Верь только сердцу (СИ) - "Алая Роза" - Страница 2

В общем, получился сад, смешавший в себе все стили и направления — от русско-дворянского и модернового до классического английского. И любой мог найти в нем то, что близко и дорого лично ему.

Наступил месяц май и окончательно проснувшийся сад оживал на глазах. Лев Аронович трудился, не покладая рук с рассвета до заката. Это был ярый садовод и отчаянный фанатик своего дела. Он, порой забывая о сне и еде, часами мог колдовать над кустами и рассадой цветов, которая ждала своего часа в оранжерее. Охранник дома, он же по совместительству водитель, Сергей, чье детство прошло в деревне, в свободное время с удовольствием копал, где его просил садовник, рыхлил землю, носил в ведрах навоз и торф, удобрял, полол и поливал. Алена тоже потихоньку подключилась к садово-земляной работе. Она научилась подрезать кусты и деревья, опылять их специальными растворами, с удовольствием обрызгивала из пульверизатора рассаду. У Льва Ароновича она переняла привычку потихоньку себе под нос разговаривать с деревьями и цветами.

— Сейчас я вас обрызгаю, и листочки ваши сразу распустятся, — уговаривала она крошечную рассаду астр, — ах, вы мои лапушки, вы мои раскрасавицы.

Алена вместе с Вероникой, одной из горничных, работающих в доме, каждое утро после ухода Вячеслава Вадимовича в два пылесоса пробегались по всем коврам и паласам, что имелись в доме, протирали пыль с мебели, проветривали комнаты. Алена также вместе с другой работницей Светой с удовольствием помогала на кухне повару Нине Петровне. Она ловко чистила картошку и овощи, шинковала капусту, выжимала свежий апельсиновый сок, который каждое утро в обязательном порядке выпивал на завтрак Вячеслав Вадимович.

Хозяина в доме уважали и немного побаивались. Говорили, что он справедливый, но строгий. Как поняла Алена, он был владельцем весьма солидной фирмы и совладельцем крупной компании, работающей с какими-то финансовыми документами. В этом она ничего не понимала и поэтому даже не пыталась вникать. Слабость и головокружение, которые она ощущала первые дни своего проживания в доме, совсем прошли. Она прекрасно себя чувствовала, у нее всегда было хорошее настроение, и, чтобы не быть нахлебницей в чужом доме, она бралась за любую посильную для нее работу, тем более, что трудиться была приучена с раннего детства и работы не боялась.

Через неделю своего пребывания в этом доме, как не хотелось ей отсюда уходить, но было уже совестно пользоваться гостеприимством чужих людей. Поэтому она обратилась к экономке и главной горничной Ирине Аркадьевне с тем, что пора ей, Алене, и честь знать, что она себя уже прекрасно и бодро чувствует и может уйти прямо сейчас.

— Вячеслав Вадимович сказал, что ты должна прожить здесь не менее двух недель. Его распоряжения в этом доме не обсуждают, а беспрекословно выполняют. Поэтому, Алена, придется тебе пожить здесь еще как минимум с недельку. Тебя что-то не устраивает?

— Что вы? — удивилась Алена. — Все очень устраивает. Куда уж может быть лучше? Я просто не хочу быть вам обузой.

— Ты никому не мешаешь. Дом большой. Живи пока. Места всем хватает.

Еще бы не хватало. Дом был солидный двухэтажный с цокольным этажом и с двумя широкими крылами, с огромным парадным входом с колоннами и двумя черными входами с торцов. Алена даже не предполагала, что в Москве бывают такие дома. Думала, что это только за границей люди живут в особняках и вилах. У нее была в этом доме своя комната с телевизором, добротной мебелью и всем необходимом. Никогда в жизни у нее не было своей комнаты, поэтому она страшно радовалась, что вечером могла уединиться в ней, посмотреть телевизор или читать до полуночи под светом настенного бра, лежа в кровати, не боясь при этом никому помешать. Алена была совестливой девушкой и поэтому старалась честно отработать хлеб, что ела в этом доме. А ела она здесь не только хлеб. Впервые в жизни она попробовала ананас, и ей очень понравился его терпкий вкус. Изведала вкус плодов манго, кокосового ореха, шоколадного мусса и других деликатесов. Попробовала она и вареные креветки, которые так ужасно выглядят, но такие божественно вкусные. Нина Петровна была большой мастерицей по части выпечки, а ее треугольные пирожки из слоеного теста с капустой и мясом были выше всяких похвал. Девушка старательно переписывала в тетрадку рецепты, которыми с ней щедро делилась добрейшая Нина Петровна.

— Рецепты — рецептами, но надо все пробовать делать своими руками. Ну-ка, давай, девочка, я буду говорить, а ты сама, своими ручками делай. Руки, они памятливые. Иной раз рецепт забудешь, что да как надо делать, а руки помнят и сами делают. Муку то ложками не бухай, ее просеивать надо, понемногу добавляя, воздухом насыщать, тогда и тесто будет воздушное, да пышное, — приговаривала она.

Однажды Вячеслав Вадимович неожиданно позвал ее с собой покататься по Москве. То есть, он ездил по делам, а Алена сидела на заднем сиденье и с любопытством глазела в окна.

— Ты Москву видела? — спросил он ее накануне перед этим.

— Не-а. Не успела. Я ведь приехала поздно вечером, почти ночью, пришлось сидеть на вокзале. А как стало чуть светать, я пошла гулять, невтерпеж было, наконец, увидеть Москву.

— В это время я тебя и накрыл своей тачкой, — догадался он.

— Ага. Я даже сообразить и почувствовать тогда ничего не успела. Просто — бац! — и темнота.

— Что ж, попробую компенсировать твою несостоявшуюся прогулку по столице. Покажу тебе город. Завтра с утра поедем.

И вот теперь они ехали по шумным переполненным улицам столицы. К своему удивлению, Вячеслав Вадимович вскоре должен был сам себе признаться, что Алена знает город и его историю куда лучше его самого. Она сама ему рассказывала, и почему так названа улица, и как она называлась раньше, и что было вначале на этом месте. Она так и сыпала именами, историческими фактами и датами. Надо сказать, что рассказывала она очень интересно и эмоционально. Ему было любопытно узнать, почему «Китай-город» назвали именно так («и вовсе не в честь китайцев!»), что означает выражение «Кричать на всю ивановскую», почему Лобное место на Красной площади назвали именно Лобным. Алена даже дала прогноз близкому будущему города с точки зрения Нострадамуса («город на семи холмах погибнет»), с точки зрения ученых («Москва, в конце концов, провалится в пустоты, что образовались под ней») и с точки зрения ясновидящих («наступит эпоха золотого процветания»). Правда, реагировала она на все очень уж непосредственно:

— Ой!! — визжала она так, что у него закладывало уши, — Это же памятник князю Юрию Долгорукому! — А потом уже следовал ее обстоятельный рассказ о самом Долгоруком и его великих делах, за которые признательные горожане и увековечили его в камне.

— Откуда ты все знаешь? — удивился Вячеслав Вадимович.

— Я много читаю, люблю до всего докапываться. Как говорил наш классный руководитель Иван Васильевич, у меня пытливый ум. И к тому же у меня хорошая память.

— И наверняка были пятерки по истории и по географии.

— Да. Я даже в десятом классе заняла первое место по районной олимпиаде по истории.

— Молодец. Мне будет приятно осознавать, что пылесосит паласы и моет полы в моем доме такая весьма образованная барышня. Хочешь мороженное?

— Спрашиваете… Мороженое я всегда хочу.

— Вон как раз и кафе-мороженое. Пойдем. И брось шарить по карманам, я угощаю.

Алене все больше и больше нравилось жить в этом уютном, просторном и красивом доме. Жаль только, что время летит мгновенно. Вот и вторая неделя на исходе.

Вечером Ирина Аркадьевна сказала Алене, что ее приглашает в свой кабинет Вячелав Вадимович. Все ясно, ей пора собирать вещи. И то сказать, зажилась она здесь, пора и уезжать. Она грустно вздохнула, оправила волосы и поднялась на второй этаж. Постучала в тяжелую дубовую дверь кабинета.

— Войдите.

Она вошла. Села на предложенное Вячеславом Вадимовичем кресло. Он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. Наконец, после продолжительной паузы, в течение которой она, почувствовав себя неловко, стала уже ерзать на кресле, он заговорил.