Горячий источник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 26

- А собаку зачем переехала?

Она ничего не отвечает, а я дёргаю её за руку, хватая за запястье, усаживая на стул.

- Паша, честно скажу, ты мне нравишься все меньше. И я бы даже сказала, что вообще уже не нравишься, посоветовала бы обратиться к психиатору, у вас же там есть в КСП. Отказываешься от внимания красивой девушки, помешан на своей собаке...

Громко хлопаю по столу, заставляя замолчать. Усаживаюсь напротив, широко раздвигая ноги. Мари лает.

- Где ты была тринадцатого числа, вспоминай, Забейворота, а то голым задом на горох посажу.

Девушка обиженно поджимает губы.

- Это среда была, - шипит, - первая смена, к нам ещё тигра привезли, все смотреть ходили, как в цирк. До обеда работали, а потом...

Забейворота вскакивает на ноги, бежит к своей сумке, роется, я очень надеюсь, что ищет не газовый баллончик или что-то в этом роде.

- Вспомнила я, плохо мне было, скорую даже вызывала, думала кишечная инфекция, вот справку мне выдали для районки, сказали в карту приклеить. Пару таблеток выпила угля и очухалась.

Я внимательно смотрю на дату, печать, подписи.

- А машина у тебя есть?

- Откуда?

- А права тебе зачем?

- Модно было одно время. Я за рулём последний раз года три назад сидела, уже педали перепутаю. Что за вопросы вообще?

Но, наконец - то, когда я направляюсь к выходу, Ольге удаётся сложить два плюс два.

- Ты что поверил в сказочку, что на врачиху напали? - Забейворота начинает краснеть, дышать через нос, как тогда, перед ударом камнем в мою дверь, на неё накатывает очередной приступ. - Муж её избил за то, что с тобой таскается, глаза разуй! Какой же ты тупой, Павел, - отворачивается спиной, скрещивая руки на груди, - все ты мне не нравишься!

Я так "расстроился" поэтому поводу, что аж идти не могу. Качаю головой, оставляя дверь в квартиру открытой, Мари бежит впереди меня, жуткая квартира ей тоже не понравилась. Открыв ежедневник моей докторши, я провожу пальцем по списку подозреваемых. Из внутреннего кармана достаю ручку и аккуратно вычеркиваю Ольгу. Эта дура не стала бы шифроваться с капюшоном, не скрывала бы  внешность, печатая записку, дабы не узнали голос, она вмазала бы Ирине молотком по черепу и орала бы, как ошпаренная.

В помещении контрольно-спасательного пункта сегодня не протолкнуться. Ребята смеются, травят анекдоты, а я разглядываю своего впечатляющего начальника, Глеб Дмитриевич ведет учет альпинистов во всех альпинистских мероприятиях и среди местного населения, способных участвовать в спасательных работах. Привычно устанавливает график дежурства начальников спасательных отрядов альпинистских мероприятий в районе. Прикалывая бумажки на доску, маркером помечает дату и время.

Мари крутится в центре комнаты, а я выбираю момент.

- А хотите я анекдот расскажу?

Вставляю свои пять копеек после долгого молчания. Глебушка оборачивается.

- У тебя есть друзья? - говорю громко и четко, глядя прямо в глаза своему начальнику.

- А ка же? Все десять сезонов на компе.

Кто-то смеется, а суровый Глебушка вздыхает, возвращаясь к делам.  Намек он понял. Правильный и хороший начальник. Один он у нас работает, все остальные трындят, ожидая завершения смены. В момент, когда народ разбредается по кучкам окончательно, я подымаюсь, и пересекая комнату, кладу на его стол бумагу.

- Это что? – разбирается он с  причинами, по которым несколько групп туристов возвращены с восхождения на гору, изучая маршрутные листы.

- Рапорт о переводе меня в другой отряд.

Глеб берет бумажку, комкает и кидает в мусорную корзину.

- Что-то еще? – невозмутимо возвращается к работе Глебушка, углубляясь в таблицы.

-  Не проблема. Я снова напишу.

- Давай! - встает Глеб и подчеркивает маркером фамилии.

Его лица мне не видно, но маркер продолжает скрипеть, заметно раздражая. Я подхожу к столу и вытягиваю из пачки новый лист, и в это время в КСП звонят сразу все телефоны.

- Неееет! – вздыхают ребята, понимая, что смена через пятнадцать минут не закончится.

- Обрушение во время ремонтных работ на мосту, - орет Глеб, запрыгивая в машину.

Внезапно рухнул мост, по которому ехали десятки машин. В завалах под бетонными глыбами оказались люди. На месте происшествия уже работают сотни пожарных и спасателей. Наш отряд вызвали, в том числе, потому что у нас есть спасатель с собакой. Пятеро пострадавших находятся в состоянии средней степени тяжести, один — в тяжелом состоянии. Среди пострадавших — три водителя и трое рабочих, которые находились на мосту.

Под ногами бетон и куски арматуры, уши закладывает от криков и скрежета, параллельно с нами бежит совсем еще зеленый парнишка в оранжевом жилете:

- Длина примерно сто двадцать метров, - указывает он вдаль,  - на мосту  находились автокран КамАЗ и МАЗ, которые тоже упали.

Я смотрю на мешанину из метала и бетона, обрушились обе стороны моста: и та, по которой шло движение, и та, где проводились ремонтные работы. Вместе с мостом рухнули три машины.

- Сработал светофор, две машины с зерном ушли, МАЗы, – продолжает рассказ парень. - А на другой стороне кран работал. И в этот момент произошло обрушение!

Одному из рабочих оторвало руку, он лежит на земле, ему пытаются оказать помощь, похоже, мы приехали раньше скорой помощи, но кровь хлещет из раны фонтаном. Думается, что грузовики перевозили вес превышающий разрешенный по мосту.

- Мы троих не можем найти, кричим, но слишком шумно!

Колеса и кузов поменялись местами, бетон смял их, превратив в кашу. Мы надеваем защитные комбинезоны и каски.

- Мари сможет работать? – поворачивается ко мне Глеб.

А я ничего не отвечаю, делая шаг вперед. Мы спускаемся к реке, под мост, в самую гущу событий. Пока другие спасатели разбирают завалы, таская тяжеленные балки, толкая колеса машин, перетягивая разбитое крыло автомобиля и помогая пострадавшим, мы с Мари ищем тех, кто попал в плен огромных бетонных глыб.

- Мне нянька не нужна, - огрызаюсь на Глеба, который идет за мной, спускаясь ниже.

Начальник спокойно подымает часть металлического каркаса бывшей кабины, пропуская собаку. Что-то скрипит, я подымаю голову.

- Далеко не лезь, - сурово смотрит на меня босс, а отвечаю ему очередной резкостью.

Собака проскальзывает дальше, я спешу за ней, где-то между блоками грохот дополняется скрипом, скрежетом, криками и странным ощущением, будто небосвод опускается ниже, словно планету сплющивает и воздуха на всех не хватает. Пыль наполняет легкие, становится темно, хотя глаза мои открыты.

В этот момент я понимаю, что у страха перед смертью вкус грязи, он скрипит на зубах, сушит губы и дерет горло. А где-то вдалеке слышен непривычно истеричный голос Глеба:

- Пашка, держись!

Пазл «Анна и Эльза» не желал складываться. Красочные картинки из маленьких кусочков упорно не подходили друг другу, Женя нервничала, она не любила, когда что-то не получалось. Мы устроились на ковре, и я помогала дочке, успокаивая.

В зал, кашляя, пришел Сергей со своим бессменным помощником Ивановым. Мужчины расселись в креслах, что-то обсуждая. Их компания меня мало радовала. Второй день Сергей Борисович страдал, он простыл, и температура тридцать семь градусов «убивала» его, лишая возможности жить дальше. Но Иванов держал начальника в курсе событий, даже несмотря на то, что первый беспрерывно чихал на него, заражая вирусом.

- Так что там с этим мостом? – кашляет Сергей, его глаза болезненно сверкают, а нос забит.

- Ну что? Обвалился, - достаёт сложенные в несколько раз листы Иванов, - попали на деньги. Да еще два груженых МАЗа с прицепами, кран просрали.

- Ремонтники, бл*дь! – очередной приступ кашля. - Что они там ремонтировали?