Пять песен мира (СИ) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 9

Так много тварей.

Их численность не укладывалась в голове.

«Как их может быть так много?! Нужно бежать!» — пронеслось в голове у Алекса, когда он прыгнул на сидение и хлопнул дверцей, тут же нажав на кнопку. С гулом в багажнике автомобиля заработало какое-то устройство, издававшее немного раздражающий высокочастотный звук.

Когда звуковики черной лавиной рухнули на улицу, заполнили ее от края до края, а затем накрыли курсанта и автомобиль, застывшее время показалось вечностью.

От испуга сердце Алекса едва не остановилось, хотя трусом его было точно не назвать.

Звуковики за окнами клубились, как черный туман. Машина будто бы влетела в грозовое облако. Всюду мелькали жадные красные глаза, высвечивая салон пугающим алым светом. Айрис затаила дыхание и так сильно вцепилась в рулевое колесо, что у нее костяшки побелели.

Твари обнажили бледные маски. Они были всюду, и смотрели в окна пугающим взглядом пустующих глазниц.

Звуковики должны были вот-вот наброситься на машину, раздавить ее, выдавить стекла, и вытащить Айрис с Алексом наружу, но этого не происходило. Сквозь вой слышались жалобные, истошные вопли курсанта, хрустели кости, хлюпала разрываемая плоть.

Но машину твари словно не видели. Они опутали ее, как опутали бы камень, или частичку проезжей части, или еще какой-нибудь объект достаточно твердый, не имеющий живой начинки, которой можно было полакомиться.

Не смотря на поведение курсанта, Алекс всем сердцем хотел выскочить из машины и помочь ему, чтобы спасти от чудовищ хоть кого-то. Он схватился за дверную ручку, но Айрис предусмотрительно щелкнула блокиратором дверей, и замки закрылись намертво.

— Открой! — Алекс взглянул на Айрис со злобой, и оскалил зубы. Лицо его от гнева покраснело. — Я сказал — открой чертову дверь, Айрис! Открой!

— Ему уже ничем не помочь, — равнодушно произнесла Айрис, бровью не поведя. Крики курсанта не могли ее разжалобить, не могли вызвать в ней никаких эмоций, не могли вызвать вообще ничего.

Вид масок Алекса вразумил быстро. Он знал, что стоило ему открыть двери, и они с Айрис тут же за это жестоко поплатились бы. Алекс понимал, что погибни он, ему бы уже никого не удалось спасти.

Ему бы никого не удалось уничтожить. Звуковики продолжили бы бесчинствовать и уничтожать людей, а ему этого не хотелось.

Ему хотелось истребить каждую тварь до последней.

Айрис примерно запомнила, где находилась дорога, в каком направлении была, и, немного подумав, надавила на педаль пуска. Мотор взвыл, машина рванула вперед и дернулась, когда истерзанный курсант попался на дороге и буквально развалился на окровавленные куски, рассыпавшись по капоту вместе с кровавыми брызгами. Излучатель ремнем зацепился за боковое зеркало, и повис там, как гиря.

Айрис выкрутила руль вправо, и практически в слепую, ничего не видя, надавила на педаль еще сильнее, совсем скоро вырвавшись из облака звуковиков. Алекс сидел будто окаменевший, и был сам не свой. Даже не моргал. Лишь смотрел на кровавые пятна, покрывшие капот, и переваривал в голове что-то очень тяжелое и страшное.

Только Айрис сейчас оставалась собранной.

Быстро же они поменялись ролями. Айрис отрывками вспоминала, как Алекс был сосредоточен, когда уводил ее от звуковика, когда потерял Валериана, и пытался вытащить ее из дома, как был собран, когда хотел помочь курсанту, но теперь, видимо, не выдержал. Не выдержал навалившегося на душу груза психологического давления.

В боковом зеркале виднелось огромное облако звуковиков, опутавших место, всю жизнь приходившееся ему домом. Твари будто бы устроили оргию на месте, которое было ему дорого.

Мимо проносились разрушенные тварями здания, проносились грязные переулки, заваленные обезображенными трупами, и некогда родной Демьян стал безгранично чужим и жестоким, изменившись за жалкие мгновения.

Алекс в надежде поглядывал на глазницы разбитых окон уставшим взглядом, надеясь, что кто-нибудь еще выжил, но там мелькали страшные маски звуковиков и их красные глаза. Твари сновали повсюду, летали по улицам, летали на фоне ночного неба, и кроме них словно никого не осталось.

Машина действительно стала невидимой, недосягаемой для звуковиков, но легче от этого как-то не становилось.

В салоне повисло гнетущее молчание. Алекс наблюдал за извилистой лентой дороги, и проворачивал в голове слова Валериана: «Я жалею обо всем, что сделал. Обо всем, кроме тебя».

Как это было понимать? И почему на душе вдруг стало так невыносимо тошно? Алекс считал, что Валериан его всю жизнь ненавидел, срывался на нем за мать, а потом пожертвовал собой, глазом не моргнув.

«Как это понимать?» — угрюмая мысль, раздражающее неведение. Алекс был уверен, что Валериан смог бы объяснить, дал бы разумный ответ, со всей своей отцовской суровостью, но поговорить с ним уже было невозможно. Алекс неожиданно ощутил бездонный дефицит общения с Валерианом, и дефицит этот стало невозможно компенсировать, ничем и никак.

Мертвые не разговаривают, и разговаривать нужно с живыми, пока имеется такая возможность.

Пока близкие рядом.

Пока никто не умер.

Алекс отключился от стресса и усталости, погрузившись в непроглядный мрак, и видел яркие сны.

Сны, в которых силуэты белых гигантов, огромные настолько, что размер их был не сопоставим ни с чем, шагали, исполинами возвышаясь над горизонтом. Было непонятно, что это за гиганты, даже из чего они состояли, но они безмерно напоминали людей. Только очень-очень больших. Даже странно было думать о существовании чего-то столь крупного. Удивительно было и то, что почва под ногами таких титанов не проваливалась. Гиганты грузно шагали тяжелой поступью, становились все ближе, силуэты их прояснялись, но Алекс так и не успел ничего разглядеть.

Алекса грубо стукнули в плечо, и он проснулся, с непониманием моргая и пытаясь прояснить взгляд. Щеки его слегка запали, под глазами появились небольшие мешки. От головной боли Алекс поморщился, и затем взглянул на Айрис, глядевшую на дорогу.

Машина стояла, но мотор мерно подвывал. Техника была в порядке, и это ввергло Алекса в замешательство.

— Почему стоим? — не удержался Алекс от вопроса, и, когда огляделся, сам всё понял.

Из разбитых окон торгового центра валил дым, а оконные рамы объяло языками пламени, захватившего здание целиком. Рядом с углом, недалеко от двери завалившейся двери парадного входа в вестибюль, Алекс увидел Клифа, осторожного смотревшего из-за угла с излучателем наготове. Клиф быстро прощупал машину взглядом, увидел в салоне знакомые лица, и коротким жестом приманил кого-то, стоявшего позади себя.

Полицейский наряд, тот самый, что задерживал их однажды, когда Айрис напала на Нэвила, выдвинулся из-за угла и оперативно зашагал к машине, внимательно оглядывая окрестности и водя излучателями из стороны сторону в поисках возможных целей. Щеки полицейских были измазаны копотью и грязью, похоже, им пришлось выбираться из охваченного огнем здания. Форма была порвана, запачкана пылью, выглядела сильно потрепанной, в некоторых местах виднелись лоскуты обгоревшей ткани. На плечах у клифа болтался оторвавшийся шеврон, а от отличительных офицерских признаков даже следа не осталось — погоны кто-то оторвал.

Если при первой встрече у Клифа и его людей вид был не особо приветливый, то сейчас его можно и вовсе было назвать остервенелым. Алекс силился представить, что им пришлось пережить, ведь у них такой машины-невидимки не было.

К счастью, стрелять ни в кого не пришлось, и Клифу со своими людьми удалось достаточно быстро добраться до машины, встав вокруг нее организованным оцеплением.

Айрис не догадалась открыть замки, пока Клиф мягко и коротко не стукнул кулаком по стеклу задней двери. Замки щелкнули, и под весом всего наряда задние стойки амортизаторов машины немного просели. Клиф уселся в кресло последним, хлопнул дверцей, но совсем не почувствовал, что оказался в защищенной крепости.