Первый закон. Трилогия - Аберкромби Джо - Страница 21

«Зачем надо лезть так высоко?» – спрашивал он себя, шаркая по сумрачным коридорам и взбираясь по спиральным лестницам огромного лабиринта. К тому времени, как он достиг приемной, Глокта совершенно вымотался, тяжело дышал и натер левую руку рукояткой трости.

Секретарь архилектора с подозрением уставился на него из-за большого черного стола, занимавшего половину комнаты. Напротив стояло несколько стульев для посетителей, нервно дожидавшихся своей очереди. Большую двойную дверь в кабинет окаймляли два здоровенных практика: неподвижные и мрачные, они тоже походили на мебель.

– Вам назначено? – требовательно спросил секретарь. Он говорил высоким пронзительным голосом.

«Ты прекрасно знаешь, кто я такой, самодовольный говнюк!»

– Конечно, – резко ответил Глокта. – Неужели вы думаете, что я стал бы лезть на этот чердак лишь затем, чтобы полюбоваться вашим столом?

Секретарь окинул его надменным взглядом. Это был бледный миловидный юноша с копной соломенных волос.

«Какой-то высокомерный пятый сын мелкого дворянчика, страдавшего чрезмерной активностью чресел, будет смотреть на меня свысока?»

– Ваше имя? – спросил секретарь презрительно.

Терпение Глокты было истощено долгим подъемом. Он хрястнул тростью по поверхности стола так, что секретарь чуть не выпрыгнул из своего кресла.

– Ты что, черт тебя дери, совсем без мозгов? Сколько у вас здесь увечных инквизиторов?

– Э‐э… – промямлил секретарь, нервно жуя губами.

– Э‐э? Э‐э? Это что – число такое, «э‐э»? Отвечай!

– Ну, я, конечно…

– Я Глокта, болван! Инквизитор Глокта!

– Да, господин, я просто…

– А ну вытаскивай свой жирный зад из кресла, идиот! Не заставляй меня ждать!

Секретарь вскочил на ноги, поспешил к двери, открыл одну створку и почтительно встал рядом.

– Так-то лучше, – проворчал Глокта и зашаркал следом за ним.

Ковыляя мимо практиков, он покосился на них и заметил на лице одного слабую улыбку.

Комната мало изменилась с тех пор, как он приходил сюда в последний раз, шесть лет назад. Это было округлое, похожее на пещеру помещение; купол потолка украшали уродливые резные лица горгулий, из единственного огромного окна открывался впечатляющий вид на шпили Университета и большой кусок внешней стены Агрионта, за которыми маячил зловещий силуэт Дома Делателя. Белые стены почти сплошь закрывали полки и шкафы, где громоздились высокие аккуратные стопки папок и бумаг. С немногочисленных свободных участков глядели несколько темных портретов, включая большой портрет теперешнего короля Союза в молодости. Король выглядел мудрым и строгим.

«Нарисовано, конечно, еще до того, как он превратился в дряхлое пугало. Нынче в нем куда меньше властности и куда больше капающей слюны».

В центре комнаты стоял тяжелый круглый стол, а на его столешнице была изображена очень детальная карта Союза. Каждый город, где имелось отделение инквизиции, отмечался драгоценным камнем, а посередине возвышался маленький серебряный макет Адуи.

За этим столом в старинном кресле с высокой спинкой сидел сам архилектор, погруженный в разговор с другим человеком – сухопарым, лысеющим стариком с кислой физиономией, в темной одежде. Завидев ковыляющего к ним Глокту, Сульт просиял; выражение лица его собеседника не изменилось.

– О, инквизитор Глокта, очень рад, что вы смогли к нам присоединиться. Вы знакомы с генеральным инспектором Халлеком?

– Нет, еще не имел удовольствия, – ответил Глокта.

«И не похоже, что это вообще доставит удовольствие».

Старый бюрократ поднялся с места и без особого энтузиазма пожал Глокте руку.

– А это один из моих инквизиторов, Занд дан Глокта, – проговорил архилектор.

– Да-да, конечно, – буркнул Халлек. – Вы, если не ошибаюсь, служили в армии? Я как-то видел, как вы фехтуете.

Глокта постучал тростью по ноге:

– Едва ли это случилось недавно.

– Да, верно…

Повисло молчание.

– Генеральный инспектор, вероятее всего, скоро получит весьма значительное повышение, – сказал Сульт. – Его ждет место в закрытом совете.

«В закрытом совете, да неужели? И правда, весьма значительное повышение!»

Однако Халлек, казалось, не испытывал особого восторга.

– Я могу считать этот вопрос решенным, только когда его величество изволит пригласить меня, – отрезал он. – Не раньше.

Сульт без усилий обогнул этот острый угол.

– Я уверен, совет понимает, что вы единственный, кого стоит рекомендовать теперь, когда Сепп дан Тойфель больше не является кандидатом.

«Наш старый друг Тойфель? Не является кандидатом для чего?»

Халлек нахмурился и покачал головой.

– Тойфель… Я работал с ним десять лет. Он мне никогда не нравился…

«И никто другой, судя по твоему виду».

– Но я никогда бы не подумал, что он изменник.

Сульт скорбно покачал головой:

– Мы все тяжело это переживаем. Но вот у меня его признание, черным по белому. – Он со страдальческой миной потряс сложенным листом. – Боюсь, коррупция пустила корни очень глубоко. Кто знает это лучше меня? Моя печальная обязанность – прополка нашего сада.

– Верно, верно, – пробурчал Халлек, угрюмо кивая. – И вы заслуживаете за это благодарности от всех нас. Как и вы, инквизитор.

– О нет, только не я, – скромно возразил Глокта.

Некоторое время все трое взирали друг на друга, изображая взаимное почтение. Наконец Халлек отодвинул свой стул.

– Что ж, ладно. Налоги сами собой не взимаются, и мне пора возвращаться к работе.

– Постарайтесь провести с удовольствием последние дни на этом посту! – посоветовал Сульт. – Уверен, король пришлет за вами очень скоро!

Халлек позволил себе скупейшую из улыбок, затем попрощался с ними сдержанным кивком и зашагал прочь. Секретарь проводил его за дверь и плотно прикрыл тяжелую створку. Воцарилось молчание.

«И будь я проклят, если я первый заговорю».

– Полагаю, вы удивляетесь, что все это может значить. А, Глокта?

– Такая мысль действительно приходила мне в голову, ваше преосвященство.

– Еще бы! – Сульт поднялся со своего кресла и зашагал через комнату к окну, заложив руки в белых перчатках за спину. – Мир меняется, Глокта, мир меняется… Старый порядок рушится. Верность, долг, честь, гордость… Эти понятия давно вышли из моды. И что же заняло их место? – Он глянул через плечо и скривил губу. – Жажда наживы. Купцы становятся новой властью в стране. Банкиры, лавочники, торговцы. Мелкие людишки с мелкими умишками и мелкими устремлениями. Они верны только самим себе, их долг состоит лишь в наполнении собственных кошельков, их единственная гордость заключается в том, чтобы надуть тех, кто стоит выше их, а честь оценивается в серебряных монетах!

«Нет нужды спрашивать, к какому разряду принадлежишь ты сам».

Сульт хмуро посмотрел на открывавшийся за окном вид и повернулся.

– В наши дни, как мы видим, чей угодно сын может получить образование, открыть дело и стать богатым. Купеческие гильдии – торговцы шелком, торговцы пряностями и им подобные – неуклонно увеличивают свое богатство и влияние. Разные выскочки, самонадеянные простолюдины диктуют условия тем, кто от природы поставлен повелевать ими! Их жирные алчные пальцы дергают за струны власти. Это становится невыносимым!

Он передернулся и вновь зашагал по комнате.

– Я буду говорить с вами откровенно, инквизитор. – Архилектор взмахнул рукой, показывая, что его откровенность является бесценным подарком. – Никогда прежде Союз не казался таким могущественным, никогда не владел столькими землями; но за этим фасадом мы слабы. Вряд ли для кого-то является секретом, что король уже не в состоянии самостоятельно принимать решения. Кронпринц Ладислав – хлыщ, окруженный льстецами и дураками. Его интересуют лишь азартные игры и наряды. Принц Рейнольт гораздо лучше приспособлен для того, чтобы править, но он, к сожалению, младший. Закрытый совет, чья задача должна бы состоять в том, чтобы направлять наш тонущий корабль, доверху набит мошенниками и интриганами. Кто-то из них еще верен короне, но таких немного, и каждый готов тащить короля туда, куда ему вздумается.