Леденящее пламя - Деверо Джуд - Страница 4
- Предыдущая
- 4/68
- Следующая
Конечно, она может и ошибаться в отношении Ли. И если это так, если Ли тактичный, не страдающий предрассудками человек, — такой же, как Алан, тогда Блейр громче всех будет петь на их свадьбе.
Когда они спустились вниз, Лиандер уже ждал их.
Блейр молча вышла за ними из дому. Они не взглянули друг на друга. Хьюстон просто медленно шла, возможно, как подумала Блейр, из-за тугого корсета, не дававшего ей дышать, и позволила Ли помочь ей сесть в его старый черный экипаж.
— Ты считаешь, что женщина может быть только женой и матерью? — спросила Блейр их спутника, когда он помогал ей садиться в экипаж. Она краем глаза следила за Хьюстон, чтобы убедиться, что сестра слышит ответ Ли.
— Ты не любишь детей? — с удивлением спросил он.
— Я очень люблю детей, — быстро ответила она.
— Тогда, я полагаю, ты не любишь мужчин.
— Мне нравятся мужчины, по крайней мере некоторые. Ты не отвечаешь на мой вопрос. Ты считаешь, что женщина может быть только женой и матерью?
— Я думаю, что это зависит от женщины. Моя сестра может сварить такое варенье из чернослива, что ты язык проглотишь, — ответил он. В глазах у него таились искорки, и, прежде чем Блейр смогла отреагировать, он подмигнул ей, схватил за талию и втолкнул в экипаж.
Блейр должна была успокоиться перед тем, как заговорить снова. Абсолютно ясно, он не принимает ее всерьез. «У него хотя бы есть чувство юмора», — отметила она.
Они ехали по улицам Чандлера, и Блейр попыталась сосредоточиться на том, что видела вокруг. Двери старого каменного здания оперы были выкрашены заново, и в городе прибавилось, по меньшей мере, три гостиницы.
Улицы были полны людей и повозок: ковбои с отдаленных ранчо, хорошо одетые приезжие с Запада, желающие разбогатеть в Чандлере, рабочие из шахтерских поселков, жители города. Последние приветственно махали сестрам и Лиандеру.
— Добро пожаловать домой, Блейр-Хьюстон, — кричали они им вслед.
Блейр взглянула на сестру и увидела, что та смотрит на запад, на чудовищно огромный дом, самый большой из всех, что она когда-либо видела. Белый дом, воздвигнутый на высокой горе, вершина которой была выровнена неким мистером Кейном Таггертом, чтобы он мог выстроить это большое, неуклюжее сооружение, отбрасывавшее тень на старую часть города.
Блейр понимала, что не может судить о доме непредвзято, потому что уже в течение нескольких лет мать и Хьюстон писали ей о нем. Они забывали сообщать о рождениях, смертях, свадьбах, несчастных случаях — ничто из происходившего в Чандлере не заслуживало внимания, если оно не было связано с этим домом.
И когда строительство было завершено, а его владелец никого не пригласил посмотреть дом изнутри, отчаяние, сквозившее в полученных Блейр письмах, заставило ее улыбнуться.
— Весь город все еще пытается туда проникнуть? — спросила Блейр, приводя в порядок свои мысли. Если Лиандер не воспринимает ее вопросы серьезно, уклоняется от прямых ответов, как она сможет что-нибудь доказать Хьюстон?
А та говорила о чудовищном доме странным, мечтательным голосом, словно считала его сказочным замком, где сбываются все мечты.
— Не думаю, что все разговоры о нем — лишь сплетни, — отозвался Лиандер, когда Хьюстон упомянула имя Таггерта. — Джекоб Фентон сказал…
— Фентон! — вскричала Блейр. — Этот негодяй, который на многое смотрит сквозь пальцы, чтобы использовать личную жизнь других людей в своих интересах.
Фентону принадлежала большая часть угольных шахт в окрестностях Чандлера, а своих рабочих он держал в поселках под охраной, как в тюрьме.
— Думаю, нельзя обвинять только Фентона, — сказал Ли. — Существуют акционеры, и он должен выполнять условия контрактов. В этом участвуют и другие.
Блейр не поверила своим ушам. В эту минуту их экипаж остановился, чтобы пропустить конку, и она, взглянув на сестру, порадовалась, что та это услышала. Лиандер защищает угольных баронов, а Блейр знала, как глубоко Хьюстон сочувствует шахтерам.
— Ты никогда не работал на угольной шахте, — сказала Блейр. — Ты и представления не имеешь о том, что такое ежедневная работа за средства к существованию.
— А ты, по-видимому, знаешь.
— Во всяком случае, больше, чем ты, — бросила она. — Ты изучал медицину в Гарварде. Женщин туда не принимают.
— Ты опять за свое, — устало произнес Лиандер. — Скажи мне, ты возлагаешь вину на всех докторов-мужчин или выделила только меня?
— Ты единственный, кто женится на моей сестре. Он повернулся к ней, подняв в изумлении брови:
— А мне и в голову не приходило, что ты ревнуешь. Приободрись, Блейр, ты обязательно найдешь себе мужа.
Блейр незаметно сжала кулачки, уставилась вперед и попыталась припомнить, зачем она вступила в разговор с мужчиной, у которого настолько преувеличено чувство собственной значимости. Она надеялась, что Хьюстон оценит то, что она делает ради нее!
Блейр сделала глубокий вдох:
— А что ты думаешь о женщинах как о врачах?
— Мне нравятся женщины.
— Ага! Женщины нравятся тебе, пока они на кухне, а не в твоей больнице.
— Это твои слова, а не мои.
— Ты сказал, что я не «настоящий» врач и не могу делать с тобой обходы.
— Я сказал, что, по моему мнению. Больничный совет не согласится на это. Получи его разрешение, и я покажу тебе все, что захочешь.
— А разве твой отец не в совете?
— Я мог влиять на него, когда мне было пять лет… или еще меньше.
— Я уверена, что он такой же, как ты, и не верит, что женщины могут быть врачами.
— Насколько я помню, я не высказывал своих мыслей относительно женщин в медицине. Блейр почувствовала, что сейчас закричит.
— Мы ходим по кругу. Что ты думаешь о женщинах в медицине?
— Я думаю, что это зависит от моего пациента. Если он скажет., что скорее умрет, чем позволит женщине лечить себя, я не подпущу женщину-врача к мужчине. Но если мой пациент будет умолять меня найти ему врача-леди, я буду рыть землю, коли придется.
Блейр не нашла что ответить. Лиандеру удается все поставить с ног на голову.
— Хьюстон мечтает о таком доме, — заметил Ли, когда конка проехала, ему явно хотелось сменить тему разговора. — Если бы не я, она присоединилась бы к толпе женщин, охотящихся за Таггертом и его домом.
— Мне хотелось бы побывать внутри, — словно в забытьи проговорила Хьюстон, а потом попросила Ли высадить ее у магазина Вилсона.
В отсутствии Хьюстон у Блейр не было необходимости разговаривать с Лиандером, да и он явно не считал себя обязанным поддерживать беседу. На языке у нее вертелось множество вопросов о больнице, но совсем не хотелось услышать в ответ ироничную отповедь.
Она сошла у конторы «Чандлер Кроникл» и остановилась поболтать с кем-то из старых знакомых. Все называли ее Блейр-Хьюстон, потому что не различали близнецов. Никто не называл ее так уже несколько лет, и она подумала, что интересно было бы узнать, как чувствует себя Хьюстон, постоянно оказываясь частью целого и никогда сама собой.
Она забрала новый медицинский журнал и по широкому деревянному тротуару направилась вниз по Третьей улице к магазину скобяных товаров Фаррела. Там она должна была встретиться с Хьюстон и Лиандером.
Ли стоял в одиночестве, прислонившись к ограде. Рядом находился его экипаж, запряженный крупной вороной лошадью в белых яблоках. Хьюстон не было видно поблизости, и Блейр решила подождать прихода сестры в обувном магазине напротив. Но Ли увидел ее и закричал на весь город:
— Убегаешь, поджав хвост?
Блейр выпрямилась, пересекла пыльную улицу и подошла к нему.
Он самодовольно улыбался, и Блейр захотелось стать мужчиной, чтобы иметь возможность вызвать его на дуэль.
— Я не думаю, что то, о чем ты сейчас подумала, украшает леди. Что скажет мистер Гейтс?
— Уверена, ничего нового. Выражение лица Ли тут же изменилось:
— Хьюстон сказала, что он очень груб с тобой. Если я могу чем-нибудь помочь, скажи мне.
На секунду Блейр смутилась — и от перемены в его отношении к ней, и от предложения помощи. Она-то думала, что он презирает ее. Но Блейр не успела ответить, как появилась Хьюстон. Лицо ее горело, выглядела она растерянной.
- Предыдущая
- 4/68
- Следующая
