путешественник на миг замер, размышляя о чем-то, а затем развернулся и медленно направился в обратную сторону. До ночи еще далеко. Гость прибудет лишь после заката, не раньше…

…С каждым мгновением ждать становилось все труднее — ядовитые испарения от Пучая туманили голову, капли, взмывающие в воздух, обжигали плоть… Пусть на низком берегу все это было лишь условностью, но старинные чары, разделявшие миры, могли ранить жителей и того берега, и этого…

До ночи было еще далеко. Но это не значило, что время было потеряно. Его ведь всегда можно провести с толком…

Фигура в балахоне остановилась, вскинула голову к серому небу затянутому пеленой угрюмых облаков, а затем медленно опустилась на колени. Лишь когда спрятанная в широком рукаве ладонь коснулась потрескавшейся земли, ожидающий склонил голову, осторожно повел рукою. Там, где скользили костлявые пальцы, оставалась тонкая, пышущая алым пламенем полоса.

Очертив круг, ожидающий положил ладонь в его центр, и вновь замер, прислушиваясь к чему-то. Мгновение, второе… Если бы у того, кто нетерпеливо ждал полуночи, билось сердце, он бы считал его удары, а так… оставалось только ждать.

И надеяться, что на этот раз приказ царя Нияна удастся исполнить задолго до заката.

Иначе зачем все это устраивать?

Маша задумчиво закусила губу. Ситуация складывалась, мягко говоря, дурацкая.

Попала в сказку.

Встретилась с Кощеем Бессмертным.

И согласилась выйти за него замуж.

Просто чудесно.

Интересно, в бабу Ягу невесте обязательно превращаться, или жених на врача — педиатра согласится?

Хотя, честно говоря, и замуж как-то уже расхотелось.

Охранник решил, что молчание затянулось:

— Что не весела, царевна? Али беда какая приключилась?

Нет, он, похоже, издевался.

— А то, что вокруг творится — это не беда? — язвительно поинтересовалась Орлова. Настроение у нее, еще недавно пребывавшее в районе верхней отметки ("Замуж!!! Меня позвали замуж!!!") медленно, но верно скатывалось куда-то ниже уровня канализации.

— Да какая ж это беда, царевна? Ну, подумаешь, царь Кощей в полон взял? Так гордиться надо, он тебя из тысячи других выбрал!

В полон, значит, взял. То есть, все-таки похитил. Забрал из родного города и притащил сюда, в эту самую… Навь. Так кажется этот мир магии назвали? А теперь еще и в жены зовет, для полного счастья.

— Горжусь, — мрачно буркнула Маша. — Вот сейчас шнурки поглажу и загоржусь еще сильнее.

Чудовище иронии не поняло. А может просто притворилось:

— Ну и правильно… Ты, царевна, главное, сильно не тоскуй. В Яви, может, и хорошо было, но та жизнь в прошлое ушла, а ты…

— Угу, — зло фыркнула Маша. — В прошлое, значит, ушло? Что воля, что не воля — все одно?

Только философствований в стиле Морского царя ей не хватало…

Чудовище смущенно промолчало, видимо, решив, что подобные разглагольствования чересчур пессимистичны даже для него.

Маша же не стала дожидаться ответа, и вновь оглянулась по сторонам. Пора было что-то делать…

Для начала стоило проверить, что там в сундуке, а затем определиться, как выбраться из комнаты, если сама дверь — ну или изображенный на ней охранник — не желает тебя выпускать.

Крышка сундука оказалась безумно тяжелой. Пусть замка на ней не было, но откинуть ее удалось с трудом.

Женщина осторожно опустилась на колени рядом с открытым ларем, запустила в него руки… Платья. Тяжелые сарафаны из атласных тканей, расшитые золотом и серебром, украшенные драгоценными камнями. Рубашки тонкого льна. На дне — изящные туфельки, которым больше походило определение из Гоголя "черевички" и алые сафьяновые сапожки.