Пять песен мира (СИ) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 21

Василиса опустилась перед поверженным курсантом на одно колено, прощупала пульс, и удовлетворенно кивнула.

— Живой. Но после такой взбучки точно проваляется в лазарете неделю с сотрясением мозга. Вы двое, — Василиса указала на первых попавшихся курсантов, и те вытянулись в струнку. — Тащите этого дегенерата в лазарет.

Айрис особо не радовалась легкой победе. Она понимала, что выживал сильнейший, и самым главное качеством бойца — сила духа. Каким бы грозным ты ни был на вид, как бы яро не разбивал о стены кулаки и не плющил собственные уши, чтобы придать себе бойцовское амплуа — воином не станешь.

Ее враг только выглядел грозно, а на деле оказался никудышным соперником, надеявшимся напугать ее внушительными габаритами и бойцовскими травмами.

— Ты сегодня ешь. И вечером тебя ждет сюрприз.

Курсанты разбились по парам, и драки завязывались нешуточные. Летели выбитые зубы, перед глазами мелькали окровавленные кулаки, а в некоторых случаях под мощными армейскими ботинками хрустели поломанные ребра.

Алекс нарочно встал в пару с Айрис, и попросил ее научить его этой пощечине, потому что она показалась ему интересной за счет ошеломляющего эффекта.

— Главное учесть все факторы, — поясняла Айрис, когда они чуть отдалились от общего скопления, и уединились. — Во-первых, ты должен попасть в сочленение челюстей. Тогда вложенная в удар масса дернет голову под таким углом, что мозг ударится о стенку черепа и противник отключится. Понял?

В ударе ничего сложного не оказалось. Алекс легко адаптировал его под свою боксерскую технику, и вовсю отрабатывал изученный прием на воздухе. Он наносил по воображаемому противнику размашистые пощечины, вкладывая в них весь весь тела и разворачиваясь всем корпусом. Воздух с гулом рассекало, и он сквозил между стиснутых пальцев. Алекс нанес боковую пощечину правой рукой, и застыл, чтобы запомнить итоговое положение тела и развесовку. Оторвал носок правой ноги от земли, убедился, что вся нагрузка легла на левую ногу, и благодарно кивнул Айрис.

Айрис улыбнулась. Искренне. Ей нравилось кого-то учить.

Алекс не удержался от ответной улыбки.

Все же, мальчишеская душа склонна к переменчивости, пусть и весьма короткой. Алекс понял, что былых чувств не позабыл, но не хотел давать им волю. Перед ним стояла более важная цель, но, все же, Айрис тоже многое для него значила.

Алекс ввязался в драку с Торрэном, и тот бойцом оказался слабым. Рухнул от первой же двойки, точно проведенной кулаками в голову, и к нему тут же подскочила Линда, став суетиться вокруг него и успокаивать.

От прошлого оптимизма Торрэна и его простодушия даже следа не осталось. Несколько дней в учебном корпусе сделали его настолько испуганным и затравленным, что он совсем перестал улыбаться. Вздрагивал от каждого шороха, бубнил что-то себе под нос, когда к нему обращались, и боялся лишний раз повысить голос.

— Не переживай, родной мой, — Линда ласково гладила избитого Торрэна по голове, пока тот всхлипывал и размазывал под носом кровь, текущую из ноздрей. — Все хорошо. Я рядом. Я никогда тебя не оставлю, не переживай. Я всегда буду рядом.

— Извини, — чуть виновато произнес Алекс, и протянул Торрэну руку. — Я не хотел тебя так отделать. Просто рефлексы. Я был вынужден драться.

Торрэн сначала с осторожностью посмотрел на Алекса, с подозрением, будто бы ожидал какого-то подвоха, но потом искренне улыбнулся с присущим ему простодушием, и охотно схватился за протянутую руку.

— Ох, это милосердие, — произнесла Василиса, взглянув на Алекса. Торрэн, услышав ее голос, побледнел, а Линда застыла на месте. — Так возбуждает и будоражит воображение.

Василиса подошла вплотную к Алексу, и заглянула ему в глаза, поднеся свое лицо к его лицу настолько близко, что он ее дыхание на губах почувствовал. Но это не заставило Алекса дрогнуть, пусть взгляд Василисы и был достаточно тяжелым. Спустя несколько секунд зрительной борьбы, Василиса сделала шаг назад, и удовлетворенно хмыкнула.

— Ты интересный, курсант Хилтон. Очень интересный экземпляр. Среди отморозков, которых я отбираю, разные попадаются. Некоторые вскрываются, и оказываются жалкими трусами, как тот ниггер которого отделала твоя сексапильная беловолосая подруга, а некоторые как ты…. Несут в себе просто всепожирающую ненависть, но при этом есть в них что-то доброе и милосердное. Мне такое по душе. Видимо, мне самой такого сильно не хватает, — улыбнулась Василиса.

— А ты, — Василиса посмотрела на Торрэна, с теплотой, присущей матери, нашедшей во дворе побитого хулиганами сына. — Встань, вытри слезы, и не переживай. Пара дней без еды и проигрыши в рукопашных схватках заставят тебя озвереть, и победить кого-нибудь, чтобы поесть.

— А если…. Не получится? — спросил Торрэн, всхлипнув.

— Какой же ты плакса, — Василиса нежно оттянула Торрэну грязную щеку двумя пальцами. — Есть захочешь — победишь. Я в тебя верю. А если не получится, то я помогу сделать так, чтобы получилось. Затем и тренируемся, чтобы все умели драться, и никто не остался голодным. И больше постарайся не плакать. Мужчинам это не к лицу.

— Хорошо, — Торрэн вытер слезы, удивившись такой внезапной доброте. Василиса обычно была достаточно жесткой, а повела себя, как настоящая мама.

— Меня вдохновила твоя доброта, Хилтон, — Василиса взглянула на Алекса с ухмылкой. — Все же, есть в этом мире не только ненависть. В тебе есть желание защищать людей.

— Нет во мне никакого желания, — угрюмо ответил Алекс, и смущенно отвернулся. — Я просто хочу уничтожать звуковиков. Больше меня ничего не волнует.

— Хороший настрой. Но знай, что на одной ненависти далеко не уедешь, — философски начала Василиса. — Наверное, самые страшные вещи в этом мире, это ненависть и беспамятство. Плохо, когда совсем не помнишь прошлого, а главное, не знаешь, почему ты его не помнишь. И дело даже не столько в самом прошлом, а в фактах, которые могут быть сокрыты в нем о тебе. Ненависть плохой двигатель. Беспамятство хорошее лекарство от тех, кто способен что-то испортить.

— Не понял, госпожа старший инструктор, — Алекс поднял на Василису непонимающий взгляд. — Я объясню тебе вечером. Пока что действуйте по распорядку дня. Тебя я ровно в 21:00, за час до отбоя, жду в своем кабинете.

Распорядок дня оказался насыщенный. Тренировки, уборка территории, несколько скучных часов теоретических занятий, которые Алекс, как оказалось, просто на дух не переносил, и все время клевал носом от сонливости, пока сидел за столом в классе. Вспоминались школьные годы, и Алекс понял, что сонливость там была точно такая же. Впрочем, в школе он проводил мало времени, и чаще всего занимался с Валерианом, который, по сути, и давал ему образование.

После ужина, когда сгустилась темнота, и курсанты разошлись по кубрикам, готовясь к отбою, Алекс вышел в коридор и взглянул на настенные часы. Ровно двадцать один час.

Шторы перед открытыми окнами шевелило ветром, помещение заполнилось оживляющей прохладной, и в целом атмосфера была расслабляющей, по-своему домашней. Боковым зрением Алекс заметил чей-то силуэт, и повернулся, увидев Райана, который тоже вышел победителем из рукопашной схватки.

— Почему не спишь? — с укором спросил Райан. — По распорядку дня положена подготовка к отбою.

— Приказ госпожи старшего инструктора, — скучно ответил Алекс.

Вскоре из кубрика в коридор шагнула Линда, а следом за ней показалась и Айрис, плавно закрыв за собой дверь. Четверо лучших из летного взвода Василисы, в который попасть доводилось очень немногим. Торрэна, наверное, она взяла скорее из жалости, чтобы не отрывать его от Линды. Василиса подумывала позвать и Данни, но в последний момент изменила решение. Ему не удалось одержать в драках ни одной победы, и единственное, что она сделала, так это покормила его, из жалости.

— Вы что тут забыли? — Райан оглянулся и нахмурился при виде Линды и Айрис.

— Простите, господин замок, — с издевкой произнесла Линда, и развела руками. — Старший инструктор Лебединец вызвала к себе в кабинет в девять вечера. А приказ вышестоящего офицера не обсуждается.