Голод (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 24

Сесар бежал легче и быстрее, и это раздражало.

- Я могу помочь, - усмехнулся Аспиликуэто.

Сеск остановился, подбирая с травы запотевшую бутылку воды. С каждым глотком холодная жидкость приятно ползла по горлу, освежая.

- Ты уже помог! Достаточно!

Они стояли друг напротив друга, напоминая двух боевых испанских быков.

- Журналисты узнали о твоем, - Сесар снова усмехнулся, - говно-поступке от анонимного источника.

Сеск набрал полный рот воды, прополоскав, плюнул на газон.

- И что?

Сесар даже не вспотел, бегая, скрестив руки на груди, он медленно продолжил:

- А то, что я могу исправить твою ситуацию одним интервью. Скажу, что это все ложь. Будто мы с ней расстались раньше, что она сама рассказала о вас. И все вышло мирно. А кто-то специально оболгал тебя, чтобы разрушить карьеру. Тебе не нужно будет никуда уходить, ты сможешь вернуться в основу. Ребят я тоже смогу убедить. У тренерского штаба я на хорошем счету. Если ты сделаешь несколько коронных голевых передач в парочке матчей, ты снова станешь королем, мы все поможем тебе. Не нужно будет идти в третьесортный клуб с сомнительными планами на будущее.

Сеск прищурился, облизывая пересохшие губы.

- Но?

Сесар вздернул подбородок, в глазах промелькнула боль, Сеску даже стало его немного жаль, пока он не озвучил, чего именно желает за возвращение Фабрегаса на Олимп.

- Брось ее, - на этих словах нижняя губа Сесара дрогнула. - Скажи, что она тебе надоела, наскучила. Просто оставь эту чёртову девчонку, и ты снова станешь звездой клуба, возможно, даже вернёшься в сборную, если будешь забивать и пасовать в Челси. Все, что тебе нужно - это бросить Таню, Сеск, и дело в кармане. Сколько ещё будет этих красивых девок, карьера того не стоит. Слишком большая ставка на кону. Порви с ней, Сеск, и я верну тебя в игру!

Сеск только что принял душ, капли воды свободно стекали по крепкому телу. Он никогда не вытирался, любил продлевать ощущение прохлады. Влага впитывалась в полотенце, обмотанное вокруг бедер.

Как же спокойно и хорошо, после окончательно принятого решения. Словно с сердца упал тяжкий груз. Даже дышать стало легче, теперь все будет иначе. Его жизнь, наконец-то, станет нормальной.

Мучивший его кошмар закончился. Он выбрал путь и назад дороги не было. Он многое потеряет, но судьба заставила играть в свою игру. Футбол сложная система, что не терпит простоя и нытья. Футбол - это жизнь, у которой свои правила, и выбирая своей жизнью футбол, ты вынужден чем-то жертвовать.

Навязчивый истеричный стук в дверь заставил спуститься вниз. Код от ворот знали только самые близкие, а значит это кто-то свой. Сеск улыбался, мокрые ступни легко скользили по деревянной лестнице, он сделал все правильно.

За несколько дней до описываемых ранее событий.

Он сидел у ее дома, наблюдая за тем, как садится солнце. Странно, но сделать шаг в ледяную воду гораздо страшнее, чем плыть в ней. Выбрать ужаснее, чем жить дальше с этим выбором.

Таня была потрясающей девушкой. Она до сих пор не позволила ему прикоснуться к себе, изнывая от голода, Сеск запомнил каждую чёрточку на ее лице. Изучил улыбку, смех и родинки на щеках. В моменты, когда Таня смеялась, внутри что-то трепетало, то скручиваясь, то раскручиваясь попеременно. Этот фантастический водоворот сводил его с ума.

Жёлтое солнце, касаясь горизонта, все больше краснело. Значит, завтра будет холодно. Бегать станет неприятно, но когда его это останавливало? Мимо, по засыпанной листьями улице, прошла влюбленная пара, страстно целуясь, никого не стесняясь. Сеск грустно улыбнулся им вслед. Он принял единственно верное решение, придется чем-то жертвовать.

Поднимаясь по лестнице, он медлил, уж больно серьезным казалось то, что он собирался сказать. Нажав на кнопку звонка, он прислушался, без труда узнавая ее шаги. Таня открыла, улыбнулась, видимо не ждала. Сердце замерло от того, что он планировал сообщить, но он сделал выбор.

- Привет,- прошептал почти беззвучно, одними губами, - нам нужно поговорить. Я должен тебе кое-что сказать.

Наши дни.

Мокрое полотенце с трудом держалось, Сеск завязал узел потуже, в дом ворвался разъяренный Боб.

- У меня нет слов! Я думал, что мы друзья!? Как ты мог принять такое решение без меня?

Боб был таким красным, что Сеску вспомнилась сказка про Чиполино, где главным его врагом был синьор Помидор.

- Я не имею права голоса?

Сеск взглянул на потолок, белая полоска света чертила рисунки на сложном ступенчатом покрытии, ничто уже не могло вывести его из себя.

- Откуда ты знаешь? – спросил он равнодушно.

- Запомни, Сеск, ты ещё в туалет не сходил, а я уже знаю результаты анализов.

- Звучит романтично, - вздохнул Сеск, поправляя полотенце.

Входная дверь скрипнула, Боб не закрыл ее за собой, и Сеск увидел, стоящую за его спиной Таню. Честно говоря, он почувствовал ее до того, как она появилась в поле зрения. Ощущение приближающегося счастья, лёгкости, тепла, доброты, все самое светлое и приятное, что есть в жизни стремилось к нему на встречу.

Таня молчала, Боб ее не заметил.

- Ты реально просрал свой шанс? Ты имел возможность остаться в Челси и вернуться на лидирующие позиции, но ты выбрал Вэст Хэм? Почему, Сеск? Просто ответь, почему?

Фабрегас не смотрел на Боба, он любовался девушкой, от одного вида которой замерло сердце.

- Потому что я влюблен, - улыбнулся Сеск, глядя Тане в глаза.

Улыбаясь, Таня начала снимать платье. Боб еще что-то говорил, но Сеск его не слушал. Голос агента звучал где-то на заднем фоне. Сеск следил за ее руками, тонкие женские пальчики колдовали над молнией, что шла от талии до самого верха. Испанец нервно взлохматил волосы, когда черное платье упало на пол. Девушка осталась в бюстгальтере без шлеек, маленьких черных трусиках и шелковых чулках с широкой резинкой.

- Оставь туфли, - прохрипел Сеск.

А Боб ошарашенно оглянулся на стоявшую в проеме девушку, ветер развивал ее длинные распущенные волосы.

- Да вы оба больные, - чертыхнулся агент, покручивая у виска и захлопывая за собой дверь, - я с тобой потом поговорю.

В глазах потемнело от желания, ибо Таня ловко сняла с себя трусики, отбрасывая в сторону. Черные туфли на высокой шпильке украшали женщину и придавали ей шарм, зрительно увеличивая ноги. Заведя руки за спину, она умело расстегнула лифчик, и Сеск задохнулся от вида ее пышной груди с сочными розовыми вершинками.

Все тело горело, он стал настолько твердым, что ткань полотенца уже ничего не скрывала, а лишь подчеркивала внушительную выпуклость его плоти. Он хотел ее до одурения, невменяемого состояния, умопомешательства и потери сознания.

Девушка сделала несколько шагов, покачивая обнаженными бедрами, и, глядя в глаза, стянула влажное махровое полотенце. Взяв его в руку, задвигала ладонью, лаская и теребя тонкими пальчиками.

Чувствительная плоть плавилась от ее прикосновений, Сеск застонал, стараясь удержаться на ногах. Удовольствие накатывало волнами, заменяя реальность. Ничего не осталось кроме этого неповторимого трения внизу живота. Наслаждаясь его реакцией, Таня облизнулась, опускаясь вниз. Сеск вскрикнул, почти согнувшись пополам, и, прижав ее голову к себе, пальцами зарылся в длинные волосы, требуя еще. Она поглотила его до конца, ловко облизывая, посасывая, дразня языком.

От сладкой пытки перед глазами поплыли звездочки, а блаженство сжимало горло, не давая вздохнуть полной грудью. Получая неземной кайф, он дышал рвано и беспорядочно. А Таня стала действовать ритмичнее и настойчивее, она сжала его ягодицы, не отпуская ни на мгновенье, и Сеск не выдержал, потерял над собой контроль, утратив остатки здравомыслия, излившись до конца.