Милослава: (не)сложный выбор (СИ) - Красовская Марианна - Страница 9

В отличие от женской части прислуги, мужики были заняты делом. Конюхи убирали стойла, дядько Михайло, крепкий старик без одной ноги — главный наш работник — чинил упряжи. Конечно, завидев меня, работники запрятали в сено бутылку с настойкой, но не мне их ругать. Попросила дядьку затопить к вечеру баню, и отец приедет, намоется, и бабку отведем, да и сами пот смоем.

Из всей прислуги в доме постоянно живут сенные девки, конюхи, дядько Михайло да повариха. Остальные приходят из деревни поутру. Обычно в доме еще находятся два мужика в помощь дядьке по хозяйству, но сейчас сенокос — любые руки важны. Дядько в поле не работник, а в доме кнеса ему цены нет. И за слугами присмотрит, и что нужно, починит, и кухаркам тяжелые туши или бочки с капустой поможет донести, и дружинники его уважают. Да и как не уважать, когда он бывший воин, ногу потерявший в настоящем бою? Это сейчас тихо-мирно, и дружина у кнеса скорее для порядку, да чтобы разбойников по лесам ловить, а во времена батюшкиной молодости всякое бывало, и со степью стычки, и северяне войной на нас ходили, и с юга на кораблях враги приплывали по реке.

Благо наш государь, мой дядюшка, человек серьезный: и на речках заставы выставил, и со степью договор подписал, а у северян затишье давно уж. Говорят, в последнее время зимы у них бесснежные, оттого голод и мор бывает. Наш государь даже пару магов к ним послать собирался в помощь. Уж послал или нет — батюшка не сообщил. Сказал только, что ему ехать предлагали, да он отказался. Теперь-то понятно почему — хочет дитя увидеть.

На дворе летом пустота, даже кошки ни одной не видно. Собаки под крыльцо забились, жарко им, бедным. Только цыплята пестрые бегают, им зной нипочем.

И бабка, и я отцу много раз говорили: не дело это, чтобы живность свободно по кнесовому двору расхаживала, перед заезжими людьми стыдно, и кошка нет-нет, да и задерет куренка. Давно бы для цыплят загон сделать и сеткой обнести, но сетку надо в городе покупать, без отца туда не поедешь. Налила собакам воды, да наполнила старое корыто — цыплята поплещутся. Хорошо хоть своего скотного двора у нас нет, один птичник. Мясо да молоко из деревни привозят.

А и съездить бы в деревню, поглядеть, что там творится, но разве что чуть позже, когда зной спадет. Выходило как-то неловко: девкам отдохнуть не дала, а сама без дела маюсь. Вот завтра поутру возьму туес и за земляникой пойду в лес, и Славку заставлю идти. Всё лучше, чем в душной горнице томиться.

Да надо бы стирку затеять, пока дожди не настали, и шторы сменить — все пропылились, и огурцы из деревни заказать — лучше нашей кухарки их солить никто не умеет.

А приедет Волчек к отцу свадьбу решать, согнать всех на охоту. Дичи много нынче, а ледники в подвале пустуют. Летом только у сенных девок работы немного, а у меня всегда дело найдется.

Поднялась в отцовский кабинет.

Линд уже там не было, она, видимо, решила вздремнуть, да и правильно. Родится маленький — не до сна будет. В наших краях не как в столице, у матери дитя не отнимают. Редко когда кормилицу нанимают, если только мать совсем слаба. Лекари говорят, что младенец рядом с родной матерью более крепкий да здоровый растет. А силы магические материнским молоком укрепляются. У Линд дар маленький, но всё лучше, чем никакой. Не отдаст она младенца нянькам, разве что бабка поможет. У отца в кабинете ужас до чего душно, а окна открыть нельзя. Бумаги важные, книги дорогие здесь хранятся. Сюда в его отсутствие только мне и Линд заходить можно.

Не стала задерживаться, выбрала себе книгу из шкафа и к себе в горницу сбежала. Отец для своей матери и для нас разные книги покупал — и про страны дальние, и про обычаи чужеземные, и даже на франкском и галлейском языке имеются. Нас со Славкой обучали на этих языках и разговаривать, и читать, и писать.

Но сейчас я выбрала для себя книгу о любви рыцаря к морской деве. И такие отец покупал, считая, что девицам не возбраняется о любви мечтать, от того браки только крепче бывают.

Взяла и Славке книгу про драконов. Сказки конечно это, но увлекательные. Не бывает драконов, людьми оборачивающимися. Это же законы природы: человек может только в того обернуться, кто ему по весу близок: в волка ли, в медведя, в барса. Ни в белку, ни в зайца, ни в коня — невозможно.

А драконы — они большие, с дом, а то и с гору: куда лишняя плоть денется? Но в книжках что угодно бывает, в этой вот молодая царевна, проданная мудрому дракону в рабство, завоевывает его холодное сердце добрым нравом и скромностью, а потом мстит своим обидчикам…

Мне нравится. У нас такие романтические истории редко случаются.

Эх, а коли Таман меня украл, ведь и про нас можно было бы книгу писать. Только боюсь, конец был бы не такой радужный: померла бы возлюбленная степного хана от расстройства живота или родовой горячки, оставив мужа безутешным вдовцом, а маленького сына сиротой. Поэтому я лучше в высоком тереме на берегу озера проживу длинную скучную жизнь, чем короткую и яркую — в степном шатре.

Постучалась к сестре, откинула засов — снаружи горницу запирали, чтобы не сбежала. То, что она при желании и в окно прыгнет, отчего-то не учитывалось.

Славка быстро спрятала под подушку какую-то небольшую книжку и уставилась на меня испуганно.

- А, это ты, — с облегчением вздохнула она. — Я думала, матушка.

— Я тебе почитать принесла, — сказала я. — Ты, кажется, такую книгу и не видела.

- Да есть у меня… книжечка… — смущенно пробормотала сестрица. — У Агнешки выпросила.

- Покажи, — попросила я.

Славка протянула мне небольшой томик в коже противно-розового цвета. Я открыла на первом попавшемся месте, вгляделась в строчки и немедленно залилась краской. «Рыцарь рванул на своей неверной возлюбленной платье, обнажая высокую белоснежную грудь. Припал горячими жадными губами к ее соскам. Амелия застонала, выгибаясь»

Захлопнула книгу, уставившись на Славку безумными глазами. Встряхнула головой. Да нет, померещилось. О таком в книжках не пишут. Открыла на другой странице.

«Амелия уже ждала его в постели. Из одежды на ней была только полупрозрачная сорочка, не скрывавшая ни ее груди, ни темного треугольника внизу живота. Рональд почувствовал, как его член немедленно налился силой…»

— И как много ты прочитала? — хрипло спросила я у сестры.

- Только начала, — призналась она. — Интересная книга. Там, представляешь, невеста Рональда, думая, что он погиб на войне, выходит замуж за соседа, а он возвращается…

- Славка, — откашлявшись, сказала я. — А у Агнешки откуда такие книги?

Славка пожала плечами. Ее, наверное, это мало интересовало.

Вообще-то Агнешка — замужняя дама, жена младшего сына Борового. Она немногим старше Славки, а по складу характера такая же премилая дурочка. Возможно, после подобных чтений у нее проявляется особое любопытство, которое вполне может быть удовлетворено ее молодым и красивым супругом. А Славке читать об этом совершенно противопоказано. Рано ей еще. Мне-то рано…

- Слав, почитай лучше про драконов, — сказала я. — А эту книжку я у тебя забираю. Она не для невинных девиц. Давай, показывай, где прячешь остальные.

— Больше нету, — покраснела Славка, и я немедленно уверилась, что она прекрасно знает, о чем там дальше написано.

- Ой не ври, — сдвинула брови я. — Отдай по-хорошему, пока матушка не нашла. Сама ведь знаешь, у нее суд скорый. За такое Линд хворостиной не поленится отхлестать.

Славка с печалью извлекла из-под матраса еще две книжонки в таких же противных обложках. Вот же дура, кто под матрасом прячет! В сундук бы закопала, или под подоконником мешочек гвоздиками приколотила. А так сегодня бы и нашли ее книги — я ж велела всем белье перестелить.

— С Агнешкой я еще поговорю, — строго сказала я. — Будет знать, как незамужним девушкам книжки свои неприличные давать.

— А замужним, выходит, можно? — с любопытством спросила Славка.

— Думаю, можно, — ответила я. — Ты мне лучше скажи, за земляникой завтра со мной пойдешь?