От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 7

— Принеси крепкого чая этому господину. Да побыстрее!

Девушка кивнула и ушла, чтобы через несколько минут вернуться с сашкой чая на подносе.

— Мистер Рихтер, садитесь сюда. Давайте обсудим с вами то, о чём мы позавчера говорили, — и Друфарс подвинул ему стул, сам садясь так, чтобы видеть одновременно и его и Эрдариуса. Грегор поправил очки — это немного успокаивало, и взглянул на дядю. Сейчас его ход. Он чувствовал себя пешкой в их политической игре и от этого необычно волновался. Его бы воля — издал бы закон, отменяющий все эти брачные договоры. Разве ради него он женится? Но дядя чуть заметно подмигнул ему. Игра началась. Грегор не знал, какая роль отводится ему, поэтому старался делать всё как всегда, с предельным вниманием. За пятнадцать лет исследований, ему попадались и документы в области законов и права. И хотя он не был юристом, но сразу с первых строк, понял что брачный договор составлен в пользу Друфарса. Как он и предполагал, дядя прописал в договоре, что до совершеннолетия, он является хранителем наследства Келинды Гарстон, его племянницы. Грегор несколько раз перечитал это имя. Оно звучало так прекрасно! Невольная улбыка пробежала по губам. Но потом, вздохнув, он вернулся к реальности. Сейчас было совсем неподходящее время для мечтаний. И, в общем-то, там достаточно прозрачно было написано, что своё наследство мисс Гарстон сможет получить только после совершеннолетия, а до этого момента Друфарс имеет право использовать его как считает нужным, но с одной оговоркой — на пользу племянницы. Грегор наморщил лоб. Этот договор был составлен против всех правил. Ни один законник из канцелярии не согласился бы поставить свою подпись под ним. Но Гарлетон — столица, и губернатор в ней — Кевин Друфарс.

— Ну что? — Друфарс прервал внимательно читавшего договор Грегора. — Я думаю, здесь всё кристалльно ясно. Ваше состояние после женитьбы останется за вами. А Келинда — будет владеть своей частью наследства. Это всего лишь мелкие формальности, которые нужно узаконить на бумаге. Вот перо. Ваша подпись должна быть слева.

Грегор помедлил, давая дяде время для действия. И дядя начал игру.

— Мистер Друфарс, — старик встал, отодвинув недопитую чашку с чаем. Трость, как бы невзначай, громко стукнула об пол. — Раз уж я тут со своим племянником оказался в такой знаменательный момент, мне бы очень хотелось прочитать брачный договор. В конце-концов, правящий круг скоро хотел начать проверку документации — сначала во всём Гарлетоне, ну а после и по стране. Я думаю, что брачный договор вашей племянницы — это как раз то, с чего стоит начать проверку.

— Вы в моих личных владениях, — зашипел Друфарс, почти с ненавистью глядя на Эрдариуса.

— Да, но у лордов есть право свободно входить к своим верноподданным в любое время дня и ночи. — Андриус не отрывал от него взгляда.

Друфарс не нашёл, что ответить и просто стоял, как бы невзначай загораживая собой стол, на котором лежал брачный договор.

— Договор! — Голос Эрдариуса зазвучал резко и жёстко. Он стукнул тростью по полу, так что в паркете появилась вмятина. Грегор отстранённо наблюдал за дядей, поражаясь, в то же время его внутренней силе. Друфарс, видимо, понял, что его не оставят в покое.

— Да на, забирай! — Он выхватил из-за спины договор, кинул Эрдариусу и отвернулся. Грегор, молча наблюдавший за дядей, встал и подошёл к нему.

— Что там?

— Я думаю, мой мальчик, ты и сам всё понял. Книжная премудрость тебе всегда легко давалась. Этот договор никуда не годится, — произнёс шёпотом дядя, а потом уже громче добавил. — Мистер Друфарс, что же вы так? Поручаете составлять документы первому попавшемуся служащему. Так ведь и до тюрьмы недалеко. Проверять надо документы.

Друфарс, быстро поняв, куда клонит Эрдариус, выдавил из себя улыбку, прияняв его игру:

— Вот же, Генри, дурак! Говорил ему — будь внимателен, сверяйся с образцами. А он, видно задумался о чём-то. Ай-яй-яй!

— Ну да! Генри ответит, конечно, по всей строгости. Но нам то с вами что делать? Может быть я составлю другой договор? Вы его быстро подпишете. А там уж в свадебной канцелярии доделают всё необходимое.

Друфарс задумался. Это было для него единственным шансом избежать тюрьмы — поддержать игру дяди. Только вот чем поплатится Андриус, приобретя ради него, Грегора, такого врага, страшно было даже подумать. Он теперь вечный его должник.

— Хорошо. Составляйте. Я подожду. Бумага и письменные принадлежности вон в том ящике.

Через час договор был составлен по всем правилам. Друфарс под строгим наблюдением дяди собственоручно подписал его и поставил свою печать. Потом, чуть помедлив, это сделал и Грегор. Эрдариус забрал договор с собой, а потом на улице передал ему.

— На, держи. На долгую память, так сказать. Не потеряй до свадьбы. И будь осторожен, я тебя умоляю! Как тебя угораздило воспылать чувствами к его племяннице я не знаю, и знать не хочу, но надеюсь, что она хотя бы достойна этого.

— Я в вечном долгу у вас, дядюшка.

— Ничего. — Андриус обнял его. — Я буду доволен, зная, что тебе выпала более радостная доля, чем мне. Будь счастлив, мой мальчик!

Возле дома Грегора они расстались. Дядя нанял экипаж до своего поместья, а Грегор вошёл в дом с какой-то странной грустью на душе.

Всё время, оставшееся до свадьбы, Кея провела как в тумане. Она волновалась и боялась. Будущее страшило её. Конечно, Саймон всё время был рядом. Они встречались почти каждый день, и он говорил с ней, поддерживал и утешал. Но когда Сай уходил, ей становилось ещё тяжелее. Кея утешала себя тем, что совсем скоро — через пару недель, или от силы месяц, она будет с Саймоном, чтобы уже никогда не расстаться. Сейчас его образ постоянно преследовал её. И в снах и в мечтаниях Кея видела его — благородный, верный, нежный. Он никогда не оставит её. Она вспоминала в мельчайших подробностях их встречи и разговоры, хранила в памяти каждый его жест, каждое движение и находила в этом невыразимую сладость. Казалось, что любить сильнее было невозможно. Конечно, ради него она преодолеет себя. Она сделает всё, лишь бы любимому было хорошо!

Утро, накануне свадьбы, выдалось туманным и дождливым. Гарлетон вообще был славен своими туманами, а осенью — и подавно. Город заволокло так, что в двух шагах не было видно ничего. Кея с грустью смотрела в окно на мокрые силуэты деревьев, расплывавшиеся в тумане. Они стояли голые, пустые. Последние, ярко-бордовые листья, медленно облетали с них, исчезая в тумане. Ей до безумия хотелось улететь, скрыться, исчезнуть… Но служанки уже одевали её к свадьбе. Дядя со своим желанием пустить пыль в глаза, был просто смешон. Кея чувствовала себя разряженной куклой, из тех, на которых дети одевают весь их гардероб. Свадебное платье по последней моде было баснословно дорогим и безумно неудобным. В этом облаке кружев она чувствовала себя почти голой. Плечи были открыты, а корсет обтягивал так сильно и так больно жал, что она едва могла дышать. Сложную причёску с сотнями шпилек едва держала её голова, а ирзадийские каррады — большие, молочно-белые, но безумно тяжёлые, стоившие целое состояние — украшали её шею и платье.

Кея терпеливо переносила неудобства наряда. Она не хотела злить дядю. Он последние дни и так был не в духе. Иногда она слышала его шёпот: «Я бы мог выдать её замуж за Аластора или Джадоса, и зачем я повёлся на этого Рихтера?» Но не могла понять, о чём он говорит. Ясно было одно — её будущий муж почему-то перестал устраивать дядю, и она не знала — радоваться этому или нет.

Наконец служанки закончили одевать её.

— Госпожа, взгляните в зеркало. — Кея обернулась. На неё смотрела девушка — прекрасная, свежая, даже ослепительная, но как будто чужая. Она не узнавала себя в этом отражении. Хотя Саймону наверное понравилось бы… Кея иногда видела, что вкусы у Сая не совпадали с её и от этого было немного больно. Но это всё лишь потому, что он нигде не учился. Отец его считал, что учёба — ненужная трата времени и денег. А светские манеры он приобрёл, общаясь с дядей-купцом и его родственниками. В детстве Сая часто отправляли гостить у них, и Кея помнила тяжёлоё неизбывное горе, когда её единственный друг уезжал.