Верити значит истина (ЛП) - Гувер Колин - Страница 2

— Вы врач?

Он качает головой.

— Я специалист по недвижимости. Раньше им был, во всяком случае.

Он делает шаг вперёд, дотрагивается до моего плеча, убирает что-то на моей рубашке, точнее его. Когда он опускает руку, его внимание привлекло моё лицо на несколько секунд перед тем, как сделать шаг назад.

Он привлекательный мужчина, но в нём есть что-то, что заставляет меня думать, что он хотел бы, чтобы это было не так. Как будто его внешность могла вызывать в нём смущение. Часть его, которую он не хочет, чтобы кто-то заметил. Он стремится быть невидимым в этом городе. Как я.

Большинство людей приезжают в Нью-Йорк для того, чтобы стать известными, а остальные — спрятаться.

— Как вас зовут? — спрашивает он.

— Лоуэн.

Наступает пауза, после того, как я сказала своё имя, но это было всего лишь пару секунд.

— Джереми, — говорит он.

Он подходит к умывальнику, снова включает воду и начинает мыть руки. Я продолжаю наблюдать за ним, не в состоянии приглушить моё любопытство. Что он имел в виду, когда сказал, что видел и похуже случаи, чем этот, свидетелем которого мы стали? Он произнёс, что занимался недвижимостью, но, даже худший день на работе не может наполнить таким отчаянием, как этого мужчину.

— Что произошло с вами? — спрашиваю его. Он смотрит на меня в зеркало.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы сказали, что видели и похуже вещи. Что вы видели?

Он выключает воду, вытирает руки и затем поворачивается ко мне.

— Вы действительно хотите это знать? Я киваю.

Он выбрасывает салфетки в мусорную корзину, засовывает руки в карманы и становится ещё более печальным. Он смотрит мне в глаза, но между ним и этим моментом чувствуется пропасть.

— Пять месяцев назад я вытащил из озера тело моей восьмилетней дочери.

Я втягиваю воздух и дотрагиваюсь рукой до горла. В выражении его лица не было ничего мрачного. Это было отчаяние.

— Мне так жаль, — шепчу я. — Сожалею о вашей дочери. Простите за моё любопытство.

— А что насчёт вас? — спрашивает он. Облокачиваясь на тумбу с таким видом, будто готов к этому разговору. Разговор, которого он ждал. Кажется, что кто-то придёт и заберёт его боль. Ты надеешься на это, когда испытываешь худшее из худших. Ты ищешь таких

как ты… людей, которым намного хуже, чем тебе, и используешь их, чтобы заставить чувствовать себя лучше по отношению к тем ужасным вещам, которые произошли с тобой.

Я сглатываю перед тем, как заговорить о моей трагедии, которая никогда не сравнится сего. Я думаю о самой последней, стыдясь говорить об этом вслух, потому что она ничтожна по сравнению сего.

— Моя мама умерла на прошлой неделе.

Он не реагирует на моё горе, так, как я на его. Не проявляет никаких эмоций, и я задаюсь вопросом, не потому ли, что он надеялся, что моя хуже. Однако, это не так. Он выиграл.

— Как она умерла?

— Рак. Я за ней ухаживала несколько лет, когда она жила у меня.

Он первый человек, которому я рассказала об этом. Чувствую, как пульсирует моё запястье, поэтому я притрагиваюсь другой рукой к нему.

— Сегодня первый раз, как я вышла на улицу за последние недели.

Мы наблюдали долгое время друг за другом. Хочу сказать ещё что-то, но я никогда не участвовала в таком сложном разговоре со странным незнакомцем. Я вроде бы как хочу, чтобы это закончилось, потому что куда вообще ведёт эта беседа?

Это не так. Это просто прекращается.

Он снова смотрит в зеркало, поправляя выбившуюся прядь тёмных волос.

— У меня сегодня встреча и мне нужно идти. Вы уверены, что с вами всё в порядке?

— Он опять поглядывает на меня через отражение в зеркале.

— Да. Хорошо.

— Хорошо? — он поворачивается, повторяя слово, как вопрос, будто «быть в порядке» не обнадёживает его, как если бы я сказала, что со мной всё «нормально».

— Я буду в порядке. — Повторяю я. — Спасибо за помощь.

Я хочу, чтобы он улыбнулся, но это не соответствует тому моменту. Мне любопытно, как он выглядит, когда он улыбается. Вместо этого, он пожимает плечами и говорит:

— Тогда ладно.

Он открывает дверь и придерживает её открытой, но я не выхожу сразу. Более того, я продолжаю смотреть на него и осознаю, что я совсем не готова встретиться с внешним миром. Я ценю его доброту и хочу сказать ещё, поблагодарить его, например, чашечкой кофе или вернуть рубашку. Меня пленит его бескорыстная забота— это большая редкость в наши дни. Но именно обручальное кольцо на его левой руке толкает меня вперёд для того, чтобы выйти из уборной, а затем, из кофейни, и на улицу к бушующей толпе людей.

Приехала скорая помощь и перекрыла движение с двух сторон. Я возвращаюсь к месту происшествия, задумываясь, нужно ли давать показания. Жду полицейского, который записывает сведения от очевидцев. Они не отличаются от моих, но я всё равно даю показания и контактную информацию. Я не уверена, насколько поможет моё заявление, так как я на самом деле, не видела удар. Мне было достаточно услышать это. Достаточно для того, чтобы нарисовать картину в голове, как Джексон Поллок рисует полотна.

Я оглядываюсь и вижу Джереми, выходящего из кофейни со свежим кофе в руке. Он пересекает улицу, сосредоточившись на том, куда он направляется. Его мысли сейчас далеко от меня, возможно, он думает о своей жене, и что он скажет, когда придёт домой без рубашки.

Я вытаскиваю телефон из моего кармана и смотрю на время. Прошло 15 минут, с тех пор, как началась встреча с Кори и с издателем из «Пантем Пресс». Так как незнакомец больше не отвлекает меня от мыслей, мои руки начинают предательски дрожать. Вероятно, поможет кофе. Определённо, морфий подойдёт лучше, но сотрудники больницы забрали всё из моей квартиры на прошлой неделе. Они приходили, чтобы

забрать их оборудование после смерти матери. Мне так стыдно от того, что я прятала их. Я бы хотела взять несколько таблеток прямо сейчас.

II

ГЛАВА

Это был первый раз за последние месяцы, когда Кэри дал о себе знать, написав мне прошлой ночью о предстоящей сегодня встрече. В этот момент я сидела за компьютерным столом, наблюдая, как муравей полз по моему пальцу.

Он продолжал свой бег слева направо, вверх-вниз, в поисках еды или же друзей. Казалось, будто он страдает от одиночества или был счастлив почувствовать свободу. Я не могла помочь ему, но мне было любопытно, почему он был так одинок. Обычно, муравьи передвигаются вместе.

Моя заинтересованность была связана с тем, что нынешняя ситуация муравья заставила меня выйти из квартиры. Переживала, что после того, как я так долго сидела взаперти, заботясь о маме, выйду в коридор и буду в том замешательстве, что и муравей. Лево, право, внутрь, снаружи… Где мои друзья? Где моя еда?

Муравей сполз с моего пальца и опустился на пол, исчезнув за стенкой, и в этот момент я услышала, как приходят сообщения от Кэри.

Я надеялась, что он поймёт, когда несколько месяцев назад я провела черту между нами, поэтому у нас больше не было близких отношений с того момента, и наиболее подходящим способом контакта между агентом и его автором является электронная почта.

Взглянув на сообщение, я увидела: «Завтра встречаемся в девять часов утра, в здании «Пантем Пресс», 14 этаж. Думаю, что мы сможем заключить контракт».

Он даже не спросил о моей маме. Знаете, я не удивилась. Отсутствие у него интереса к чему-либо, кроме работы и его самого, является причиной нашего расставания. Его безразличие заставляет чувствовать меня нарастающее раздражение. Он мне ничего не должен, но мог хотя бы сделать вид, что ему не всё равно.

Я не ответила на сообщения, более того, я отключила телефон и рассматривала трещину в стене, в которой исчез муравей. Я задумалась, а нашёл ли он ещё одного муравья или так и остался один. Возможно, он, как и я, избегает остальных.