1972. «Союз нерушимый...» (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 40

Ресторан еще не работал, двери закрыты. Это настоящий ресторан, не из числа кафешек и столовых, открытых с раннего утра и до глубокой ночи для удобства отдыхающих. Этот начинает работу в 12 часов, и то скорее всего в такое время у них ничего не допросишься — кроме холодных блюд. Основная работа у них вечером, когда здесь собирается «цвет нации». Берта знала, куда вести предмет своего обожания. Привыкла манипулировать мужчинами, доминировать над ними.

Я постучал в стеклянную дверь, раз, другой, третий…когда врезал кулаком с опасностью раздолбать толстенное стекло, за дверью произошло шевеление, и показался здоровенный мужик, выше меня на полголовы. Явно бывший спортсмен, скорее всего штангист, либо борец-вольник. С годами он обрюзг, обзавелся выпирающим животом, но я на этом счет не обольщался — не все толстяки смешны и слабы. Под слоем жира скрываются стальные мышцы, а огромный вес лишь добавляет преимущества в ближнем бою. Этого только валить, никакие «вальсирования» в спарринге с ним не пройдут — только посмотреть на его окорокообразные руки, толщиной больше чем нога нормального человека.

Я ожидал, что он сейчас начнет грубить, хамить, угрожать, но на удивление этот Куинбус Флестрин (Человек-Гора) лишь открыл стеклянную дверь и приятным баритоном спросил, глядя мне прямо в глаза:

— Мы пока закрыты. Что вы хотели?

— Я хочу переговорить с персоналом — откликнулся я, доставая красную книжечку и демонстрируя ее вышибале (или кто он там у них есть) — С теми, что работали вчера. Они уже на месте? Администратор здесь?

— Администратор здесь — так же мягко ответил мужчина — И персонал на месте. Но они заняты. Если вы пришли сюда с официальным визитом, прошу вас предъявить ордер. Если ордера нет — вы не будете допущены в ресторан. У нас сегодня спецобслуживание и посетители со стороны не принимаются.

— А удостоверение — для вас ничего не значит? — слегка растерялся я. Вот же запущено! Вот это Медунов распустил своих ливреток!

— Ничего не значит — грустно вздохнул вроде как вышибала — У меня приказ директора, никого не пускать. Какие бы удостоверения на показывали. Кстати, не факт, что оно у вас не фальшивое. Вы бы лучше шли отсюда, пока я милицию не вызвал. А то неприятностей не оберетесь.

— А ты вызови! — легко согласился я — давай! Наряд сюда! Я с ними и поговорю.

— Слушай…иди отсюда Христа-ради, а? — тоскливо протянул громила — Мне работа нравится, а от тебя, чую, будут только неприятности, так что вали отсюда, ладно? Мне тебя бить не хочется, и фингал от тебя получить тоже не хочется. Начальство у меня строгое, с обкомом вась-вась, с начальником милиции, с Комитетом — ты тут точно не нужен! Парень, уходи, а?

Я подумал секунды три, в которые громила смотрел на меня грустным взглядом умирающего лося, и потом двинул ногой по двери так, что она врезала по башке вышибале, едва не впечатав ее в косяк. На удивление — дверь не разбиралась, видать точно была сделана из пуленепробиваемого стекла, и голова вышибалы не разбилась — скорее всего она была чугунной. Он даже сознание не потерял, только в сердцах выругался и появился на пороге во всей своей красе — метра два ростом, килограммов двести весом. Да, настоящий Куинбус Флестрин! Такого только убивать, а убивать его я не хочу — он мне даже чем-то симпатичен. Не хамил, не матерился, до последнего пытался убедить.

— Тебя как звать? — спросил я приближающегося человека-гору.

— Михаил! — ответил мужчина так же мягко и беззлобно, подходя ко мне с шагом и грацией африканского слона.

— О! — восхитился я — Я тоже Михаил! Тезка, давай мы это дело спустим на тормозах? Мне очень не хочется тебя калечить, либо убивать. Ты прекрасно понимаешь, что удостоверение у меня настоящее, и значит, ты сейчас совершает противоправные деяния, а именно — пытаешься напасть на представителя органов. За что понесешь неминуемое наказание.

— А сможешь? Покалечить, или убить? — усмехнулся вышибала.

— Миша, мне всего лишь нужно узнать — куда подевался из ресторана мой друг и его спутница. Вчера вечером. Стоит это мордобития?

— Стоит… — вздохнул вышибала, делая еще шаг ко мне — Мне строго-настрого приказано, никакой информации не давать, а если кто-то начнет спрашивать — выпроводить любыми средствами. Так что извини, тезка, придется мне тебя уронить. Ничего личного! Просто работа такая!

И вышибала бросился на меня, как атакующий носорог. Кстати, если кто-то скажет, что носороги неуклюжи, что их скорость очень низка и увернуться от атакующего чудовища плевое дело — он просто идиот. Носорог бегает со скоростью до 56 км в час, для сравнения — максимальная скорость, показанная человеком (один черный бегун выдал) — 44 км.ч.

А еще носорог обладает мгновенной реакцией, разворачивается практически на месте. А то, что он плохо видит…так это проблема жертвы. Не надо было стоять у него на пути!

Я сделал финт, похожий на те, которые делают тореадоры пропуская мимо атакующего быка (Кстати — ненавижу корриду! Убивать животных на потеху толпе, мучить их, втыкая им в бока острые пики — каким надо быть козлом?!). Вышибала пролетел мимо, а я пяткой ударил ему почти у самого ахиллесова сухожилия. Не сломал, нет — кость у мужика в высшей степени крепка — но повреждение ему нанес очень даже неслабое. Скорее всего — или сильный ушиб, или мышцу порвал. А может и то, и другое сразу. В общем — скорость носорога сразу же снизилась раза в три. На ноге с порванной мышцей особенно-то не погуляешь. Больно! Очень больно!

— Миш, может хватит? Что, сильно больно? — искренне жалея спросил я, пятясь, фиксируя взглядом движения противника (вдруг притворяется?!) — я же сказал, что не хочу тебя калечить!

— Я щас сам тебя покалечу, вот только доберусь! — пообещал гороподобный Миша, и я сокрушенно вздохнул. А потом нанес ему оглушающий удар в скулу — резкий, хлесткий крюк правой. Тут такое дело…главное — точно попасть. Мозг в черепной коробке очень не любит, когда я его трясут. Выключается, как испорченный ноутбук. Вот и Мишин мозг после не такого уж и сильного, но зато резкого удара вырубился, как если бы кто-то нажал кнопку выключения. Вышибала рухнул на асфальт так, что я даже поморщился — точно набил себе фингал. А может даже рассек бровь — вон уже видна лужица крови, рассечение брови очень даже кровоточиво.

Ну что же…за что боролся, на то и напоролся. Оглядываюсь по сторонам — на удивление, прохожих рядом не оказалось. Солнечное жаркое летнее утро, над асфальтом мерцающее марево, вдали, шагах в ста — стайка отдыхающих: папа, мама, мальчик и девочка в надетых на них резиновых спасательных кругах. Все мирно и очень…пасторально.

Щупаю сонную артерию вышибалы — не дай бог «крякнет», лишних трупов мне не надо — удостоверяюсь, что гражданин находится в глубоком нокауте, затем уже иду к дверям ресторана. Миша отлежится и встанет — голова немного поболит, и скоро все пройдет. Небось и не такие встряски переживал на борцовском ковре — удар о ковер после броска противника ничуть не похож на ласковое мамино поглаживание. Микросотрясения мозга — только в путь.

Захожу в двери ресторана, и вижу в углу у столика импозантного мужчину лет пятидесяти, одетого в светлую рубашку, отутюженные брюки и светлые кожаные туфли. Его волосы уложены в строгую прическу, на носу очки в золотой оправе. По виду — типичный представитель администрации. Или директор, или администратор.

Заметил меня, побледнел, сделал шаг назад, будто собирался скрыться в коридоре за спиной. Подхожу, ласково улыбаюсь:

— Здравствуйте! Вы администратор?

— А где Миша? — вдруг спрашивает он и замолкает, теребя в левой руке тряпошную салфетку.

— Миша отдыхает — киваю я, продолжая улыбаться. Американцы в своей массе постоянно улыбаются, когда говорят с незнакомцами, да и со знакомыми — тоже. Автоматически натягивают на лицо любезную улыбку, как маску. Считается, что таким образом они налаживают контакт с окружающими, показывая свои чистые и добрые намерения. Но увы — это Россия, вернее — Советский Союз, здесь любезным улыбкам не верят, а иногда могут по этой самой улыбке и звездануть — «чтобы не лыбился».