Тёмный посредник (СИ) - "Amazerak" - Страница 27

Впрочем, зная психологический портрет молодого Куракина, удивляться подобному не стоило. Вениамин был человеком жестоким и крайне эгоцентричным, не ведающим ни сопереживания, ни раскаяния — в общем, типичный психопат, да к тому же склонный к садизму и половым извращениям. Конечно, в среде дворянских детей подобное не являлось редкость (пусть это и не афишировалось), но границы переходить не следовало никому, а молодой князь их собирался перейти.

Вениамин был одним из младших детей в семье, а потому после смерти отца, обстоятельства которой до сих пор выглядели весьма загадочно, получил долю из благоприобретённого имущества. А поскольку покойный князь Сергей Куракин отличался плодовитостью и оставил после себя аж целых семь отпрысков разного пола (и это не считая ублюдков на стороне), то и доля каждого оказалась не слишком большой, за исключением, конечно, старшего сына, которому по закону полагалось всё вотчинное имущество.

Ну и Вениамин со свойственной ему беспринципностью принялся зарабатывать деньги, как умел: подмял под себя какой-то криминальный бизнес и начал ввязываться во всевозможные авантюры. Подручные его были под ему стать: всю охрану и приближённых молодой князь набрал из отставных казаков. Как известно, казачьи подразделения славились особой жестокостью, а отставные казаки часто оказывались замешаны в уголовных делах, покрываемых дворянскими семьями.

И всё же Куракин не должен был стать большой проблемой. Когда гвардия схватит Вениамина за жопу, он сдаст с потрохами всех своих нанимателей — он не из тех, кому знакомо слово «верность». А это-то как раз и нужно. Сдаст Вахрамеевых — и пусть гуляет на все четыре стороны. А вот с последними разговор будет особый.

Школа, в которой учился Денис, находилась в трёх кварталах от дома. Двухэтажное П-образное здание имело светло-жёлтый окрас и большие окна. Перед входом зеленела квадратная клумба с выставленными вокруг лавочками, а за школой располагалось футбольное поле, принадлежащее спортивной секции.

В целом, школа напоминала ту, в которой учился я сам, отличия были не очень существенные. Одна из особенностей средних учебных заведений России этого мира оказалась в том, что они не имели спортивной площадки. В школах для простолюдинов отсутствовал такой предмет, как физическая подготовка, впрочем, как и некоторые другие: иностранные языки, география, биология, литература. Образование для бедных слоёв население строилось по принципу необходимого минимума.

Когда я вошёл в холл и увидел суету возле раздевалки, ребятню, что возилась у скамеек, охранника, сидевшего за столом в углу и учителей, расхаживающих среди этого бедлама, на меня накатила одновременно ностальгия и тягостное чувство, что мне здесь не место. По сравнению с этой ребятнёй и так ощущал себя столетним дедом, а теперь что, ещё и за парту опять? Да и как общий язык со своими «сверстниками» искать, который, как говорится, пороха не нюхали?

Но мне повезло: глубоко вливаться в коллектив вовсе не требовалось. Денис был человеком замкнутым, общительностью не отличался, с одноклассниками не тусил. Он и сам ощущал себя старше сверстников, ведь в свои неполных шестнадцать лет он уже знал, что такое ответственность, упорный труд и выживание в этом грёбаном мире. Слишком рано он вступил во взрослую жизнь, слишком рано его настигло понимание того, что только ты сам можешь пробить себе дорогу, и что школьные друзья в этом деле — не помощники.

С десяти лет Денис занимался боевыми искусствами, с двенадцати — ещё и работал. На гуляния и развлечения времени не оставалось. Немного свободнее Денис стал только год назад, когда начал биться на ринге. Он дрался один-два, иногда три вечера в неделю, и один бой мог принести столько денег, сколько не давала никакая работа за месяц. Вот только теперь у Дениса появилась девушка, которой тоже приходилось уделять внимание, и увлечение в виде восстановления древней двухколёсной развалины. А ещё надо было готовиться к экзаменам.

Денис твёрдо намеревался поступить в заводскую школу. Конечно, Александр Васильевич считал, что парень может больше, и в состоянии пробиться в гимназию, но Денис не верил в такую возможность.

В общем, от коллектива своего класса (который здесь назывался группой) Денис несколько дистанцировался. Но не смотря на это, никто его ботаником или заучкой не считал. Уж не знаю, откуда, но все быстро узнали, что парень дерётся на ринге. А тем, кто пытался досаждать, Денис навалял ещё два-три года назад, и с тех пор его не трогали.

В общем, дела шли относительно неплохо, и Денис твёрдым шагом шёл к намеченной цели, но пуля в голову перечеркнула все планы. И вот теперь здесь — я. Должен доделать то, что не доделано, и двигаться дальше, строить жизнь заново. Однако, в отличие от Дениса, я не собирался довольствоваться заводской школой, а нацеливался сразу на гимназию и институт.

Почему? Да всё просто. Это был шанс исправить ошибки моей юности. В своё время я слегка напортачил, и в итоге жизнь закончилась тем, чем закончилась. До девятого класса учился неплохо: не отличник, но и не двоечник — крепкий середняк. А потом — пубертатный период, гулянки, девочки, алкоголь. Какая тут учёба? Родители были, конечно, в шоке, но сделать ничего не могли. И тут внезапно выпускные экзамены и… армия. Писец, как говорится, подкрался незаметно. Жил, не тужил, а тут — бац, и ты — в сапогах и с ружьём на плече. И руки дрожат, как сопля на ветру, как в песне Гражданской Обороны поётся. И петля начала затягиваться — медленно и неотвратимо.

Отслужить-то отслужил — не вопрос. Вопрос потом встал: что делать дальше? И тогда-то я понял, что с моими навыками и знаниями, а точнее их отсутствием, в этой жизни мне не светит ничего. Мыкаться на гражданке я не желал, так что оставалась армия. Ну я и подписал контракт. А в это время как раз вторая чеченская шла. Ну и "контрабасов", естественно — в самое пекло. Как итог: нет полноги и двух пальцев. Потом начались проблемы со здоровьем, посттравматическое расстройство — много чего навалилось.

Собственно, поэтому-то я и не хотел идти в заводскую школу: после её окончания я должен буду снова отправиться в армию. А учитывая, сколько горячих точек в здешней Российской Империи (Кавказ и Закавказье, Афганистан, Финляндия, ещё несколько проблемных территорий), велик шанс опять попасть на войну, и судьба могла повториться.

Нет уж, мы пойдём другим путём. Я должен был поступить в институт. А попасть туда можно только отучившись два года в гимназии. Из института в армию идти не обязательно: военная служба заменялась пятью годами работы по распределению в одном из госучреждений или предприятий. И вроде бы — тоже обязаловка, да и послать могли куда-нибудь на крайний север, к примеру. Но всё же, тут тебе и зарплата, и казённое жильё, и не надо шкурой рисковать под пулями.

Поэтому все и рвались в институт. Хотя нет, не так: все, кто хоть что-то понимал в этой жизни, стремились попасть в гимназию, а затем получить высшее образование. Но как ни странно, таких было меньшинство. Большинство же бедняков фаталистично относились к своей судьбе и глядели косо на всех, кто пытался вырваться из этого болота.

Но даже у тех, кто хотел вырваться, не всегда находились возможности. Образование тут было почти всё платным, а бюджетных «государевых» мест в гимназиях и институтах на всех не хватало. Если же у родителей хоть немного водились деньги, они отдавали детей в коммерческие школы, где учили гораздо лучше и откуда, как следствие, легче поступить в гимназию.

Короче говоря, в этом мире выбиться из низов было гораздо труднее, чем в моём, и я не слишком-то верил, что получится, но хотелось попробовать.

По приходу я сразу же отыскал старшего учителя «шестьдесят первой» группы, в которой учился Денис. Обозначение классов оказалось несколько непривычными. Так полное название класса Дениса было «общая групп 6–1», где цифра «шесть» означала третий класс, а «один» — порядковый номер. А Лёха учился в «тридцать третьей» группе в этой же школе.