Блин комом (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 41

Вампирессу аж к целому зимнему вождю не пустили, оставив в женском шатре, что меня не особо озаботило. Объясняться с пузаном все равно пришлось бы мне. Едва я успел рассказать, мне нужны лишь тепло и кров для десятка разумных на несколько дней, как толстый орк хлопнул себя по колену и выдал:

— Услугой заплатишь, бесчестный. В лесу колдун сидит, наших мертвых ворует. Убьешь и получишь, что хочешь. Понял?

— Ты кого бесчестным назвал? — проявил я бдительность в деле сохранения собственного доброго имени, а заодно поинтересовался, — Колдун вас морит? Многих убил? Смертный или бессмертный?

— Нет смерти — нет чести, — пожал плечами пузан и ухмыльнулся, глядя мне прямо в глаза, — Колдун такой же, как и ты. Живым зла не делает, мертвых уводит. Убьешь его.

— Нафиг я тебя пошлю, — не долго думая определил я политику партии, — Дров в лесу нарублю и проживем без вас. Что ж вы за орки такие, что никто за предков не умер?

— Бабу свою назад не получишь, — процедил темнеющий лицом толстяк, нагибаясь вперед, — Лодку твою сожжем. Только встань!

Я ухмыльнулся и встал, нависнув над пузатым зеленокожим. Тот тут же истошно заорал какую-то бессмысленно звучащую команду, свирепо выкатив на меня глаза. С улицы начали раздаваться крики боли. В шатер ворвались два здоровенных зеленых парня в мехах с растерянными мордами лица и здоровыми одноручными топорами в лапах.

— Если ты кого-то послал с огнем к моей лодке… эти орки мертвы, — поведал я пузану, начавшему бледнеть, продевая большие пальцы обеих рук за ремень штанов, — А моя баба может сожрать все ваше племя. За час. Но я ей приказал никого не убивать.

— Мы под защитой! — процедил бледный зимний вождь, сжимая и разжимая кулаки, но не делая попыток встать.

— Ты что, дурак? Я тебе угрожаю? — непритворно удивился я и обратился к одному из ввалившихся молодых орков, — Эй, парень, подними-ка правую руку!

— С бессмертными не положено, — забормотал он, вращая головой так, как будто его что-то душило.

— Вы тут совсем озверели, что ли? — задал я риторический вопрос, в ответ на который оба лоботряса с топорами сделали по молодецкому удару мне в грудь. Отобрав у них железки и закинув в угол, я с изумлением вытаращился на троицу орков, нарушающих все и каждый из впитанных мной с молоком орочьей матери принципы. Лааадно.

Поймав за ухо одного из молодых, я выкрутил его посерьезнее, заставив изогнуться от боли, и сообщил так и продолжающему сидеть пузатому «вождю»:

— Ты говно. И гостеприимство твое — говно. Я пошел ссать на твой шатер.

Вот сейчас все и проверим. Скулящий орчонок хоть и вымахал втрое шире меня, но сразу сломался от боли и послушно указывал дорогу, тыкая пальцем в широко раскинувшийся шатер, украшенный парой свежих роскошных шкур. Сзади волокся второй молодец и переваливался с ноги на ногу пузан с разъяренно-испуганным взглядом. Процессию замыкала Аливеолла, переломавшая ноги нескольким балбесам, пытавшимся ее схватить.

Подойдя к шатру пузана, я повернулся к нему:

— Я ж сейчас на твой шатер мочиться буду. Ты что, даже не будешь умирать за свой дом?! — знания, полученные в расовом и классовом сценарии, диктовали, что орк обязан убить оскорбителя только при намеке на подобное. Легчайшем намеке.

— Ты — не настоящий! — завизжал орк, тряся головой и выкатив глаза. Из его пасти полетела слюна, — Вы вне правил чести!

— Как и ты, раз стоишь и визжишь как свинья, — резюмировал я, достал необходимое и принялся орошать шатер. Не сбоку, а прямо на матерчатый полог входа.

Аливеолла засмеялась. Ну, сильнее оскорбить этого пузатика уже не получится при всем желании. Я посмотрел на молодежь, не отрываясь от своего занятия — в глазах ярко-зеленых парней горело странное выражение, но почему-то я был уверен, что пойди я к шатрам их матерей — они бы кинулись умирать.

— Остановитесь! — к нам изо всех немногих сил торопился очень старый орк. Опираясь на кривую и тонкую палку, увенчанную гроздью побрякушек, закутанный в лохмотья старик подковылял к нами, разбрасывая лаптями снег, и встал, пытаясь отдышаться. Тусклые выцветшие глаза, скрытые за надбровными дугами и спутанными седыми волосами, уставились на меня как на врага народа.

— Тупой верзила! — прокаркал старик мне, отдышавшись. Он начал тыкать палкой в сторону темного от злости пузатого орка и пенять мне, — Его прадед был последним, кто проливал кровь за честь! Восемьдесят девятую зиму орки не воюют! Протри глаза! Где черепа у шатров?! Где шрамы по убитым в бою братьям у орков?! Где рабы других рас в стойбище?!

Ох.

Я растерянно оглядывался, пока старик продолжал на меня напирать. Действительно, простые шатры из растянутых шкур, на которых не видны символы воинов племени. Потемневшие от времени деревянные тотемы без единой косточки и черепка. А столбы, к которым обычно орки привязывают рабов? Они же должны быть в центре стойбища, чтобы замерзших было удобнее оттаскивать к боевым псам племени? Тех же зимой кормить надо…

Лежбища боевых псов тоже не было. Офигеть. Это вообще… орки?

— Судя по твоему обалдевшему виду — тут многое не так, как должно быть? — привлек мое внимание голосок Аливеоллы. Вампиресса ткнула пальцем в курящиеся паром землянки и внятно проговорила, — Вот там нет ни одного орка!

Зимний полдень после этих слов резко перестал быть томным.

В руках обоих молодых орков появились тяжелые охотничьи копья, тут же пущенные ими в ход против вампирессы. Пузатый «зимний вождь» кинулся в прыжке на меня, а шаман что-то каркнул, ткнув в мою сторону посохом с побрякушками. Быстро. Чересчур быстро для орков.

По «железной рубашке» на моих ребрах заскрежетал короткий нож. Пузан взвыл и отскочил, доставая из собственного инвентаря здоровую шипастую булаву, но не успел. Закончив тормозить, я просто ударил плохо пахнущего орка ногой в плечо, не сдерживая силу и Ки. Опустив ногу, я достал из воздуха свой большой двухметровый гарпун и воткнул его в что-то завывающего шамана. Надрывные заклинания сменились хрипом и агонией.

Аливеолла, в отличие от меня совершенно не страдала гуманизмом — оба зеленокожих балбеса старательно куда-то ползли, таща за собой внутренности и стремительно теряя насыщенный оттенок кожи. Оглянувшись по сторонам и не увидев приближающихся воинов и сторожей племени, я добил смертных. Что тут вообще происходит!?

Иногда отсутствие прямой и явной угрозы заставляет обезьяну внутри тебя проявлять любопытство. Вместо того, чтобы как можно быстрее покинуть недоброе и подозрительное место, ты начинаешь… интересоваться. Пытаться понять. Суешь нос в разные щели, с риском, что его отхватит по самые плечи затаившийся противник, который бы ни за что не высунулся, реши ты уйти.

В раскрытых орочьих землянках лежали Бессы.

Там не было нижнего «традиционного» слоя из глаатов, животных, которых предпочитали пасти орочьи племена. На глаатах должны были располагаться спящие члены племени, закрытые сверху шкурами, на которых, впоследствии, сыпалась земля и снег. Вместо стандартной лежки зеленокожих тел, в выкопанных в земле канавах лежали Бессы, залитые какой-то прозрачной студенистой жидкостью, от которой поднимался пар.

Люди, гномы, орки, полурослики, эльфы. Мужчины и женщины. Невинные и преступники.

— Кирн, во что мы вляпались? — тихо спросила озирающаяся по сторонам вампиресса. В руках девушка сжимала обратным хватом два не виданных мной у нее ранее кинжала — длинных, целиком черных, с изгибающимися в разные стороны лезвиями. Крисы.

— Пока — ни во что. Наверное, — рассудительно ответил я, принимая решение, — Сейчас быстро убиваем тут всех бессмертных и валим отсюда со всех ног!

— Не выйдет, — покачала головой дель Каприцциа, — Из леса сюда бегут. Быстро. Один живой и с ним что-то еще.

— На тебе Бессы, на мне — лес, — поставил задачу я и рванул со всех ног в указанном вампирессой направлении, на ходу натягивая на себя последний плащ анонимности. Каких-то вопросов и мыслей уже не было. Я Бесс, а те, кто умеют и могут складировать бессмертных в такие братские могилы, чтобы хранить их как консервы — однозначно враги Бессов. Нужно дать вампирессе несколько минут, а затем свалить из этого подозрительного места со всей скоростью, что сможет выдать Бенедикт.