Сладкая любовь (ЛП) - Аврора Белль - Страница 54

Лети выходит на улицу с большим подносом бекона в руках.

— Все садитесь. Еда готова.

— Может нужно чем-то помочь? — спрашиваю я ее.

Она улыбается.

— Конечно, ты можешь помочь. Припаркуй свою задницу и ешь, пока эти жадные мужики все не слопали.

Я улыбаюсь и закатываю глаза, занимая место в самом центре ближайшей части стола. Макс отодвигает стул слева от меня и садится справа. Сиси вкатывается в свободное теперь место слева, и я, улыбаясь, наклоняюсь и сжимаю ее руку.

— Ты тренировалась, мой юный протеже?

Широко раскрыв глаза, она смотрит на меня и с энтузиазмом кивает.

— Ага. И папе даже не нужно было напоминать мне об этом.

— Это же потрясающе, дорогая. Я так горжусь тобой. Какие-нибудь судороги?

Она мягко улыбается, глядя на свои колени.

— Нет. Ничего.

Мое сердце парит, и я не могу стереть улыбку со своего лица.

— Это потому, что ты чемпион.

Когда все расселись и принялись болтать, Мария ставит на стол последнюю тарелку и объявляет:

— Давайте есть!

Мужчины наполняют тарелки первыми. Я не удивляюсь, когда Ник протягивает Тине тарелку, которую только что наполнил. Он всегда был слишком мил для своего же блага. Неудивительно, что женщины любят его. Он сексуальный и внимательный. Я сижу и жду, пока голодные самцы насытятся, прежде чем наложить еду в свою тарелку.

Здесь так много еды. Блины, яйца, приготовленные двумя способами, бекон, сосиски, паэлья, лепешки с маслом, пряные печеные бобы, тортильи, запеченные помидоры, жареные на сковороде чесночные грибы, кубики картофеля, обжаренные в масле, свежеприготовленная сальса и пирог с заварным кремом.

О, мой бог. Втайне я в восторге от того, что нахожусь здесь.

Поворачиваюсь к Сиси, встаю и беру ее тарелку.

— Что будешь, милая?

Она смотрит на тарелку, потом снова на меня. Я вдруг понимаю, что Сиси может больше не нравиться, когда люди подают ей еду. Поэтому, когда она отвечает, я вздыхаю с облегчением.

— Яичницу-болтунью, бекон и блинчик пока что.

Я ставлю перед ней тарелку, глажу рукой по ее красивым каштановым волосам и, наклонившись, целую в лоб.

— Приятного аппетита.

Мужчины уже наполнили свои тарелки, но я оборачиваюсь и вижу, что тарелка Макса пуста. Я смотрю на него с беспокойством.

— Ты в порядке? Почему ты не ешь?

Он улыбается мне.

— Я говорил тебе, что ты сегодня прекрасно выглядишь? — говорит он вполголоса.

Моя грудь распирает от нежности. Отвечая так же спокойно, я мягко улыбаюсь и говорю ему:

— Да, но не думаю, что я говорила тебе, как ты сегодня красив. И это правда.

Его улыбка становится еще шире.

— Ну, теперь я должен поцеловать тебя.

Мои глаза расширяются в панике.

— Макс, нет. Пожалуйста, не надо, — шепотом умоляю я.

Он наклоняется ближе ко мне.

— Таковы правила.

Я издаю раздраженный звук.

— Кто устанавливает эти правила? Макс, пожалуйста, не надо.

На расстоянии волоска от моих губ он произносит:

— Они все равно узнают.

Затем его губы накрывают мои в мягком, но глубоком поцелуе, и внезапно я радуюсь, что сижу спиной к Сиси. Никто не хочет видеть, как их отец целует какую-то цыпочку. Я ненавижу свое сердце за то, что оно колотится. Ненавижу себя за то, что не отстраняюсь. Но я просто не могу, бессильна против этого человека.

Поцелуй длится недолго, но достаточно долго, чтобы показать всем, что линия дружбы была пересечена. Отстраняясь от меня, он чмокает меня в губы — один, два, три раза. Потом, откинувшись на спинку стула, кладет руку на спинку моего и оглядывает стол. Все, кроме Нат, Сиси, сестер Макса и его мамы, разинули рты. На самом деле те, кто не разинули, ухмыляются от уха до уха.

Я слышу, как Нат взволнованно бормочет:

— Я знала, что это случится.

Макс оглядывает людей, разинувших рты, и встает, прежде чем взять мою тарелку.

— Давайте, ребята. Завтрак остывает.

Он заваливает мою тарелку всеми моими любимыми продуктами для завтрака и некоторыми, которые я еще не пробовала, когда шок Ника превращается в сияющую улыбку. Он поворачивается к нахмуренному Ашеру и произносит:

— Ты должен мне десять баксов.

Порывшись в кармане, надутый Эш достает деньги и шлепает их Нику в руку. Тот подмигивает мне. Я опускаю лицо, чтобы скрыть улыбку, и медленно качаю головой.

Эш сердито смотрит на Макса.

— Я надеру тебе задницу.

Макс ставит передо мной мою тарелку, берет свою и наполняет ее едой. Садясь, он отвечает скучающим голосом:

— Успокойся, Дух. — Обняв меня за плечи, он целует меня в висок, поворачивается к уже кипящему от злости Ашеру и весело бормочет: — Ты расстроишь мою девушку.

Закрыв лицо рукой, я сотрясаюсь от беззвучного смеха.

Милый, забавный Макс. 

Елена

После того, что оказалось лучшим завтраком в моей жизни, мы с Максом отвозим Сиси домой. Подумала, что эти двое отвезут меня домой и проведут некоторое время между отцом и дочерью.

Я ошибалась.

— Воскресенья такие скучные, — заявляет Сиси, как только мы вошли в дверь.

И почему мне захотелось открыть свой рот? Потому что в этом вся я.

— Не обязательно.

Она сгорбилась в своем кресле.

— Так и есть. Это что-то вроде правила.

Я посмотрела на нее, потом на Макса.

— Я не знаю, кто устанавливает эти правила, которые вы двое считаете законом…

А потом произошло нечто потрясающее. Сиси посмотрела на отца, и в то же время он посмотрел на нее. Они обменялись тайными взглядами, прежде чем расхохотаться.

— Папа устанавливает правила, — хихикнула Сиси.

Он усмехнулся в ответ:

— О, черт возьми, нет, маленькая женщина. Ты отвечаешь за правила.

Улыбка, которую я не могу сдержать, освещает мое лицо.

— Кто-нибудь из вас расскажет мне о правилах, или вы просто будете смеяться у меня за спиной и заставлять меня страдать?

Макс прищурился, глядя на меня, и подтолкнул Сиси локтем.

— Может, стоит ей сказать?

Она искоса взглянула на отца.

— Даже не знаю. Ты как думаешь?

Он пожимает плечами.

— Тебе решать, малышка, но я думаю, что нужно.

Сиси улыбается мне и кивает.

— Да, наверное. Теперь она член семьи.

И в то же самое время мое сердце щемит от чистой радости, а затем разрывается от чистого ужаса. Это ударяет меня, как кирпич в лицо. Я не хочу потерять это. Что случится, когда Макс устанет от меня, потому что решит, что наши отношения зашли слишком далеко? Мне остается только ждать этого дня и надеяться, что он наступит как можно позднее. В лучшем случае, мне останется только молиться, чтобы у меня хватило сил ухаживать за своим раненым сердцем, когда я потеряю не только милую Сиси, но и милого, идиотского Макса. В худшем — придется уехать домой в Калифорнию, чтобы зализать раны в одиночестве.

— У папы есть правило насчет правил, — объяснила Сиси. Я в замешательстве наклоняю голову, когда она продолжает: — Если видишь, что находишься в безвыходной ситуации, создаешь правило, которое поможет выйти из нее.

Я усмехаюсь:

— Разве это не... Хммм. Какое слово я ищу? О да, поняла. — Я многозначительно смотрю на Макса и обвиняю. — Это разве не вранье?

Но Макс качает головой.

— Строго говоря, приукрашивание. И это работает.

Я смотрю на Сиси.

— Правда?

Она улыбается в ответ.

— Так и есть.

Я вздыхаю и развожу руками.

— Ну, ладно. Теперь, когда я знаю об этом, мне придется попробовать самой.

Макс стягивает рубашку и сбрасывает ботинки.

— Я собираюсь быстро принять душ. С вами, девочки, все будет хорошо?

Мы с Сиси смотрим друг на друга и говорим в унисон:

— Да.

Когда Макс исчезает, я зову Сиси на кухню, где мы проводим некоторое время, выпекая печенье и устраивая беспорядок. Как я обычно делала со своими сестрами дома: окунула палец в масло и разрисовала лицо Сиси, затем посыпала его мукой, чтобы оно прилипло. Перегнувшись через стойку, предложила ей сделать то же самое со мной. Я закрыла глаза и позволила ей поработать над моим лицом. Когда Макс появился на кухне, посмотрел на нас, поднял руки и медленно попятился к двери.