Горячий источник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 38

Я обхожу стол и выделяю все тем же красным цветом точку на карте, что висит на стене.

- Машина Льва Игоривеча почти каждую ночь дежурит вот здесь, об этом мне рассказал лесник.

Глеб встает и подходит к карте, хмурится, почесывая лоб.

- Сдается мне, что место имеет передел собственности. И дело — вот в этом.

- Это же частный мини-завод по переработке мусора, - присаживается на край стола Глеб. - Неужели главному менту нашего поселка так нужен доход от переработки мусора?

Я расплываюсь в улыбке, заглядывая в темные глаза.

- Не будь дураком, Глебушка. С советских времен здесь стояло старое оборудование и по документам оно не используются. Они этими бумагами уже все стены администрации обклеили. Даже в прессу информация попадала о том, что оно не работает.

Глеб смотрит на меня, не понимая, о чем я говорю.

- Это подпольный нефтеперерабатывающего мини-завода, друзья, - пожимаю плечами и развожу руками.

- О, Господи! – садится Ира на стул, кладет руки на колени, качая головой.

Она опустошена, как будто из нее вынули душу и растоптали грязными ботинками. Дочка, муж и я со своей дефлорацией по пьяни.

- И заведует этим всем твой муж, - добиваю я ее.

Глеб вздыхает, он считает, что лезть в самое пекло опасно, но я не собираюсь ждать.

- Если бы добыть бухгалтерскую и финансово-хозяйственную документацию, свидетельствующую о незаконной переработке нефти и последующей реализации нефтепродуктов через фиктивные фирмы, то все разом решилось бы.

Глеб подходит ко мне, до боли сжимая плечо:

- Ты в это не полезешь! Странно, что тебя до сих пор не пристрелили.

Наши с Ирой глаза встречаются. В них я вижу беспокойство за меня. Это придает сил. Ее взгляд теплый и бархатистый. Она не хочет, чтобы меня пристрелили.

- Ваш муж не желает делиться, а начальник полиции не хочет его прикрывать задарма, - Глеб топает ногой по полу, выражая недовольство и раздражение.

И тут Ирина, державшаяся все это время, начинает навзрыд реветь: громко, истерично, не сдерживаясь.

- Ты чего? – сел я рядом, прижимая свою женщину, обнимая, целуя в макушку. – Я ее вытащу.

Но Ира не слышит, она страдает, испытывая невероятные муки. Я чувствую аромат ее волос, я уже привык к нему. Когда все закончится, будет ли Ира со мной? Или выберет сбежать отсюда обратно в город, где живут ее родители? Этот вопрос возник у меня неожиданно, в тот миг, когда я смотрел на нее, слушая рассказ сына Прокофьевны.

- Сегодня утром он сказал, что я должна быть рядом, потому что только так они смогут прикрыть свои задницы

- Вы что-то подписывали? – садится за свой стол Глеб Дмитриевич, глядя на нас обоих.

Потирая кулаки, он смотрит тревожно, я бы даже сказал обеспокоенно.

- Он же был моим мужем, - скулит Ирка, прижимаю ее крепче, а она поворачивается. - Мне не нужно было уходить из дома, если бы я не ушла из дома...

Становится больно, ничего подобного из-за женщины я никогда не испытывал. Это неприятное, мучительное ощущение внутри. Значит, она бы сделала все иначе, если бы могла?

- Жалеешь, что была со мной? – я не узнаю свой голос.

Он стал глубже.

- Прекратите! - хлопает по столу Глеб.

Мы с Ирой вздрагиваем.

- Не даром этот Петр в родовое гнездо притащил Сергея Борисовича, своего начальника, - встаю, возвращаясь к плану здания, - он ему и рассказал про это место.

Глеб Дмитриевич качает головой, громко вздыхая:

- Он свалит все на нее, видимо он знает, как это сделать, свои юристы у него есть. Мы с тобой ни черта в этом не смыслим.

Я продумываю план действий, Ирка тихонько плачет, а Глеб снова вздыхает.

- Не знаю, что делать.

- Для начала успокоиться, - иду к шкафу с инвентарем. - У меня, кажется, есть идея! Пойми, Глеб, это только верхушка айсберга. Когда начнут разбираться, найдут счета и все эти фирмы. Поймут, что все это ерунда.  Женщина-ветеринар держит нефтяной заводик за городом? Не смешите.

- Ну за взятки его уже не посадили, - поднимает на меня черные глаза Глеб Дмитриевич.

Старая тайота загорелась даже лучше, чем мы с Глебом задумали. Ярко так, с изюминкой. Она буквально вспыхнула, с треском разваливаясь на части. Сын Прокофьевны был недоволен, но мы его не спрашивали и даже подрядили помогать в нашей священной миссии спасения несчастного шестилетнего ребёнка.

Когда окутав машину, прямо у ворот полицейского участка, в небо взметнулись ярко-оранжевые языки пламени, на улицу выбежало много народу. Полицейские кружили вокруг, пытаясь тушить и не допустить взрыва. Лёгкие сумерки помогали нам, а окно в комнату отдыха, к счастью, находилось на противоположной стороне от входа в здание. Нашей лестницы хватило почти до пункта назначения, но все же пришлось постараться. Я ставил ноги на все выступы, которые только мог найти, но плоская кирпичная стена даже близко не походила на изрезанную каменную поверхность горы. До нужного окна, я все же добрался и, усевшись на оцинковку, постучал. Только здесь не было решеток. Мое предположение оказалось верным. Женя сидела на диване, обняв ноги руками и уткнувшись носом в коленки. Увидев меня, девочка подбежала, но не открыла. Я ассоциировался у нее с развалом семейного корабля.

- Открой окно, пожалуйста, - старался говорить, как можно нежнее.

- Мне сказали, что скоро придёт папа, - огрызнулась Женя, глядя на меня с ненавистью.

Маленький волчонок, взлохмаченный и злой.

- Папа не придет, тебя обманули. Женя, я отведу тебя к маме.

Хочется заорать, чтобы она перестала вести себя, как ребенок, но бог ты мой, она ведь и есть ребенок. И ей не дано понять, что если вся та свора, которая сейчас бегает вокруг горящей машины главы администрации, вернется, то меня скинут с подоконника, а ее, возможно, очень сильно обидят. Она маленькая девочка, которой природой заложено любить папу и маму, верить в сказки и хотеть быть принцессой. И уж, конечно, не ее вина, что папа у нее моральный урод.

- Жень, ты представляешь, я только что был, как человек-паук, залез на стену без ничего, - показываю свободные руки.

- Я не такая дурочка, у тебя там лестница.

- Неа, - улыбаюсь, - крутые спасатели не пользуются лестницами. Они супергерои и у них есть суперсила. Наши руки прилипают к стенам, и мы можем прыгать с горы на гору.

Девочка открывает деревянные створки, заинтересованно глядя вниз, а я подхватываю, перетягивая к себе.

- Теперь ты тоже супергеройка, - смеюсь.

Она кричит, но вцепилась в меня намертво, ей страшно, она боится упасть. Внизу держит лестницу Глеб, вдавливая стойки в рыхлую землю, и постоянно оглядываясь. Шум перед полицейским участком стихает, а это значит, что скоро они придут проверить, как Женя. И вот тогда прибьют нас всех, не разбираясь. Когда на кону такие деньги, люди уже не люди. Они превращаются в зверей и ничто не может остановить их.

- Поймал, - хватает за шкирку дочку ветеринара Глеб, бегом пересекая территорию полицейского участка.

Ему приходится перекинуть ее через забор, очень надеюсь, что она не сбежит, ведь Глеба она не знает вообще. Но Женя находится в шоковом состоянии и не успевает сообразить, до того, как мой друг запихивает ее в машину.

Я спрыгиваю, бросая лестницу, одним прыжком преодолевая препятствие. Мы уезжаем с места событий с такой скоростью, что на асфальте остаются черные следы шин.

- Хочу к маме, - хнычет девочка с заднего сидения, пристегнутая ремнями безопасности крест на крест.

- Забросим девчонку к тебе и...

- Я не хочу никуда! - орет она так громко, что у меня закладывает уши.- Где моя мама? Ты сказал, что отвезешь меня к маме! Обманщик, ты обманул меня. Я скажу маме, что ты плохой человек!

Всю дорогу мы успокаиваем девочку, что визжит, как резанная. С ужасом смотрим в зеркало заднего вида, но погони за нами нет. Машина главы, дочка главы, скорей всего они решат, что дочку забрал сам Сергей Борисович. Докторше я пишу сообщение, что Женя у меня.