Хранители хаоса (СИ) - Агеев Денис - Страница 40

– Айлин, – послышался тревожный голос, и на палубу поднялась Девана. – Куда же тебя понесло? – Женщина прошла мимо волота и валькирии, будто не заметив их.

Ибрагил давно понял, что женщина опекала девочку. Относилась к ней, как к своему ребенку. И в ней тоже было что-то необычное. Должно быть, странности притягиваются.

– Эта тоже словно не от мира сего, – озвучила общую мысль Немизия, глядя вслед Деване. – Хотя она мне нравится. Независимая, дерзкая, непредсказуемая. Говорят, она чуть было не отстрелила причиндалы Даку. – На лице появилось нечто вроде злорадной улыбки. – Похожа на наших воительниц. В Валь-Кирине она бы отлично прижилась.

Ибрагил, окинув взглядом широкую спину Деваны, вспомнил Милорху, свою давнюю знакомую женщину-волота. Как же она была прекрасна! Краше никого не сыскать во всем Волотароне. Широкоплечая, самую малость полноватая, круглолицая и розовощекая. Будучи юнцом, он мечтал жениться на ней. Неоднократно говорил об этом и ей, и отцу. Да и Милорха была вполне расположена к нему. Еще бы, царевич – отличный претендент на роль мужа. Что с ней сейчас? Осталась ли верна ему или вышла замуж за брата? Скорее всего, второе. Об Ибрагиле, должно быть, ей наговорили всякий вздор, обвинили во всех грехах, и думать о нем запретили. Да и столько лет уже прошло. Если даже она избежала брака с братом, то давно нашла себе другого мужа. Поэтому надеяться Ибрагилу не на что.

Он и не надеялся. Уже очень-очень давно.

Айлин оказалась права. Прошло два часа, и небо на горизонте начало наливаться свинцом. Немизия отказывалась верить своим глазам. Она долго всматривалась вдаль, потом не выдержала и с умопомрачительно скоростью взмыла ввысь. Кто-то из матросов даже присвистнул от восхищения.

Жара быстро спадала, ветер усиливался. Набрав высоту птичьего полета, откуда корабль казался не больше ногтя, валькирия расслабила крылья. Теперь она парила, как чайка, задумчиво вглядываясь вдаль. Глаза ее не обманули – на горизонте действительно сгущалась гряда тяжелых черных туч, а под ними неспокойно колыхался океан.

Сделав пару больших виражей, Немизия опустилась на палубу. Матросы тоже заметили приближающийся шторм. Беспокойно сновали туда-сюда и громко перекрикивались. В голосе, да и в самом воздухе, явственно ощущалась тревога.

Капитан корабля стоял на мостике, широко расставив ноги. Полы его плаща хлопали на ветру, как маленькие паруса. Зажмурив один глаз, он всматривался в чернеющую линию горизонта через подзорную трубу.

– Давно я не видал такой черноты, – сказал он. Помолчал, продолжая изучать горизонт, немного поводил трубой влево и вправо. Хмыкнул, убрал подзорную трубу от лица и повернулся к матросу, стоящему рядом. – Передай старикану и остальному экипажу, что нас скоро немного потрясет. Пускай носы свои из кают не высовывают.

Матрос кивнул и ретировался. Капитан вновь приложил подзорную трубу к глазу, нахмурился, потом зловеще ухмыльнулся, словно радуясь предстоящей беде. И громко прокричал:

– Филин, гнида ты пустозвонная, накаркал все-таки!

– Примета была всего лишь, капитан, я не виноват, ­– раздался снизу извиняющийся голос.

– За борт тебя надо вместе с твоими приметами.

Внизу сдержанно захохотали.

А шторм надвигался. Черные тучи приближались намного быстрее, чем от них следовала ожидать. Ветер набирал силу, словно готовясь к серьезной схватке.

Капитан приказал убрать паруса, матросы засуетились еще больше.

– Госпожа… э-э-э… валькирия, – раздался невнятный голос за спиной.

Немизия обернулась – перед ней стоял лысеющий матрос с косым шрамом на щеке и огромной бородавкой на подбородке.

– Вам велено спуститься в каюту. Шторм собирается, – продолжил он.

Какой же он мерзкий и убогий,с отвращением подумала валькирия и отвернулась от матроса, не удостоив ответа.

– Госпожа… – чуть громче произнес он.

– Я сама знаю, что мне делать, – холодно произнесла Немизия.

– Как скажете. Но вы можете пострадать.

– Я справлюсь.

Матрос постоял еще некоторое время, а потом валькирия услышала скрип досок за спиной.

На палубу упали первые капли дождя. Растеклись мокрыми жирными кляксами. Океан за бортом шумел, как дикий зверь, волны накатывали с воем, бились о борта. Барк закачался так, что стало тяжело держать равновесие. Немизия плотнее прижала крылья к спине – на ветру они только мешали.

Матрос был прав, нужно спускаться вниз.

Но что-то держало ее здесь.

Еще около получаса Немизия переходила от левого фальшборта к правому и обратно, крепко держась за перила. Все ее внимание было поглощено небом. Зловеще-черные тучи завораживали. Подобного она еще никогда не видела, хоть и прожила на свете семьдесят лет. Над Валь-Кирином порой случались сильные грозы, однажды даже навещал смерч, но таких штормов никогда не было.

Дождь ударил резко, обрушился непроницаемой стеной, словно на небе кто-то опрокинул огромную бочку с водой. Ветер усилился в разы. Вокруг все загудело, засвистело, замельтешило. Стало темно, как ночью. Ни звезд, ни лун, один лишь мрак. Корабль не просто раскачивался, а почти трясся.

Нет, с нее хватит, пора возвращаться в каюту. Но едва Немизия сделала шаг, как мокрая палуба ушла из-под ног. В следующий миг в лицо ударила вода, а потом за ней последовала резкая как молния боль. Словно кто-то ударил ее по лицу чем-то твердым и плоским. Над головой громыхнуло с такой неистовой силой, будто сами небеса раскололись пополам.

Валькирия лежала на палубе, вода хлестала ее по щекам и лбу, из носа лилась теплая кровь. В ушах звенело бронзовым колоколом. Немизия попыталась встать: оперлась сначала о локти, потом на запястья, но руки поскользнулись, и она снова упала лицом в воду. Холодные капли дождя колотили по затылку, спине и ногам, промочив тонкую одежду до нитки. Ветер ревел издыхающим чудовищем.

Валькирия подползла к фальшборту, схватилась за перила и стала подтягиваться. Предплечья ныли от боли и холода, но Немизия не останавливалась. Она почувствовала тепло под носом и на губах – кровь лилась ручьем. Но все это ее не волновало. Боль валькирия с легкостью сможет унять, а раны – заживить. Главное сейчас – добраться до каюты.

Сквозь стену дождя Немизия едва разглядела капитана. Зигмунд яростно крутил штурвал и что-то кричал. Валькирия не слышала голоса, лишь видела, как открывается и закрывается его рот. Еще несколько матросов пытались спустить последний парус – верхняя его часть зацепилась за рею и теперь болталась изорванным лоскутом.

Мышцы спины напряжены до предела, коварный холод сковал их судорогой. Острая боль разлилась по всей спине. Валькирия сжала зубы, терпя ее и все еще карабкаясь вдоль фальшборта.Судорога превратила мышцы в камень, и Немизия не выдержала – крылья ее распахнулись. В тот же миг ветер схватил валькрию в свои объятья, скованные холодом пальцы разжались, и женщину-птицу подбросило вверх с неистовой силой. Ветер гудел в ушах, холодные капли дождя резали как лезвия. Из горла Немизии вырвался крик, но тут же быстро растворился в диком шуме ветра.

Она ударилась бедром о мачту, ее перевернуло в воздухе. Попыталась захлопать крыльями, но они все еще были скованы судорогой и не слушались.

Следующий удар приняла грудью – о рею. Та с треском отлетела в сторону, а у Немизии от боли перехватило дыхание. Она попыталась схватиться за многочисленные канаты, болтающиеся на ветру изорванной паутиной, но замерзшие руки словно одеревенели.

Ее снова развернуло, и тут в глаза бросился зловещий мрак туч – ее относило все выше и выше. Вода била в лицо, лишая возможности как следует оценить ситуацию. Спину и крылья все еще сжимала судорога; руки, бедро и грудь ныли от боли.

Что-то с силой дернуло ее за ногу, чуть не вырвав голень из сустава. Немизия извернулась в воздухе, все еще не в силах прижать крылья к спине. Краем глаза заметила, что ее нога попала в переплетения веревок. Попыталась дотянуться до них руками, чтобы покрепче ухватиться, но ветер не давал этого сделать – из-за распахнутых крыльев крутил ею в воздухе как марионеткой. К тому же судорога по-прежнему сжимала спину в стальных тисках.