Непокорное сердце (СИ) - Александрова Ксения - Страница 7

— Хорошо, Ваше Величество, — я присела в легком реверансе, как подобает правилам дворцового этикета.

Стефания явилась с коробкой в руках.

— Ваши туфли, госпожа, — сказала она, открывая коробку.

— Спасибо, — коротко обронила я, и, не глядя на туфли, позволила моей помощнице обуть меня. Еще несколько минут назад я переживала за свой внешний вид: уместен ли будет мой наряд, подходит ли прическа для подобного торжества, но сейчас мне было абсолютно все равно — надень на меня мешок из под картошки, я и в нем бы вышла, ничуть не заботясь, как это будет смотреться в глазах гостей. Непривычная пустота в моей душе пугала меня — в груди будто зияла огромная дыра, сквозь которую сквозило холодом. Мне было зябко, неуютно, одиноко и грустно.

— Пригласи леди эль-Лайен, — тихо велела я Стеф. Та кивнула и вышла.

Воспользовавшись недолгим уединением, я сняла кольцо с пальца. Увы — ничего не произошло: ощущение пустоты не покидало меня. Что же это за колдовство-то такое?

Эльфийка вошла тихо, как обычно наполнив комнату особым — исходящим от ее волос и платья, светом.

— Боже, что у вас с лицом, мисс Блейн? — первым делом задала она мне вопрос. Ну, вот, нашла до чего докопаться в этот раз. То руки мои ее не устраивают, то лицо. Наверно все дело в самом факте моего существования — что леди эль-Лайен, что Ее Величество просто напросто бесит то, что я живу, дышу и даже смею иногда разговаривать. До недавнего времени я не знала, что они с королевой закадычные подружки.

— А что с ним не так? — устало задалась я встречным вопросом.

— Оно совершенно лишено радости! — воскликнула эльфийка и даже всплеснула длинными тоненькими ручками.

— Простите, я не умею изображать веселье.

— Изображать веселье! — эль-Лайен зацокала языком. — Изображать! — повторила она более громко, а затем обратилась к кому-то третьему — тому, кого я не видела. — В честь нее устраивают бал, а она не рада!

— Я рада, — попыталась исправить ошибку.

— Ее представляют свету как будущую королеву, а она, видите ли, не в состоянии изобразить улыбку на свое милом, хотя по мне — несколько вульгарном, личике! — продолжала беседовать сама с собой эльфийка. Терпеть не могу, когда обо мне говорят в третьем лице в моем же присутствии. — Она недовольна и несчастлива!

— Нет-нет, я довольна и счастлива, может быть, мы уже пойдем? — взмолилась я, теряя терпение.

— Не так быстро.

Эль-Лайен уверенно прошла в середину комнаты.

— Как только мы с вами спустимся, Мисс Блейн, — начала она напутствие, — первое, что вы должны сделать это… — она повернулась ко мне лицом. — Что? Я хочу знать, насколько вы готовы к сегодняшнему торжеству. Так будьте же любезны ответить на мой вопрос.

— Первым делом я должна поздороваться с гостями, — тихо выдала я свой ответ — первое, что пришло в голову. И почему меня не удивляет, что и в этот раз я оказалась неправа?

— Да, с каждым по очереди. А их будет, прошу заметить, не меньше сотни, — холодно прокомментировала эльфийка.

— Простите, я сказала глупость, — я стыдливо опустила голову.

— Это входит у вас в привычку. Нет, мисс Блейн, первым делом вы должны успокоиться и уяснить одно — все эти люди пришли исключительно ради вас. А потому вы должны вести себя так, будто любезно оказали им честь своим присутствием. Конечно, я не говорю о высокомерии и надменности. Боже упаси, если кто заподозрит вас в этом безобразии, но держаться вы должны достойно, с честью и благородством. Как будущая королева. Все эти люди, что пришли к вам сегодня — ваши будущие подданные, не забывайте об этом, а потому, прошу вас, не позволяйте себе кокетства, как впрочем, и излишней застенчивости. И улыбайтесь, мисс Блейн, улыбайтесь! Улыбка ни на секунду не должна покидать ваше лицо. Никто не должен заметить вас грустной или задумчивой, вы меня понимаете?

— Да, разумеется, но…

Я уже представляю себе картину — я, улыбающаяся, аки актриса какой-нибудь дешевой комедии, и то и дело кивающая каждому, кто перехватит мой взгляд. Как болванчик — вот как я буду выглядеть.

— Никаких но!

— И, тем не менее, — настояла я, проигнорировав строгое замечание. — Не могу ведь я улыбаться ежесекундно, не переставая.

— Коли не можете, то должны научиться, — было сказано ледяным тоном.

— Но это будет выглядеть глупо!

— Леди Блейн, ваши капризы крайне неуместны. Мне было велено научить вас манерам, помочь вам хоть немного адаптироваться к новым для вас условиям, чтобы вы, моя маленькая глупая девочка, не выставились смешной, неуклюжей провинциалкой и нескладехой. Но коль вам угодно упрямиться — извольте, только помните, что вам же хуже.

Я вздохнула. В голове начинала пульсировать боль.

— Что еще? — смиренно осведомилась. Эль-Лайен покачала головой, и, не сказав ни слова, указала рукой на дверь. Я поняла, что пора.

— Прошу вас, мисс Блейн, если вы все же решили внять моим замечаниям, извольте следовать им уже сейчас, — тихо сказала мне эльфийка, когда мы шли по длинному коридору. Мне не понадобилось переспрашивать, я и так поняла, что она имела ввиду улыбку. Вернее, ее отсутствие. Честно говоря, шла я, действительно, с кислым лицом, будто на собственные похороны.

Деваться некуда, пришлось послушно растянуть губы в слабом, неестественном подобие улыбки. Однако, судя по тому, как поджались губы моей наставницы, вытянувшись при этом в тоненькую ниточку, и в этот раз она осталась недовольна мной.

Мне не было весело ни когда мы спускались по широкой извилистой лестнице с позолоченными перилами и довольно скользкими ступенями, ни когда входили в торжественный зал, полный вынаряженных гостей, но, тем не менее, я улыбалась, как и учила меня эль-Лайен. Она слегка подтолкнула меня в спину, давая понять, что я должна идти впереди, а может быть хотела, чтобы я ускорила шаг. Последнее давалось мне не так просто — ноги едва передвигались, дрожа то ли от внезапно накатившей усталости, то ли от сильного волнения, с которым мне не удавалось справиться, как бы я ни старалась.

«Возьми себя в руки, — мысленно приказала я себе». Однако продолжала трястись в необъяснимом ознобе.

Гости расступились, давая мне возможность пройти в середину зала, заставляя терпеть любопытные, оценивающие взоры. Я шла к самой середине зала, где, выпрямившись и напоминая своей неподвижностью истукана, ждал меня Готтон. Он галантно подал мне руку, когда я приблизилась, и, наклонившись, поцеловал пальцы, которые, слава Богу, были облачены в перчатку, однако же совсем не смотрел мне в глаза.

Заиграла медленная музыка — наступило время первого нашего танца, танца жениха и невесты, которому меня так тщательно и с особым садистским упоением учила эль-Лайен на пару с миссис Грантон и Ее Величеством.

Встав к Готтону вполоборота и вытянув руку так, чтобы пальцы касались его плеча, я позволила ему взять себя за талию и повести в вальсе. Я не смотрела на своего жениха, предпочитая фокусировать взгляд на собственной руке, покоящейся на его плече. Но подняв глаза, я мимолетно уловила шевеление его губ. Он что-то говорил мне, причем, судя по всему, неоднократно повторяя.

«Улыбайся, — сумела я прочесть». В самом деле, я забыла о принужденной улыбке, о радости и счастье, которое должна излучать. Все еще не смотря на Готтона, я заставила себя улыбнуться.

Когда же танец, наконец, закончился, я почувствовала себя почти счастливой.

Стоило мне освободиться от компании Готтона, как ко мне тут же стали подходить и люди, и эльфы, поздравляя, говоря дежурные комплименты, но чаще всего желая познакомиться ближе и пообщаться с невестой будущего правителя и своей новой королевой, коей мне предстоит стать совсем скоро. Среди гостей была и Роза, однако она не торопилась подходить ко мне, и в этом я охотно понимала ее — всего каких-то четыре месяца назад мой сумасшедший дедуля убил ее отца за службу эльфам. Это случилось на моих глазах и произошедшее до сих пор стояло в памяти, будто это было вчера. Хорошо, что Роза этого не видела — хотя я и не любила ее, но искренне сострадала ее горю. Она стояла в компании своего брата — редкосного говнюка и отъявленного подонка Клаудиуса. Надеюсь, ему не хватит наглости подойти ко мне — после того, как в прошлом году он пытался изнасиловать меня, угрожая расправой, терпеть его присутствие рядом собой было выше моих сил. Он был мне омерзителен, еще гаже, чем Готтон.