Беременная без прошлого (СИ) - Ильина Настя - Страница 1

Солнце согревает кожу, прикасаясь к ней своими ласковыми лучами… Прохладный ветерок обдувает с особенной нежностью, присущей материнским объятиям… Нет никаких обязательств… Хочется летать…

И наверное, у меня бы вышло взлететь, если бы не…

Противный свист в ушах будто бы выталкивает меня из волшебной сказки, в которой мне легко и хорошо, как никогда. Я пытаюсь поднять веки, но мгновенно щурюсь из-за слепящего света. В глаза будто бы кто-то насыпал горсть песка. Даже слёз нет, чтобы стало немного влажнее, и это неприятное ощущение пропало. Голова кружится, и перед глазами всё плывёт, поэтому я не могу разглядеть своё окружение и понять, где именно нахожусь.

В попытке подняться, я кричу от боли, которая бьёт по вискам, как молот по наковальне, и пронизывает всё тело. Мне тяжело, и я не могу даже пошевелиться толком. Дышать трудно. Лёгкие будто бы сжимаются и не принимают кислород.

Слышу голоса и немного поворачиваю голову в сторону, из которой они исходят. Люди в белых халатах толпятся около меня, кто-то ставит укол, и по венам начинает разливаться приятный холодок.

Я в больнице? Но почему?

— Марина, — шепчу я. — Марина…

И отключаюсь.

Я совсем ничего не помню, когда снова открываю глаза. Боли теперь уже меньше… Кажется… Однако попытка пошевелиться срывается с моих губ протяжным стоном. По мне словно проехал трактор, так сильно болит каждый миллиметр тела.

Что случилось? Почему я в таком состоянии? Я помню, как поссорилась с боссом и решила написать заявление по собственному, а потом пустота…

— Не пытайтесь встать, пожалуйста! — бьёт по ушам хрипловатый женский голос.

Я поворачиваю голову и вижу медсестру. Женщина уже в возрасте: на её лице прослеживается паутинка морщинок, а под глазами пролегли глубокие тени. Она даже не пытается закрасить седину волос, скорее всего, устаёт на работе.

Сделав глубокий вдох, я ощущаю боль в районе грудной клетки. Во рту всё пересохло, а губы потрескались и теперь болят. Я смотрю на женщину умоляющим взглядом, не зная, получится ли выдавить из себя хоть слово.

— Пи-и-ить… — шепчу я. — Пож-жалуйста.

Она кивает, выходит из палаты, а я погружаюсь в мысли и пытаюсь вспомнить, чем закончилось моё увольнение. Ничего не идёт в голову, а когда пытаюсь надавить на себя, в голове пульсирует. Возникает такое ощущение, словно что-то разрывается в мозгу, причиняя мне страдания.

Медсестра возвращается со стаканом, наполовину наполненным водой. Меня охватывает обида, и хочется спросить, не могла ли она налить ещё меньше, но жажда сильнее меня.

Я немного приподнимаю голову, обхватываю трубочку губами и принимаюсь жадно пить, но вода быстро заканчивается, и я разочарованно гляжу на пустой стакан.

— Можно ещё? — спрашиваю я.

Теперь говорить куда легче, но я не утолила жажду полностью. Мне хочется ещё и ещё. Я смотрю на медсестру, а она лишь пожимает плечами и немного кривит уголки губ.

— Тут как доктор скажет. Я сообщила, что вы пришли в себя, и она скоро придёт, чтобы провести осмотр.

— Что со мной случилось? — осторожно спрашиваю я.

— А вы разве не помните? — удивляется медсестра.

— Нет… Я бы не стала спрашивать, если…

— Вас сбила машина. Вы не беспокойтесь, Ваш муж уже позаботился о том, чтобы виновника наказали.

— Муж?

Самое время хохотать в голос, потому что у меня никогда не было мужа. Меня с кем-то спутали? Медсестра смотрит на меня, как на сумасшедшую, а мне и сказать нечего. Если бы не эта тупая пульсация в висках, я бы точно засмеялась.

— Ваш муж, верно. Константин Александрович оплатил вам отдельную палату и должный уход. Он очень заботливый и любящий человек. Повезло вам с ним.

Повезло? Как мне могло повезти, если я ничего не знаю о его существовании? Теперь желание рассмеяться сменяется злостью. Во что я вляпалась? Говорила же мне мама, чтобы не шла против неё и помогала ей в бизнесе, так нет… Сделала всё по-своему. И теперь получила наказание. Или это не наказание?

— Я не знаю никакого мужа… Вы меня путаете с кем-то. Я и замужем-то никогда не была.

— А след на пальце от кольца тогда откуда? — улыбается медсестра.

Я чуть приподнимаю правую руку и кошусь на безымянный палец. Я всегда любила носить кольца, поэтому след ни о чём не может говорить.

— Не понимаю ничего, — с тяжестью выдыхаю я.

— Возможно, от удара повредилась часть воспоминаний в вашей голове. Сейчас придёт доктор и осмотрит вас.

Медсестра внимательно смотрит на капельницу и выходит из палаты, а я устремляю взгляд в потолок и думаю о её словах. Часть воспоминаний повредилась? И у меня есть муж? Пытаюсь вспомнить нашу свадьбу, ведь это яркое событие в жизни каждой девушки, но в голову ничего не идёт. У меня ведь и мужчины не было постоянного, ведь интрижка с маркетологом из пиар-отдела не считается… Или считается? Да нет же… Я не могла выйти за него замуж… Я никогда не любила его, и он знал, что наши свидания — это просто…

Бред…

Острая боль пронзает голову, и я изо всех сил держусь, чтобы не закричать. Кажется, так плохо мне ещё никогда не было. Смотрю на дверь, в надежде поскорее поговорить с врачом. Быть может, он откроет мне глаза на правду.

Что, если меня с кем-то спутали?

Возможно, я нахожусь в этой палате вместо другого человека, который нуждается в помощи куда больше меня? Я пытаюсь встать, но стоит только оторвать голову от подушки, как перед глазами начинает всё плыть, а к горлу подкатывает тошнотворный ком. Боль усиливается, яркими пульсациями кромсая мой череп изнутри.

Что происходит?

— Вам пока не следует подниматься! — слышу строгий женский голос и вздрагиваю.

Врач подходит ближе и окидывает меня оценивающим взглядом. Она чуть склоняет голову набок и смотрит на меня так, словно прямо сейчас просканирует своим зрением и поставит диагноз.

— Я не та, за кого меня приняли. Я Марина, и у меня нет мужа. Понимаете? Я свободна…

Женщина покачивает головой, пододвигает к моей кровати стул, который до этого стоял у окна, и присаживается. Она открывает папку и делает какие-то заметки в своих бумагах.

— Ковальская Марина Алексеевна, — произносит женщина, поднимая на меня взгляд. — Верно?

— Марина Алексеевна, но не Ковальская… Я Бурова.

— Бурова… Это ваша девичья фамилия, всё верно… — Врач снова отвлекается на папку с документами и делает в них какие-то заметки. — Вы перенесли сильный удар и два дня находились без сознания. Временная потеря памяти в вашем случае возможна. Скорее всего, потребуется время, чтобы вспомнить всё. Скажу сразу, что есть шанс потери нескольких лет жизни навсегда. Мозг очень тонко устроен. Любое потрясение сказывается на нём крайне непредсказуемо. Мы сделаем вам компьютерную томографию чуть позже, чтобы оценить тяжесть состояния. Пока утверждать что-то я не могу. Что вы помните последним?

— Помню, как написала заявление на увольнение и пошла в кабинет босса…

В ушах начинает гудеть, и мне уже тяжело разговаривать с врачом дальше. Вся эта информация… Потеря памяти… Мне всё это кажется таким лишним и неправильным.

— Какой год, не подскажите?

Доктор продолжает упорно смотреть в свои бумаги, а я понимаю, что не могу назвать дату. С моим мозгом на самом деле что-то не так. Какой сегодня день?

Молча я поджимаю губы и пытаюсь сконцентрироваться, но эти попытки не приносят ничего, кроме усиливающейся головной боли.

— Не стоит напрягаться. Память восстанавливается медленно. Авария была серьёзная. Вы сильно пострадали, но самое главное, что позвоночник не повреждён. Да и жить будете… И вы, и ваш ребёнок.

— Ребёнок? — почти кричу с нескрываемым удивлением в голосе я.

— Да. Срок у вас маленький. Если бы не анализ крови, мы бы и не узнали ещё… Вы беременны.