Фехтовальные сюжеты - Тышлер Давид Абрамович - Страница 3

Не надо думать, что правила эти возникли на пустом месте. Они были придуманы давным-давно, еще когда тренеры готовили своих учеников к настоящим дуэлям и сражениям. Им было важно добиться, чтобы ученики все время стремились опередить противников. Иначе — в случае атаки, сделанной одновременно, — победу уже бы некому было присуждать.

В самом начале нашего века в Варшавской фехтовально-гимнастической школе тренировались царские офицеры, служившие в полках гарнизона. Однажды к монитору Петру Заковороту из «нижних чинов», помощнику тренера-иностранца, пришел один из титулованных учеников.

— Петр Антонович, помогите!

— Что случилось?

— Да вы понимаете, я ухитрился ввязаться в историю, которая привела к дуэли. Причем обиженный уже выбрал оружие. Это сабля. А фехтует он — куда уж мне! Вы его знаете.

— Батенька мой, — развел руками Заковорот, — о таких вещах вы бы раньше подумали! Надо было ходить в зал, фехтовать. Теперь трудно чем-нибудь помочь. Да… Владеете саблей вы далеко не блестяще. Скорее всего, вас убьют.

Офицер, стиснув зубы, упрямо взглянул на Заковорота.

— Сделайте что угодно! Научите, подскажите хоть что-нибудь — озолочу! Не могу же я так просто сдаться, завтра бой!

Времени не было. Улучшить навыки владения оружием за один день невозможно. Но офицерик оказался не из робкого десятка… И Петр Антонович решил попробовать.

— Есть вообще-то один способ, — сказал он. — Но от вас потребуется смелость и полное хладнокровие. Если вы сумеете все точно выполнить, то, думаю, ваш противник, хоть он намного лучше владеет оружием, не выпутается из положения. Это под силу только очень опытному мастеру.

Они тренировались весь день, а на следующий состоялась дуэль. Офицер, по совету Заковорота, прикрепил к рукоятке кожаную петлю — мартингал, чтобы у него не выбили саблю из рук. Но даже в этом случае она не отлетела бы в сторону, а осталась привязанной к кисти руки и ее можно было бы сразу подхватить.

Раздался сигнал к бою, и в ту же секунду ученик Заковорота начал теснить противника, как будто тот был вовсе безоружен. Саблю он держал направленной ему в лицо, быстро и беспорядочно вращая острием. Противник пытался сбить этот мечущийся клинок, поспешно отступал и очень быстро оказался прижатым к концу поля боя. Еще мгновение — и холодное лезвие скользнуло по его щеке, пролилась кровь, и дуэлянтов развели. Все было кончено в считанные секунды.

Наш офицер ошеломил своего противника тем, что вел бой, не соблюдая канонов классической техники. Собственно говоря, нельзя даже сказать, что он фехтовал в общепринятом смысле. Однако Петр Антонович сделал ставку именно на то, что эффект неожиданности сыграет свою роль.

Когда речь заходит об истории фехтования, сразу приходят на память турниры, дуэли, широко практиковавшиеся в средневековой Европе. В XVII и XVIII веках уже было издано солидное количество трактатов об искусстве фехтования, которое к тому времени даже приобрело немало из того, что сохранилось и до наших дней. Ведь прежде, чем превратиться в спорт, оно формировалось под влиянием военно-прикладных задач, развивало навыки, нужные воину в рукопашном бою. В середине XX века кое-кому оно казалось уже анахронизмом, тратить средства и усилия на развитие которого вряд ли стоит. Лет тридцать пять назад на эту тему состоялся примечательный диалог между преподавателем Центрального института физкультуры Виталием Андреевичем Аркадьевым и заведующим одной из теоретических кафедр. Поводом к нему послужил подготовленный для научной конференции доклад Аркадьева «Тактика как психологический процесс». Предварительную рецензию должен был дать этот человек, работник в институте новый и в силу некоторых обстоятельств от спортивных проблем далекий. Он добросовестно ознакомился с докладом и как-то, уединившись с Виталием Андреевичем в своем кабинете, повел такую речь:

— Ваша работа, Виталий Андреевич, бесспорно, обличает в вас человека высокоэрудированного в своей области и, видимо, представляет интерес для специалистов. Но позвольте мне взглянуть на суть дела, как говорится, с точки зрения здравого смысла. Мы живем в середине двадцатого века, сейчас всем ясно: саблей танк не испугаешь. Зачем же обучать молодежь заведомо бесполезным приемам?

— А зачем нам тогда э-э… футбол?

— О, футбол, это же красиво!

Аркадьев сам был в молодости мастером спорта по футболу и хоккею, а его брат как раз в то время тренировал лучшую в стране футбольную команду ЦДКА. Эта игра и вообще спорт воспринимались ими как средство воспитания мужества, решительности, силы и стойкости.

— Конечно, — говорит Аркадьев, — футбол интересен, но нужен-то он для того, чтобы в него играли, а не только для того, чтобы на него смотрели. Да и фехтование испокон веку многими народами использовалось далеко не только для развития утилитарных навыков, но и как средство воспитания юношества! Кстати говоря, игра в мяч имеет ту же стратегическую задачу…

— Ну, хорошо, предположим, это так… Но сама форма! Эти церемонии, французский язык, шпаги, чуть ли не эполеты! От всего этого тянет каким-то душком. Так и видишь прыгающих дворянчиков, разных там дуэлянтов… Ну скажите, зачем это детям рабочих и крестьян?

— Тогда будем последовательны и разберемся с такой игрой, как шахматы. Не безобразие ли, что там по-прежнему заправляют короли и королевы! Это для нас совсем не подходящее общество. Давайте переименуем их: пусть король называется председателем совета министров, королева — его супругой и так далее, в том же духе.

Как раз в то время закончилось первенство мира по шахматам, где чемпионом стал Ботвинник, и все центральные газеты очень много писали об этом событии. Да и понятно, у нас всегда пропагандировали и развивали эту великолепную игру.

— Нет, — продолжал Виталий Андреевич, — не стоит заставлять гимнастов крутить свои номера на ветвях деревьев, сменив белые брюки на что-то более подходящее, а легкоатлетов бегать не в шиповках, а в сапогах и при полной выкладке. У нас существуют военно-прикладные эстафеты, но обратите внимание на то, что чаще всего побеждают в таких соревнованиях лучшие спортсмены — те же легкоатлеты, гимнасты и так далее.

— Но вы же не можете отрицать важность умений, имеющих практический смысл! — воскликнул рецензент. — Почему же в вашей работе рассматриваются только отвлеченные вопросы? Связь тактики и психологии… Возьмите конкретный пример того, что может случиться в жизни! Как, положим, должна выглядеть боевая стойка фехтовальщика, если ему случится вести поединок на поляне, покрытой кочками?

— Здесь, в общем, идея весьма практическая, трудно только будет найти аналогии в других видах спорта… — Аркадьев очень серьезно посмотрел на своего собеседника. — Я неплохо знаком с литературой по хоккею, но мне что-то никогда не встречалось конкретных указаний, что делать игрокам, если на поле будут э-э… торосы.

Со времени этой маленькой дискуссии прошло много лет, и сейчас ни у кого уже не возникает вопроса, зачем нам нужно добиваться совершенства в том или ином виде спорта. Сегодня мы уже привыкли перечислять победы советских фехтовальщиков. И в первую очередь сборной команды, которая за 25 лет в общем зачете победила на 23 мировых первенствах, в том числе на пяти олимпиадах. Статистики могут засвидетельствовать, что нет ни одного другого вида спорта, который столь непрерывно приносил бы своей Родине славу сильнейшей спортивной державы.

Осенью 1951 года в среде сильнейших фехтовальщиков из уст в уста передавалась исключительная новость: впервые за много лет созывалась сборная команда СССР для встречи с венгерскими мастерами. Можно себе представить, с каким нетерпением все этого ждали!

Венгры приехали сразу же после первенства мира в Стокгольме, где стали сильнейшими. Встретили их советские фехтовальщики на аэровокзале и познакомились прямо в зале ожидания. И сразу — сюрприз. Среди них не оказалось молодых. А некоторые — почти совсем пожилые люди! Скорее годились в товарищи нашим тренерам, а не нам. Многие с сединой, кое-кто — о, ужас! — кажется, и с брюшком. Всем далеко за тридцать, а Берцели, Райчаньи, Пешти, Ковачу, Геревичу, Илоне Элек сорок уже явно стукнуло…