Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 28

Вслух же девушка лишь сказала:

— Да, у нас тяжело выжить.

— Ты не думай, я же ничего такого! — Вдруг горячо заявил Глеб. — Сейчас везде плохо. Но ты поживёшь у нас, наберёшься опыта, у Маринки подучишься, а потом, если захочешь, вернёшься домой с идеями и возможностями. И будет у вас всё отлично. Это ведь здорово, когда люди не выживают, а живут.

— А почему карточка жёлтая? — Задала мучивший вопрос Софья, решив сменить неприятную тему.

— Всё просто. Есть зелёные, жёлтые и красные. Зелёные выдаём «своим» — тем, кто уже не в первый раз в гостях, либо нашим, ушедшим на ПМЖ в другие места. Хотя, на мой взгляд, в зелёных вообще надобности нет. Но Семашко любит бюрократию разводить.

— А жёлтые?

— Ты можешь свободно перемещаться по местности. Но под наблюдением. И это даже больше для твоей безопасности, чем от недоверия — баба-Яга жёлтые карточки кому попало не выдаёт. Просто по незнанию можешь вляпаться куда-нибудь. У нас тут не библиотека, знаешь ли.

Словно в подтверждение его слов, где-то в траве рядом с дорогой раздался детский плач. Хромушка вздрогнула, а Глеб нахмурился и пробормотал:

— Надо же, рядом с гостевым двором. Совсем обнаглели.

Вместо того чтобы проигнорировать неуместные в поле детские слёзы, парень опустился на колени и зашарил руками по обочине. Развёл высокую траву, и Соня увидела малыша. Он плакал так жалобно, с такой безнадёгой, что сердце защемило от жалости.

Ребёнок лежал прямо на земле. Распухший памперс — единственное, что имелось из одежды. Чёрные курчавые волосы, удивительно длинные для младенца, слиплись от пота.

— Ну-ну, малявка. Не плачь, — забормотал Глеб, — сейчас мы тебе поможем. Соня, у тебя есть что-нибудь из одежды?

— Конечно. — Девушка вытащила из корзинки футболку и протянула юноше.

А тот деловито снял памперс, забросил его подальше в траву, вытащил из рюкзака пластиковую бутылку с водой, обмыл малышу потное лицо и опрелости на попке, потом взял ребёнка на руки и стал укачивать:

— Баю, баюшки, баю, не ложися на краю…

Ребёнок стал затихать. А Соне вдруг очень захотелось его просмотреть. Всё то же недавно появившееся потустороннее чутьё об этом просто умоляло.

Спустя несколько секунд Хромушка икнула. Она только что впервые заглянула в неживое.

— Глеб, — прошептала Кривицкая, — положи это назад, и бежим. Оно не человек.

— А то я не знаю. — Огрызнулся парень. — Не мешай, если жить хочешь. Тебя схватит за бочок, и утащит во лесок. Там птички поют, тебе спать не дают…

Продолжая тихонько напевать, Глеб напоил ребёнка водой, разложил футболку на траве, опустил «малыша», прикрыл от солнца головку рукавами, оставил бутылку рядом и поднялся. «Ребёнок» мирно спал.

— Пошли. — Буркнул он. — Только не оборачивайся.

Естественно, Кривицкая послушалась.

Буквально через несколько метров их догнало существо — женщина с длинными, чёрными, нечесаными волосами, злым лицом и в короткой ночной сорочке.

— Ты сыначку майго мыў, калыханку пеў. Будуць твае дзеткi прыгожыя ды здаровыя. А ты сынку вопратку аддала — будзеш у дарагiя сукенкi апранацца, на шаўковым ложку спаць.

Высказалась и растаяла.

— Что это было? — Прошептала Хромушка. Удивительное дело — она испугалась, но не так, чтобы очень. Дни, проведённые в обществе Коваля, чёрт, отец Павел в образе совы, магия в свободном доступе и прочие странные вещи — этого хватило, чтобы одиннадцать лет страха перед современным миром начали потихоньку трансформироваться во что-то другое. Во что, девушка сама пока не могла понять.

— Судя по всему, кто-то из семейства русалок. — После исчезновения нечисти парень заметно расслабился и зашагал веселей.

— Разве они не в воде живут?

— А они разных видов бывают.

— Что она сказала? — Общий смысл девушка уловила, но большая часть слов оказалась незнакомой.

— Ай, пообещала мне здоровых и красивых детей, а тебе моднявую шмотку и шёлковые простыни до конца жизни. Вот если бы мы её малого проигнорировали или с собой забрали, пусть даже из жалости, там бы нас и нашли. В виде фарша.

Девушка поёжилась, представив такой исход событий.

— И откуда ты только знал, как себя вести.

— Так тут все в курсе. — Глеб пожал плечами. — В школе изучаем. И на биологии, и на ОБЖ[1]. Я сразу понял, что дело нечисто — татуировка на плече ныть начала. Есть у меня такая.

— Как у Вячеслава?

— Ага. Смотри, нам туда. — Теперь дорога бежала вниз, и перед глазами путников раскинулось ещё одно село, гораздо меньше того, в которое отправился Коваль.

— Это Потаповка. А вон хутор, «Счастливый бусел». Там и будешь жить, пока Маринка не заберёт к себе на обучение.

Совсем рядом с деревней, но немного особняком, на пригорке, находилась группа небольших домиков.

Глеб ускорился. Соня, чувствуя, что путь длиной в несколько дней подходит к концу, тоже прибавила шаг.

— Кстати. Ты не успел о красных карточках рассказать.

— А «красных» мы сюда не пускаем. Видела жилой комплекс у первых ворот? Вот туда и селим. Даём передохнуть несколько дней, кормим, отмываем, снабжаем небольшим набором продуктов и желаем счастливого пути.

— А чем они отличаются от меня, например?

— Ненавидят или боятся потусторонних с такой силой, что не могут допустить даже мысли, что с ними можно сосуществовать. Есть ещё одна категория, которую Баба-Яга вообще из Вырая не выпускает в нашей точке выхода, а переправляет дальше куда-нибудь. Сама понимаешь — бандиты, психи и прочие подарочки. Очень удобно.

— А чем вы ей зарплату начисляете? — В мыслях всплыла печь, и девушку поразила не очень приятная догадка.

Но получить ответ на вопрос не вышло — от ближайшего хуторского дома спешила невысокая уютная женщина в жёлтом сарафане.

— О, а вот и тётя Лена. Хороший человек, между прочим, мать, отец, сестра и брат для новичков. А я пойду — дядя Володя один там, волнуюсь, как бы чего не вышло. — Глеб сделал вид, что не слышал последнего вопроса, уверил, что они обязательно ещё встретятся, помахал рукой Елене, развернулся и поспешил к напарнику.

Буслова оказалась энергичной, говорливой женщиной лет шестидесяти. Пока шли к хутору, Елена, не переставая, причитала о жуткой худобе гостьи и малому количеству её пожитков. На жёлтый пропуск глянула лишь мельком, заявив, что раз уж Соня добралась до её «Счастливого бусла», значит, всё в порядке.

На хуторе имелось только одно двухэтажное здание — с большими окнами, свежей краской на стенах и крытой верандой перед входом. Все остальные строения оказались одноэтажными.

— Первые пару дней, пока не освоишься, приходи кушать сюда. А так в каждой хате есть кухня — мультиварка или микроволновка плюс печка. — Елена говорила деловитым тоном, но всё так же торопливо. — Сейчас зайдёшь в медпункт, пусть Илона тебя обследует. Потом баня — вон, за беседкой, видишь? Мы как раз растопили. А затем вернёшься ко мне, и продолжим.

— Баня? — Растерялась Софья. — Но я не знаю, как там всё, и вообще… — Хромушка до Катастрофы была исконной городской жительницей и даже приблизительно не представляла, как всё устроено в деревенской помывочной. Что уж говорить о последних годах, когда приходилось мыться во дворе, используя малюсенькое количество воды.

— Не переживай. Не ты первая, не ты последняя. — Женщина улыбнулась, собрав в лучики морщины вокруг глаз. — Я внучку свою на помощь пришлю. А сейчас иди на первый этаж, к медсестре.

И Соня покорно похромала в двухэтажное здание, недоумевая, зачем ей медосмотр.

Круглолицей Илоне было не больше восемнадцати. Девушка тоже оказалась приветливой, но не такой болтливой, как Буслова.

— Здравствуй, присаживайся. Жалобы есть?

Жалоб не было. Но это не убедило облачённого в белый халат юного медика, и осмотр всё-таки состоялся. Результаты девчонка методично записывала.