Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 24

— Я навсегда запомню эти выходные, — согласился Алекс.

Комментарий к Часть 8

* Заткнись и не двигайся (с нем.)

** Хороший мальчик (с нем.)

========== Часть 9 ==========

Не спалось. Первый снег выпал на той неделе, но погода всё ещё была неустойчивой. Когда идет снег, снятся странные сны, после которых не можешь уснуть. Вот и сегодня, как и несколько ночей подряд Симон лежал без сна. Алекс должен был вернуться ещё в среду на прошлой неделе, но они снова что-то там переснимали в своей Польше, и ему пришлось остаться. А Симону ждать. Он уже привык к этому перманентному состоянию ожидания — звонка, встречи, сообщения, фотки — мучительному состоянию, но и без него уже никуда. Жизнь в новом качестве — на расстоянии, всё время на телефоне, что не выпускаешь из рук; ночные вирты и чаты, горячие сны и печальные пробуждения, туда же плохие предчувствия, вроде этого: «он не приедет». Симон гнал такие вещи сразу и как можно дальше, но со страхом неудачи трудно бороться, да и Симон был далеко не в том состоянии, чтобы с чем-то бороться. У него даже с бессонницей не получалось справиться. Один тоже не спал, наблюдая за ним со своей подушки размером с покрышку от фуры. Симон свесил руку и тут же почувствовал, как пальцев коснулся мокрый нос.

— А тебе чего не спится? — спросил, потрепав могучую голову.

Один заскулил в ответ, чувствуя за ободряющим тоном самую настоящую тоску. Это чувство псу было слишком знакомо, чтобы у человека получилось его скрыть. У его человека снова тоска в сердце, как и каждую ночь, отчего Одину тоже не заснуть. Только сидеть рядом и скулить, ничего не понимая.

***

Он, конечно, его узнал и напрыгнул у калитки. Они возвращались с прогулки, а Симон выходил из машины, и Один заскулил, увидев его издалека, а потом принюхался сильнее и, узнав запах, вырвался вместе с поводком. Тогда тоже шел снег, Симон разревелся, обрадовавшись, что его не забыли. Один лизал его лицо и руки, пока Симон гладил его, склонившись, пряча от Вилема покрасневшие глаза, а потом пёс завыл.

— Я тоже соскучился, — он знал, что хаски воют от переизбытка чувств. — Ну не кусайся. Я знаю, знаю…

— Посмотри, он описался, — Вилем смеялся, комкая хрупкий снежок и кидая в мощную холку, — и это Верховный Бог? Ты ведь уже большой пёс, Один. Ну, что за дела?

Симон смеясь, прикрывал рот рукой, смотря на желтую, исчезающую в снегу лужу, а Один крутился волчком, ничего не соображая от счастья и снова воя.

— Я же говорил, что он сегодня приедет, — привычка разговаривать с псом у Вилема сложилась сразу, как только он появился в доме, — а ты не верил.

Один тявкнул, подбираясь ползком к ногам человека, которому его оставили, и к которому он успел привязаться.

— Характер тот ещё, сочувствую тебе, — сказал Симону.

— Не знаю, мы мирно жили.

— Любопытный, строптивый, не с первого раза понимаем, да Один? — отстегивая поводок, не всерьез отчитывал пса улыбчивый и симпатичный Вильем.

— Трудно вам с ним пришлось?

— Были сложности, ну… Ты знаешь.

Симон, конечно, знал. Парни писали почти каждый день, посвящая в подробности непростого характера нового обитателя их дома.

— Может быть, он просто протестовал из-за твоего отъезда.

— Наверное, — соглашался Симон.

— Спасибо Лукашу — тот ещё вожак. Его Один слушается, а вот я у него не в авторитете, — они пересекли большой двор и остановились у входной двери, освещенной вечерними фонариками.

В доме было светло и уютно. С порога Симон почувствовал запах готовящегося ужина, понимая, что любовь Лукаша к еде с годами только стала сильнее. Симон хорошо помнил, почему друг так быстро ушел из модельного бизнеса. Он не вынес строгих диет и спортивных истязаний. Высокий, сейчас он стал ещё шире в плечах, отрастил небольшую бороду, но спортивной формы не утратил, став походить скорее на пожарного, чем на топ-модель.

— Привет, — Симон по традиции коснулся щекой его щеки.

— Ну, наконец. Мы тебя заждались. — жизнерадостно встречал Лукаш старого друга. На его фоне щуплый Вилием казался скорее младшим, да к тому же ещё несовершеннолетним братом из-за своей моложавости, хотя Лукаш был старше всего на два года.

Глядя на них, Симон думал о том, какое впечатление они с Алексом производят на окружающих. Он рассказал друзьям о новом парне, о берлинских выходных, не утаил про встречу с Вершиным. Успокоившийся Один лежал у ног, и Симон был рад, что пусть друзей у него осталось немного, зато они настоящие. Часа через два стали собираться. Погрузив в машину собачьи снасти, Симон отдал парням подарки за огромную услугу в знак благодарности. Перед самым отъездом пришлось успокаивать Вилема, он расстроился, прощаясь с псом, и решился купить себе хаски.

— Мы подумаем, — прагматичный Лукаш не отговаривал, но и не обещал на все сто, что желание будет исполнено. — Очень серьезно подумаем, — убеждал он, целуя в щеку Симона и провожая до машины.

— Смотри мне тут не описайся, — попросил пса, когда тот с очень радостным видом обнаружил свою подушку на заднем сиденье и сильнее завилял хвостом.

Тем вечером Симон снова звонил Кире, и снова её номер, как и все те дни, что он звонил ей, оказался недоступен. Он решил отложить этот разговор до приезда Алекса, но разобраться, куда пропала его всё ещё подруга, стало слишком важно. Тайны Симона раздражали.

***

А Одина раздражала тоска в сердце хозяина, которую он чуял даже через стены и сквозь свои сны. Она становилась слабее в доме, где жила женщина, к которой они ходили в гости. У неё с его человеком был один на двоих запах. В том доме тоска затихала, и Один её почти не ощущал.

— Ложись спать, — попросил Симон тихо, ткнув пальцем холодный нос. — Не смотри на меня своим глазом, у меня нет ответов.

Один тявкнул, как всегда, когда Симон с ним разговаривал так настороженно.

— Ты очень хочешь всё понять, да? Но не получается, — Симон улыбнулся, встал с кровати и, накинув толстовку, пошел на кухню варить кофе. Таймер на плите показывал 2:39. Он включил свет и занавесил шторы, чтобы не видеть своего отражения в стекле. Один процокал за ним по коридору и устроился на своем стуле у окна. «Надо надеть штаны и открыть посильнее отопление», — подумал Симон, когда услышал вызов домофона. Пёс резко вздернул голову и, когда сигнал повторился, удивленно гавкнул, посмотрев на хозяина.

— Я тоже не знаю, — Симон выключил конфорку под туркой и пошел к двери. Нажал кнопку и спросил: «Кто?» Но ему не ответили, на том конце уже никого не было, только искусственная, гудящая тишина устройства. Один гавкнул вопросительно, стоя у босых ног.

— Наверное ошиблись… — пожал плечами Симон и ушёл в спальню искать штаны. Включив светильник, он раскрыл створки шкафа, но звонок в дверь заставил подпрыгнуть. Один всерьез залаял.

— И кто из нас трусливее? — пошутил Симон, понимая, что кто-то стоит на лестнице среди ночи. Вернувшись к двери, он потянулся к глазку, Один вился у ног, щекоча кожу, но Симон уже не обращал на это внимания. В миг ставшие скользкими пальцы попытались открыть замок, снять цепочку получилось далеко не сразу. Симон чертыхался и бледнел, не понимая, зачем вообще пользуется этой цепочкой. «Сейчас, вот черт…» — проговаривал про себя. Получилось — дверь распахнулась.

— Привет, — Алекс перешагнул порог квартиры, отставляя к стене небольшой чемодан, щёлкая ручкой. Симон, ничего не понимая, просто повис на шее. Стоя на цыпочках, он гладил бедро коленом, так и норовя взобраться. Алекс, почти не дыша, обнимал крепко. Пальцы нервно подрагивали, проходясь по спине и обтянутым тонкой тканью ягодицам. Руки сами подхватили под маленькую задницу — у Алекса от природы были слишком хорошо развиты рефлексы. Всё перепуталось — вкус его губ и никотина, вкус зимы и чужой страны, вкус их снов — Симон чувствовал, как отъезжает, и боялся вдруг проснуться. Алекс целовал сонного, нежного и теплого, прислонив к стене, не спеша оглаживая руками, будто проверяя всё ли на месте.