52 Гц (СИ) - Фальк Макс - Страница 20

Его звали Джо Карлайл, он был циничным, озлобленным солдатом Конфедерации, который одинаково ненавидел Север и Юг. Он уходил в безнадежный бой за чужую свободу, за маленький тусклый городок, и умирал, глядя в мутное небо, глотая собственную горячую кровь.

Его звали Адам Дарлинг, он был утонченным, задумчивым психопатом, который пытался вернуть свое детство, похищая чужих детей и запирая их в своем доме. Он рассказывал им на ночь сказки, собирал каждое утро на завтрак за огромным столом, но привязанность к ним не исцеляла его, а калечила все сильнее.

Рейндер ван Алем был блестящим офицером гестапо, который медленно и страшно разочаровывался в величии своей страны.

Уильям Блай был храбрым и несчастливым капитаном, низложенным с «Баунти».

Он был Лаэртом. Он был Орсино.

Он работал со страстью религиозного фанатика, даже в самом непотребном состоянии не пропуская ни одного съемочного дня. Преданный делу, ответственный, серьезный — говорили о нем в интервью коллеги. "Майки, завязывай жрать текилу, если хочешь работать, а не мотаться по рехабам до конца жизни", говорил ему Зак — единственный, кого вообще волновал бешеный темп жизни Майкла и единственный, к кому Майкл в итоге прислушался.

Именно в то безумное время он и встретил Дакоту.

Ну, как — встретил… Он ее снял.

Он плохо помнил, как это вообще получилось, что под рукой не оказалось ни одной девчонки, как ему пришла в голову мысль позвонить в эскорт-агентство. Но он позвонил. К моменту появления Дакоты в его номере он был уже настолько пьян, что с первой же попытки стало ясно: не встанет, можно даже не стараться. Зря гонял девчонку туда-сюда.

Но время все равно было оплачено, так что он предложил ей остаться. Они проговорили пару часов, потом Майкл предложил ей продлить время до утра. Она согласилась. Он отрубился где-то в середине ночи головой у нее на коленях, выговорившись так, что в нем, кажется, не осталось больше ни одного слова. Утром они вместе спустились в бар выпить кофе.

— Спасибо за сеанс психотерапии, — хрипло сказал Майкл, оплачивая счет за их завтрак. — Может, я как-нибудь угощу тебя кофе нормально, а не так, на бегу?

Дакота посмотрела на него, склонив голову, немного подумала.

— А давай.

И они встретились за кофе. Потом — за ужином. Потом — за ланчем. Майкл чувствовал к ней какую-то необъяснимую симпатию. Наверное, дело было в том, что Дакота, как и он сам, пробилась в этот мир с самого дна. И она была куда честнее, чем большинство его коллег и знакомых. Ее настоящее имя было Дрогослава Марцинковская. Она приехала в Америку из Польши, когда ей было восемнадцать, и осталась, когда истек срок действия свадебной визы. В 2014 попала под амнистию Обамы для нелегалов, доказала, что имеет работу и платит налоги, и получила официальное разрешение остаться.

***

В двери повернулся ключ, Майкл вскинул голову. Эван вошел, румяный от январского мороза, с красным носом, с запахом снега и холода от огромного шарфа, укутавшего плечи.

— Майкл!.. — окликнул он с порога, сняв с плеча дорожную сумку. — Ты еще тут, я успел?..

— Я еще тут, — сказал тот, вставая с места.

— Хэй-хэй! — Дакота вскинула руку с дивана, но не пошевелилась и даже не открыла глаз.

— Вы еще не уехали!.. Привет, дорогая. Замечательно! Майкл, у нас есть чай?

Майкл, прислонившись плечом к книжным полкам и сложив руки на груди, наблюдал, как тот разматывает свой бесконечный шарф, снимает перчатки и вешает на крючок пальто.

— Есть, — отозвался он, сдержанно улыбаясь. — Я заварю. Как долетел?

— Очень устал, четырнадцать часов в самолете, — Эван взмахнул рукой, предлагая не расспрашивать его о подробностях: он не любил говорить о трудностях и неудачах. — Не удалось поспать, нас ужасно трясло над океаном. Я в душ и сразу в постель, только провожу вас.

Присев на табурет, он расшнуровал высокие ботинки, взъерошил волосы, стряхивая с золотистых кудрей подтаявший снег. Майкл дождался, пока он встанет, и раскрыл руки. Эван качнулся в его объятия, прижался к щеке холодной щекой. От него пахло улицей и автомобильным освежителем воздуха.

— Ты почему такой ледяной?.. — ворчливо спросил Майкл, трогая его за лицо.

— В такси не работал кондиционер, — Эван поднял брови, будто извинялся то ли за таксиста, то ли за свою замороженность.

Майкл недовольно вздохнул и отодвинул его от себя.

— Я сделаю чай.

— И мне! — подала голос Дакота с дивана. — И теперь я хочу сэндвич!

— У нас есть сэндвичи? — обрадовался Эван. — Я бы не отказался!..

— Иди переоденься, — велел Майкл, взмахом руки указывая на спальню.

Эван послушно подхватил свою дорожную сумку, проходя мимо, невольно толкнул Майкла плечом. Тот развернулся ему вслед, подождал, пока Эван скроется в спальне. Дверь осталась полуоткрытой. Майкл встряхнул головой и шагнул к кухонной стойке.

— Как дела у Виктории? — громко спросил Эван. — Я видел вчера ваши фото — вы чудесно смотритесь вместе! Когда ты нас познакомишь?..

— Никогда! — громко отозвался Майкл.

Эван, кажется, не расслышал.

— Ты кажешься с ней очень счастливым!

— Я был счастлив, что не грохнулся с коньков и не разбил морду об лед! — крикнул Майкл и открыл кран, чтобы налить воды в чайник. — Это была абсолютно тупая идея — делать романтическую фотосессию на катке!

— Зато это модно, — подсказала Дакота.

— Знаешь, где я вертел эту моду?..

Майкл сделал кислую мину, выключил воду и поставил чайник на подставку, щелкнул кнопкой.

— Однажды тебе придется ему все рассказать, — флегматично сказала Дакота.

— Ни за что.

— Даже когда твоя пиар-служба прикажет жениться на ней?

— Я хочу, чтобы он думал что у меня все хорошо! — резко ответил Майкл. — А не так!

— Что не так?.. — Эван вышел из спальни в шерстяных носках и теплых спортивных штанах, на ходу влезая в футболку поверх лонгслива. — Я что-то пропустил?..

Майкл пожал плечами, мол, ничего особенного. Занялся сэндвичами.

В присутствии Эвана ему всегда было неуютно разговаривать об изнанке своей красивой жизни. Даже думать о ней было неприятно. Казалось, у них двоих одинаково сложилась судьба, но если вглядеться, появлялись нюансы.

Эван исполнил свою мечту и был счастлив. Он ни о чем не жалел — ему и не о чем было жалеть. В мире классической музыки нельзя было сделать себе карьеру, отсосав кому-нибудь нужному. Там требовалось и вправду быть музыкантом, потому что фальшивые ноты и ленивые пальцы не спрячешь за монтажом, гримом, сюжетными поворотами и визуальными спецэффектами. Подробностей жизни Майкла Эван не знал. Ни того, что отношения с Викторией были вписаны в контракт Майкла с «Нью Ривер Фронтир», ни того, что все их «случайные» фото готовились по указке студии и выбрасывались в сеть по расписанию рекламной кампании "Неверлэнда". Эван даже не знал, чем занимается Дакота — Майкл попросил ее поберечь нежную музыкальную психику, так что Эван считал ее кем-то из коллег Майкла, актрисой или моделью.

— У вас будет общий проект? — спросил Эван, залезая в холодильник и доставая контейнер с готовой едой. — Майкл, прости, я еще не видел твой последний фильм. Но я посмотрю, я обещаю! Это фэнтези, да?.. Сказка?.. — спросил он, пытаясь подцепить ногтями плотно севшую крышку.

— Дай я, не порть руки, — Майкл отобрал у него контейнер и отжал крышку. — И кончай извиняться. Я тоже редко бываю на твоих концертах.

— Посмотреть твой фильм в кино проще, чем попасть на мой концерт, — без всякого хвастовства сказал Эван и лизнул покрасневшие кончики пальцев. — Вот если бы ты играл в гастрольном театре, мы были бы равны.

— Я не собираюсь играть в театре, — сказал Майкл. — И никогда не собирался. Крупные постановки — это каторга. Все нормальные театральные актеры ссутся в штаны от радости, когда им предлагают роль в фильме.

— Я же образно.

— Да я тоже, — Майкл дернул плечом, типа, нечего тут обсуждать.