Поразительное на каждом шагу (ЛП) - Хуа Тун - Страница 11

– Возьми и передай непосредственно министерству чинов.

Евнух засунул письмо в рукав и ушёл. Восьмой отпил чаю и спросил у братьев:

– Как вы относитесь к обсуждению, что было сегодня утром, когда Чан Шоу обвинили в том, что он хочет привлечь на свою сторону пирата из Гуандуна Э Баовэя?

– Как-как? – ответил десятый. – Эти пираты всегда своевольничали в море! Как можно быть с ними настолько мягкими? Если одного не казнить в назидание сотне, они станут ещё более разнузданными!

Восьмой проигнорировал его, лишь взглянул на четырнадцатого.

– Хотя отец-император ничего не сказал, но я считаю, что на самом деле он уже обдумал, – тот ответил не сразу. – И боюсь, что он согласится на предложение помощника министра Чана. Эти все двести тридцать семь пиратов отважны и искусны в бою. Они хорошо знают окружающие морские районы. О каждом можно сказать, что он настоящий мужчина! Привлечь их на свою сторону в качестве солдат, уже усилит нашу реальную морскую силу, и остальные пираты будут опасаться, и наша Дайцин[39] будет держаться с достоинством. К тому же, тогда любой способный человек поймёт, что император даст шанс каждому, кто готов работать во имя нашей страны.

Восьмой, выслушав до конца, кивнул в знак согласия.

Что я, стоя позади них, могла добавить, если не имела понятия, о чём идёт речь? Только и подумала, что это политика и тонкий расчёт! К тому же, я всё продолжала стоять и стоять на ногах…

Небо уже потемнело, когда вошёл евнух и спросил у братьев, не желают ли они поесть.

– За разговорами я совсем забыл о времени! – сказал с улыбкой восьмой. – Уже так поздно, для вас уже, наверное, хлопотно будет возвращаться. Если у вас нет неотложных дел, то поешьте здесь!

Десятый и четырнадцатый согласились с улыбкой. И евнух, получив распоряжения, вышел.

Восьмой брат посмотрел на меня, барабаня пальцем по столу, и ещё раз улыбнулся. В комнате повисла тишина, лишь едва слышалось тихое постукивание. Я всё ещё стояла на ногах, опустив голову и не шевелясь. Благодаря строгой военное подготовке в школьные годы, я могла так стоять около четырёх часов.

– Вы можете идти! Я скоро буду за вами! – сказал с улыбкой восьмой, взглянув на десятого и четырнадцатого.

Четырнадцатый сразу поднялся и вышел, а десятый задержался.

– Пойдём вместе! – проговорил он, заикаясь.

– Иди вперёд, – рассмеялся восьмой брат, глядя на него.

Десятый, бросив на меня взгляд, в конце концов вышел.

С каждым днём жизнь моя становилась всё более тоскливой. Хотя за этот период произошло так много событий, но на самом деле рассказать мне нечего. Старшая сестра всё также продолжала игнорировать меня. И всё, чем я могла заниматься в резиденции бэйлэ – это прогуливаться по ней снова и снова. Потому я постоянно уносилась мыслями в Шэньчжэнь, где было столько удовольствий и развлечений. В этом же времени подобное было исключительно привилегией мужчин, а мне только и оставалось как сидеть на камне глядя на озеро.

– Эх!

– Эх!

– Эх!

– Я выиграл! – внезапно я услышала за спиной голос четырнадцатого брата.

Обернувшись я увидела девятого, десятого и четырнадцатого братьев и торопливо поприветствовала их.

– Ты почему без конца вздыхаешь? – громко сказал десятый брат. – Из-за этого я потерял двадцать лян серебром.

– Как и я свои двадцать лян, – добавил девятый брат.

Я с недоумением взглянула на четырнадцатого брата, который прямо-таки светился от радости.

– Мы побились об заклад на то, как много ты будешь вздыхать, – сказал он смеясь. – Девятый поставил на то, что число твоих вздохов не превысит двадцати. Десятый на то, что их будет не больше сорока. Я на то, что их будет больше сорока.

Немного поразмыслив, я спросила:

– Неужели я так много раз вздыхала?

– А разве нет? – ответили все трое в один голос.

Я, надув губы, не ответила им.

– Ты почему вздыхаешь? – спросил десятый брат.

Я как раз собиралась ответить, когда четырнадцатый сказал:

– Не говори, давай мы угадаем. Ещё двадцать лян серебром.

– Это уже превратилось дурную привычку! – ответила я с улыбкой.

– Пусть девятый будет первым! – быстро поговорил четырнадцатый.

– Ума не приложу почему, вы двое гадайте! – махнул рукой девятый брат.

Десятый, внимательно взглянув на моё лицо, сказал:

– Из-за скуки.

– По-видимому, я получу только сорок лян, – заметил четырнадцатый брат с улыбкой. – Я тоже думаю, что это из-за тоски.

– Это не из-за тоски! – сказала я, покачав головой.

Двое мужчин замерли, с недоумением посмотрев на меня.

– Тогда из-за чего? – спросил десятый брат.

Я с серьёзным видом ответила:

– На самом деле это потому, что мне очень-очень-очень тоскливо!

Едва я закончила говорить, все четверо рассмеялись.

– Скоро от твоей скуки ничего не останется, – заметил четырнадцатый брат улыбаясь. – Вот-вот наступит праздник середины осени[40], по случаю которого во дворце состоится торжественный банкет.

– Неожиданно я захотела увидеть праздник середины осени, – сказала я, подсчитав сроки, а затем добавила: – Вы все пришли увидеть господина бэйлэ?

– Да! – ответил десятый брат. – Только сейчас в его кабинете шилан Яо[41]. Я не горю желанием увидеть физиономию этого старикашки. Поэтому мы решили прогуляться по саду.

– Тогда позже я могу пойти с вами к господину бэйлэ? – сказала я немного поразмыслив.

– Не стоит так с нами любезничать, словно замышляешь что-то недоброе! – сказал четырнадцатый, подняв руки вверх.

Я пристально взглянула на него, не проронив ни слова.

На лице восьмого брата не отразилось никаких чувств, когда он увидел, что я вхожу в кабинет вместе с тремя братьями. Он только лишь лёгкой улыбкой дал знак, что я могу сесть.

– Я буду очень кратка и, закончив говорить, сразу уйду, поэтому лучше останусь стоять, – сказала я рассмеявшись.

Он откинулся на спинку стула и, вертя в руке нефритовое кольцо[42], сказал с едва заметной улыбкой:

– Если это дело касается недавнего инцидента, то я не в силах помочь. Развязать колокольчик у тигра может лишь тот, кто ухитрился его завязать.

Я остолбенела, а затем, совершенно пав духом, откланялась:

– В таком случае я ухожу!

– Иди! – сказал он улыбаясь.

И я вышла из кабинета.

Оказавшись в безвыходной ситуации, когда неоткуда больше ждать помощи, только и остаётся, что надеяться лишь на себя. В это время сестра всё ещё читала сутры в молитвенном зале. И поэтому вернувшись в дом, я принялась кружить по комнате, думая что же мне сказать. Старшая сестра вошла как раз во время этих размышлений, полностью проигнорировав меня, она прилегла на бамбуковую кушетку. Я торопливо остановилась. Мы молчали довольно долгое время, пока я не сказала:

– Мама умерла, дав мне жизнь. С детства я знала лишь одно, отец постоянно твердил, что я притягиваю беды, а мачеха испытывала неприязнь из-за моей глупости и упрямства. Другие братья и сёстры, хоть и можно считать, что у нас хорошие и дружеские отношения, на самом деле рождены не от матушки. Лишь старшая сестра и я вышли из одного чрева. Лишь старшая сестра всегда жалела меня. Если я совершила ошибку лучше бы старшая сестра ругала меня или била, я бы всё стерпела. Но старшая сестра проявила ко мне полное равнодушие, я… я…

Пока я говорила с одной стороны, я думала о том, что больше никогда не увижу своих родителей, а с другой действительно переживала, что старшая сестра равнодушно относиться ко мне. Слёзы покатились из глаз и я зарыдала, так и не сумев закончить предложение. Слушая меня, старшая сестра тоже начала плакать, она встала и крепко обняла меня. И мы обе стояли так долго, рыдая, пока Цяохуэй и Дунъюнь не успокоили нас.