Последняя игра чернокнижника - Орлова Тальяна - Страница 15

– Чего тебе? – мне удалось перенаправить злость на пришлого.

– Ничего. Но когда вы друг друга доведете до бесячей горячки, мы окажемся поблизости. Организуем снятие стресса. Вам вон даже задирать нечего, бери горяченькими. Ух, я б твои кости-то на себя насадил! А потом и эту плаксу, за компанию. И пусть рыдает, пока ее вся толпа приходовать будет.

Понятно – у этого на поверхность всплыла похоть. Быть может, спровоцированная нашими недвусмысленными нарядами. Я, не глядя, подхватила вилку и продемонстрировала ему со словами, саму себя удивляя отсутствием страха и звенящей злостью:

– Вот из этой штуковины сделать заточку плевое дело, кобелина. Я в двенадцать лет таким по яйцам с разбега пинала, а с тех пор здорово подросла и озверела.

– Психованная? – он вопросил это без иронии, даже взгляд посерьезнел.

– Еще какая, – кивнула я. – У меня зубов на нас обеих хватит. Доставай причиндалы, не терпится глянуть на кусок мяса, который я заставлю тебя сожрать.

Удивительно, но один из его друзей подхватил мужика под руку и увел, приговаривая одно слово: «психованная», как будто здесь это было каким-то чудесным защитным заклинанием. Хотя ведь если в девушке разглядели злость, то она действительно может созреть до желания убивать – в такую хреном тыкать чревато. Обстановка определяет, что любое свойство может разрастись до грандиозных масштабов. То ли от осознания, что моя злость была преувеличенной – обычно я веду себя намного осторожнее, то ли от того, что выпустила пар, но я начала успокаиваться. Теперь уже и слезливая Китти до бешенства не доводила.

А она за это время, оказывается, почти успокоилась и теперь пялилась на меня круглыми от изумления глазами. И залепетала жалобно, заметив, что я снова обратила на нее внимание:

– Кати, прошу, будь моей подругой! Хотя бы пока не привыкнем к влиянию черного айха. В тебе есть сила, во мне слабость. Вместе мы непобедимы!

Я хмыкнула от ее дикой логики:

– Это в какой же ситуации нам поможет твоя слабость?

– Ну… ты будешь всех побеждать, а я буду тебя боготворить, – и уставилась на меня влюбленными глазами.

Я зачерпнула вилкой побольше овощей, желая поесть, а не продолжать разговор. Но отказываться теперь не спешила – вместе с уходящим раздражением возвращались дельные мысли. Все-таки я тоже подвержена влиянию, даже не заметила, когда оно накрыло. Причем всякий раз включается непредсказуемый рандом, и хорошо, если в тему, но может быть по-разному. Допускаю, что я завтра буду тут рыдать, а Китти меня утешать… хотя нет, всплывает что-то из ходового арсенала психики, а я точно не нытик. М-да, убийцей бы случайно не стать. Дорогой айх, надевай скорей свою повязку, в такой обстановочке работать будет сложно.

К счастью, в доме Нами я научилась различать порошки для чистки, потому с уборкой все-таки справлялась. Коридоры казались бесконечными, но я не жаловалась. Ратия перед ужином меня даже похвалила. Она все-таки довольно справедливая, по мелочам не придирается, а толковые советы подкидывает в самое нужное время. Может ли быть такое, что ее утренняя обидчивость тоже вызвана влиянием айха? Но по прошествии лет службы в замке она этого уже не различает, стало частью ее характера. А вдруг все со временем здесь меняются и просто думают, что магия перестала действовать? Мысль эта оптимизма не вызывала. Хотя кто тут разберет все причины и следствия?

После ужина почти всех освободили от работы. Большинство сразу направилось в крыло для рабов – отдыхать, мыться или развлекаться, если рабам здесь можно хоть как-то развлекаться. Меня же Китти потащила во двор, чтобы показать все, чего я еще не видела. Конюшни, большие склады и ангары – все это было интересно, но мы не отважились пробраться внутрь.

Китти схватила меня и указала в сторону:

– Это Скиран! В ваших диких землях видали элохов? Они все красавцы, но он… – и снова всхлипнула вместо того, чтобы закончить предложение.

Я пыталась просто не обращать внимания на очередной упадок ее настроения:

– Да, я с ним уже знакома. Пойдем, поздороваемся?

– Знакома?! – она на мгновение замерла. – Не пойдем! Я два месяца жду повода познакомиться, но это произойдет не сейчас.

– Почему?

– Чтобы он увидел меня такую зареванную?!

Я прищурилась:

– А у него есть шанс увидеть тебя в другом виде?

– Не-е-ет, – она сложилась пополам от рыданий. – И ты не ходи-и… пожа-алуйста. Потому что я тогда с тобо-ой… А ты такая сильная, а я такая…

Я закатила глаза к небу и усилием воли подавила очередной приступ ярости. Обуздав нрав, шагнула к Китти и взяла ее за плечи, заглядывая в лицо. Заговорила строго, с напором, но без раздражения:

– Послушай меня. Ты должна взять себя в руки. Это игра, понимаешь? Как я должна справляться с приступами злости, ты должна справляться со своими слезами. Даже если айх это делает ненамеренно – хотя с него бы сталось – все равно в его доме все должны играть в эту игру. Ты ловишь ненужную эмоцию и отстраняешься от нее, как от чужой. Любыми способами. Успокаиваешься и не ревешь. В этих краях водится валерьянка? Я бы в тебя сейчас цистерну ее влила, лишь бы ты осознала в себе отличия. Ратия – маг, обратись к ней за помощью. Может, у нее есть что-то покрепче валерьянки? Или…

– А зачем? – она пялилась на меня мокрыми глазами. – Если так мне проще… Ну, реву себе, никому не мешаю…

– Потому что так надо! – отрезала я. – Иначе скоро ты и не вспомнишь о том, какой была раньше. Ты и раньше плакала без повода?

– Ну… бывало… – она отвела взгляд.

– Не удивлена. Но теперь ты в игре чернокн… айха Ринса. И в этой игре такие правила. Все ясно?

– Но зачем?… – она снова начала смаргивать накатывающиеся слезы.

Я сжала руки и с силой тряхнула ее.

– Затем, что иначе я не буду с тобой общаться. С шантажом знакома? В общем, увижу еще раз слезы без повода – пройду мимо и забуду, что мы почти тезки, – во время моей речи ее глаза все больше стекленели от ужаса, значит, я попала в верную точку. – Вот если побьют тебя или еще как обидят, то встану с тобой рядом и помогу со всем справиться. Но до этого ты должна встать со мной рядом в этой игре. Я не прикрываю тех, кто не прикрывает меня.

Китти неуверенно свела брови в кучу, но потом заторможенно кивнула.

– Я… попробую…

– Не попробуешь, а сделаешь. И пойдем уже спать.

– Так рано? – она шмыгнула носом, но тут же сделала вид, что закашлялась.

– Ага. Прошлая ночь была весьма интересной, если не отосплюсь, то рискую свалиться с ног.

– Расскажешь? – она бежала за мной.

– Обязательно. Как только увижу твое лицо без этих красных пятен.

Она вроде бы судорожно вздыхала, но я сделала вид, что не заметила, уверенно шагая в свою комнату.

Не знаю, насколько невыполнимую задачу я перед ней поставила. Но была твердо уверена, что если ей что-то и поможет, то только жесткие меры. Я сделала это не из жалости, а лишь объяснила правила выживания – как когда-то сделала Тамарка для сироты и воровки, впервые оказавшейся в общей тюремной камере. Тамарка просто поставила меня в известность, а остальное было в моей воле. То же самое я посчитала себя обязанной сделать для Китти, пусть и она потом кому-то вернет этот же подарок. Новый всплеск неконтролируемой злости ушел намного быстрее, чем раньше, – теперь было достаточно его только констатировать. Себя бы спасти, а я зачем-то взялась спасать еще кого-то. Но вряд ли это желание продиктовано каким-то пороком, то есть оно мое, не навязанное извне, а значит, любые усилия в этом направлении того стоят. Остаться собой можно, только цепляясь за свое.

Во время следующего завтрака я все приглядывалась к Китти и искала признаки слезливости. Однако обнаружила другое: она была сама на себя не похожа, даже на вопросы отвечала как-то медлительно, перемежая фразы отстраненными взглядами.

– С тобой все в порядке? – я спросила в лоб. – Ты какая-то странная.