Набат (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 4

Мендоса был первым человеком, поверившим Грейсону, когда тот сказал, что Грозовое Облако по-прежнему разговаривает с ним. Курат почувствовал, что вокруг этого парня выстраивается некий грандиозный замысел, и кто знает — может, Мендосе в этом плане тоже найдется местечко?

— Ты попал к нам не просто так, — сказал он Грейсону в тот знаменательный день. — Это чудо — Великий Резонанс — резонирует во многих смыслах.

И вот спустя два месяца, сидя в машине и обсуждая великие планы, Мендоса ощутил, как силы и отвага наполняют его. У сидящего рядом скромного молодого человека есть высокое предназначение: поднять веру тонистов, а с нею и его, Мендосу, на совершенно новый уровень.

— Первым делом тебе понадобится имя.

— У меня уже есть имя, — сказал Грейсон, но Мендоса отмел его замечание.

— Оно заурядное. Тебе надо подать себя миру как нечто совершенно неординарное. Что-то такое… ультра-супер. — Курат взглянул на собеседника, пытаясь увидеть его в более возвышенном, более лестном для того свете. — Ты бриллиант, Грейсон. И чтобы ты засиял, нам надо заключить тебя в достойную оправу!

Бриллианты.

Четыреста тысяч бриллиантов, заключенные в склепе внутри другого склепа, утеряны, покоятся на дне океана. Стоимость каждого из них недоступна пониманию смертных. Ибо это не обычные драгоценности. Это камни серпов.

Примерно двенадцать тысяч таких бриллиантов красовались на пальцах живых серпов — ничтожное количество в сравнении с самоцветами, находящимися в Хранилище Прошлого и Будущего. Их там было достаточно для удовлетворения нужд человечества в прополках на многие эпохи вперед. Достаточно, чтобы надеть на пальцы новых серпов от нынешнего времени и до конца света.

Они были идентичны. Они были совершенны. Ни единого изъяна, кроме темного ядра, — но оно было не изъяном, а элементом дизайна.

«Наши кольца — напоминание о том, что мы усовершенствовали мир, который нам подарен природой, — объявил Верховный Клинок Мира Прометей в год Кондора, когда был учрежден Орден серпов. — Такова наша натура… превосходить натуру». И никогда правота этого утверждения не была так очевидна, как при взгляде на кольцо серпа: всматриваясь в его темное сердце, человек испытывал иллюзию, что глубина в нем выходит за пределы занимаемого им пространства. Глубина за границами природы.

Никто не знал, как они были сделаны, ибо любая технология, не контролируемая Грозовым Облаком, — это, считай, потерянная технология. В мире существовало лишь несколько человек, действительно разбирающихся в том, как работают те или иные вещи. Все серпы знали, что их кольца каким-то таинственным образом связаны между собой, а также с банком данных сообщества серпов. Поскольку Орден не подлежал юрисдикции Грозового Облака, сбои, «глюки» и прочие неприятности, омрачавшие отношения между людьми и компьютерами в минувшие времена, были в серверах серпов делом обычным.

А вот кольца никогда не давали сбоев.

Они делали то, для чего были предназначены: вели учет выполотым; считывали ДНК с губ тех, кто целовал камень с целью получить иммунитет; начинали светиться в знак того, что тот или иной человек обладает иммунитетом.

Но если спросить серпа, каков наиболее важный аспект его кольца, серп наверняка повернет бриллиант к свету, полюбуется его блеском и скажет, что кольцо прежде всего является символом Ордена и постмортального совершенства, показателем высокого статуса и… напоминанием о глубокой ответственности серпов перед миром.

Что же касается утраченных бриллиантов…

«Да зачем они нам? — вопрошали многие серпы, зная, что отсутствие тех камней повышает ценность их собственных. — Ах они нужны, чтобы посвящать новых серпов? А зачем нам новые серпы? Чтобы справляться с работой, вполне достаточно и тех, что уже имеются». В отсутствие глобального контроля со стороны Твердыни многие региональные коллегии пошли по пути Средмерики и отменили квоты на прополку.

В центре Атлантики, там, где когда-то над волнами возвышалась Твердыня, по соглашению с серпами всего мира был установлен «священный периметр». Никто не имел права приближаться к месту, где затонула Твердыня, из почтения к тысячам загубленных здесь жизней. Верховный Клинок Годдард, один из немногих спасшихся в тот страшный день, потребовал, чтобы выражение «священный периметр» стало собственным географическим названием этой акватории и чтобы ничто в ее глубине не было потревожено во веки веков.

Однако рано или поздно бриллианты будут найдены. Такие драгоценности, как правило, недолго остаются бесхозными. Особенно когда все и каждый знают, где они находятся.

Мы, серпы региона Субсахары, глубоко возмущены тем, что Верховный Клинок Годдард упразднил квоты на прополку. Квоты с незапамятных времен служили способом контроля за количеством прополок и, официально не входя в свод заповедей, вели нас по верному пути. Они удерживали серпов как от чрезмерного кровопролития, так и от халатности в работе.

В то время как некоторые регионы вслед за Средмерикой отменили квоты, Субсахара присоединяется к Амазонии, Изравии и многим другим регионам, противостоящим этой непродуманной политике.

Кроме того, всем средмериканским серпам запрещается проводить прополку на нашей земле, и мы призываем другие регионы присоединиться к нам в деле сопротивления так называемому «новому порядку» Годдарда, желающему накинуть удавку на весь свет.

— Официальное заявление Его Превосходительства Верховного Клинка Субсахары Тенкаменина

— Сколько еще ждать?

— Вы слишком нетерпеливы для серпа.

— Тогда ты плохо знаешь серпов. Мы вообще народ нетерпеливый и раздражительный.

Почтенный серп Сидни Поссуэло из Амазонии пришел на мостик, как только рассвело, и поджидал там капитана. Джерико Соберани, капитану, подумалось, что почтенный серп, наверно, вообще никогда не спит. Может, серпы нанимают специальных людей, которые спят вместо них.

— Двенадцать часов на полной скорости, — последовал ответ капитана Джерико. — Мы прибудем на место в 18:00, как и было сказано вчера, ваша честь.

Поссуэло вздохнул.

— Кораблик у тебя слишком медленный.

Лицо Джерико осветилось улыбкой.

— Вы столько ждали, а теперь вдруг заторопились?

— Время не имеет значения ровно до тех пор, пока кто-то не решит, что оно таки имеет значение.

Логика, с которой не поспоришь.

— В этом лучшем из миров подобную операцию можно было бы провести уже очень давно.

На что Поссуэло ответил:

— На случай, если ты еще не в курсе, этот мир больше не лучший из миров.

Он, конечно, прав. По крайней мере, это не тот мир, в котором прошло детство и юность Джерико. В том мире Грозовое Облако было частью жизни почти всех людей. Его можно было спросить о чем угодно, оно отвечало, и его ответы были точны, информативны и мудры.

Но тот мир ушел в небытие. Голос Грозового Облака умолк, а все люди стали негодными.

Печать негодника ставили на Джерико и раньше. В отрочестве. Получить клеймо было плевым делом — свистни что-нибудь три раза из местного магазина, и готово. Но гордость за подвиг распирала Джерико всего один день. Затем наступили последствия. Невозможность общения с Грозовым Облаком Джерико особо не печалила, но примириться кое с чем другим было гораздо труднее. Негодников всегда отправляли в хвост очереди в школьной столовке, и им доставалась еда, которую больше никто не хотел. Зато в классной комнате негодников передвигали вперед, где учитель не сводил с них бдительного ока. И хотя Джерико не отстранили от участия в футбольной команде, встреча с инспектором-попечителем всегда совпадала с очередным матчем. Ясное дело, отнюдь не случайно.

В те дни Джерико казалось, что зловредное Грозоблако намеренно издевается над негодными под видом заботы, но со временем стало понятно, что великий искусственный интеллект просто хотел довести до негодного: «негодизм» — это твой собственный выбор, и поэтому тебе решать, стоит ли овчинка выделки.