Голод (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 26

- Ты - неандерталец, - уперлась ему в грудь девушка, пытаясь увернуться, не давая себя целовать. - Можно же сделать все по-человечески?

- Не хочу по-человечески, хочу прямо сейчас, - ласкал он ее бугорок, с удовольствием замечая, как влажнеет ткань трусиков под его напористыми движениями.

Таня продолжала борьбу, хотя глаза уже блестели от возбуждения, он знал этот взгляд, обожал его до безумия.

Пальцы одной руки мучали девушку, даря неземное наслаждение, а свободной рукой он схватил ее за подбородок, привлекая к себе.

- Скажи, - улыбнулся Сеск, доводя ее до экстаза.

Таня закатила глаза от удовольствия, а Сеск не сводил с нее темного, как сама ночь взгляда.

- Скажи, - сжал он подбородок сильнее и провел пальцем по губам, она уже дрожала.

- Я люблю…

- Не так, - изменил траекторию движения пальцев Сеск, отодвинув ткань трусиков, проникая внутрь, заставляя ее стонать.

- Я люблю тебя, Сеск, - выдохнула Таня, распутно прижимаясь к его руке, встречаясь с ним глазами, целуя в губы.

А он отпустил ее, разжал объятья, но только для того чтобы стянуть с себя спортивные штаны и насадить девушку на свою твердую плоть, начать грубые, ритмичные, жесткие движения, которые оба так любили.

- Переезжай ко мне, - выдохнул Сеск ей на ухо, пробираясь сквозь одежду к груди, соску, сильно сжимая, покручивая в пальцах.

- Когда? – вцепилась Таня в его плечи, закрыв глаза, прикусывая нижнюю губу, сладострастно постанывая.

- Сейчас, -  провел рукой по ее позвоночнику, вызывая новый прилив удовольствия, ему так нравилась ее нежная шелковистая кожа.

Господи, да ему нравилось в ней абсолютно все. Он поранился Таней, нечаянно пустив в свое сердце, отчаянно влюбился и теперь хотел ее постоянно, и не только в сексуальном плане. Ему нравилось обсуждать с ней всякие мелочи, покупать туалетную бумагу и ругать за очередной блог с популярным футболистом, кстати, последнее он намеревался запретить. Каждый раз, когда он смотрел Танин канал ему казалось, что этот парень понравился его русской, потому что она ему улыбнулась. Они громко спорили, в шутку ругались, а потом снова занимались сексом, ибо не могли иначе.

Не все истории любви одинаково красивы, не каждый человек может похвастаться идеальной сказкой начала отношений. Их с Таней книга была такой, и переписывать ее никто не собирался. Неправильные, местами непорядочные Сеск и Таня обрели свое счастье. Похожие, прекрасно дополняющие  друг друга, они создали идеальный союз, который уже ничто не могло разрушить.

Он обожал то как она дразнила его, играя, доводя до безумия, а потом отдавалась вся целиком, до донышка. Таня была сочной, слепящей, как будто нарисованной самыми яркими красками, что только есть в палитре. Он играл в футбол, думая, как же ей понравится его удар, гол или пас. Таня с утра до вечера в голове, душе и сердце. Девушка и ее футболист, которого она ждала почти всю свою жизнь.

- Хорошо, я согласна, так уж и быть! Перееду к тебе! Только сторону кровати выберу сама, - ответила Таня, вторя его движениям, ударяясь головой о потолок автомобиля.

Они рассмеялись, Сеск погладил ее по макушке, прижимая и жалея. Но двигаться они не перестали. Он ждал, внимательно наблюдая за своей девушкой, пока она не стала выгибаться, трястись от удовольствия, только тогда он позволил себе прийти к финалу.

В окно автомобиля резко постучали, Сеск протер запотевшее стекло, узнав собственную сестру, та разъярённо махала кулаками.

Таня рассмеялась, покраснела, уткнувшись в его плечо, все еще сидя на нем сверху:

- Есть шанс, что она подумает, будто мы что-то потеряли, а свет в салоне перегорел?

Сеск хихикнул:

- У меня плохие новости, там не только Карлота, за ее спиной еще моя мать и ее новый муж.

- О, Господи! - быстро слезла с него Таня, поправляя одежду, усаживаясь на свое сидение и пытаясь привести себя в порядок.

Но огромная дыра на колготках с множеством стрелок, помятое пальто, взлохмаченные волосы, красные от поцелуев губы не оставляли вариантов.

Сеск быстро натянул штаны, не прекращая смеяться.

Таня достала зеркальце, стала прилизывать волосы, растирать губы.

- Как я выгляжу? – умоляюще взглянула на него Таня.

- Как девушка, которую только что хорошо и сильно отлюбили в машине, - еще больше рассмеялся Сеск, а Таня пихнула его.

- Это худшее знакомство с родственниками парня в истории человечества, - застонала она, закрывая лицо руками.

 - Ты - моя прелесть, - улыбнулся Сеск, нежно поглаживая ее щеку, - ты не можешь им не понравится.

Прошло шесть лет.

Загородный дворец Клайвден в неоренессансном стиле, располагался в английском Бакингемшире, на высоком холме над Темзой. Здание окружал красивый сад, заполненный барочными скульптурами, что были привезены из Италии. Коридоры, банкетный зал и холл пятизвездочного отеля утопали в белоснежных цветах, горело множество свечей. Золотые канделябры, дорогостоящий фарфор ручной работы и хрустальные люстры, спускавшиеся своими блестящими шариками и слезками, аж до середины высоты помещения. Все, как он обещал, несколько лет назад.

Дышать в тугом корсете было трудно, но Тане нравилось ее пышное, украшенное серебристыми нитями платье. На голове красовался тонкий ободок, длинные темные волосы рассыпались по плечам, откровенное декольте подчеркивало пышность груди, на Таниной шее блестел так называемый коллар, в переводе на русский - "ошейник". Колье с брильянтами плотно обхватывало шею, включая множество рядов цепочек с камнями.

Таня сидела в центре стола, с потолка к кружевной скатерти струились каскады цветочных композиций из белоснежных роз, орхидей и хризантем, переплетаясь с бусами из хрустальных нитей.  Между белоснежными тарелками в ряд стояло множество свечей в высоких полупрозрачных подсвечниках, украшенных точно такими же букетами.

- Эй, Лия! – окликнула Таня пятилетнюю девочку в пышном белом платье с маленькой диадемой в темных густых волосах, - скажи папе, чтобы положил микрофон.

Девочка подбежала к Тане, прижимаясь к ее боку. Маленькая черноглазая красавица, как две капли воды похожая на своего отца испанца, улыбнулась.

- Мама, а почему ты одета, как принцесса?

- Потому что сегодня наша с папой свадьба, я тебе уже говорила. И, пожалуйста, отбери у папы микрофон.

- Поздно, - вгрызаясь в куриную ножку, рассмеялся Боб, сидевший немного вдалеке от мест жениха и невесты.

Агент не покинул футболиста в тяжелой ситуации и шел с ним до конца, Таня часто смеялась, что у Сеска две любимые женщины. Ворчать британец не переставал никогда.

- Это ты его надоумил? Ему же медведь на ухо наступил, - прикусила нижнюю губу Таня, прячась за пышную ветку орхидеи.

- Все гениальные решения он принимает сам, - развел руками.

- Ради бога, Боб! Он в Вест Хэме всего один сезон играл, потом был в Милане, теперь консультант BBS, а ты все никак простить не можешь.

- Эта боль уйдет со мной в могилу, - вздохнул Боб, но куриную ножку не отпустил.

- Я луууубу тебя до слез! – запел на ломанном русском Фабрегас одетый в черный классический костюм с галстуком бабочкой, - каждый раз, как в первый раз!

Таня закрыла лицо руками, смущаясь. Ее забавный, милый, горячо-любимый Сеск. Он пел для нее, открыто признаваясь в любви. Она обожала этого мужчину. Страстный, вспыльчивый и необузданный, одновременно нежный и настойчивый. Так много всего случилось между ними, но сердце замирало, глядя на слегка взлохмаченные волосы и темный щетинистый подбородок. Они улыбались друг другу, Таня вспотела, она так и не научилась справляться с этим шальным влечением.

На секунду взглянув за плечо мужу, Таня сменилась в лице.

- Эй, ээээйй, Капри, нельзя! – шикнула она трехлетней девочке, что пыталась взобраться на стоящий в углу многоярусный торт.

Гости во всю подпевали Сеску, лучи сверкающих прожекторов ползали по полу, меняясь местами, когда Таня скользнула к десерту, но дочка уже успела откусить жениху голову.