Осколки падающих звезд (СИ) - "MissMercy97" - Страница 43

И в моменты звериной боли и страшного отчаяния, когда по щекам катились обжигающие слёзы, и это было единственной возможностью выпустить эмоции, имя подруги возникало в мозгу и будто придавало ещё немного сил.

Будто последняя соломинка для утопающего.

— Грейнджер, нам пора.

Гермиону резко выкинуло из раздумий и швырнуло обратно на пол. Она нырнула слишком глубоко, что даже не заметила, как пролетел час.

Гермиона внезапно поняла, что забыла наложить чары тишины, и слух Малфоя обласкали её всхлипы. Он дал ей пространство. Дал время.

На ватных ногах, которые свели судороги из-за долгого нахождения в неудобном, согнутом положении, она двинулась в сторону раковины, за которую ухватилась и на которую опёрлась, чтобы внимательнее рассмотреть лицо. Сухая кожа вокруг красных глаз, ссохшиеся губы — нижняя и вовсе была слегка испачкана капельками крови — и абсолютно пустой взгляд, в глубине которого таилось зерно подчинившего своей воли страха.

Последствия.

Гермиона тряхнула головой и несколько раз сбрызнула лицо ледяной водой в попытках привести себя в чувства.

Она невербально избавилась от чар и вышла из ванной.

Малфой был поглощён своими мыслями, не замечая, как Гермиона поглядывала на него, словно на чужого человека. Будто от прежнего слизеринца, с которым она не совсем удачно, а главное не вовремя спуталась, осталась лишь тень со знакомым голосом, а всё остальное — поступки, жесты, слова — раскрывали нового человека в совершенно другом свете. Гермиона на секунду кинула на Малфоя наполненный любопытством взгляд, после чего едва удержала контроль над дрогнувшими губами.

Призвав себя к здравомыслию, она смахнула с себя сокрушающую тоску.

Он продолжал осматривать комнату на предмет забытых вещей, которых было не так много, и казалось, что ему просто необходимо отвлечься, чтобы не метать на Гермиону обеспокоенные взгляды. Малфой поправил воротник чёрной рубашки и завязал галстук такого же цвета. В этом он был на битве. Именно так он был одет, когда умер Крэбб в Выручай-комнате, когда умерла его мать, когда…

Гермиона громко втянула воздух ноздрями, от чего Малфой обернулся и непроизвольно прошёлся взглядом по ней.

— Ты должна взять себя в руки, Грейнджер. Остался последний рывок. То, для чего ты сюда вернулась. — Его голос звучал ровно, спокойно, строго. — Никакие твои переживания сейчас не должны повлиять на те действия, которые необходимо будет предпринять. Мы вдвоём погрязли в этом дерьме, значит и выберемся вместе, поняла?

Гермиона слышала его, но не слушала. Слова пролетали мимо, пока Малфой не оказался совсем рядом, сжав её плечи и слегка встряхнув, чтобы вернуть ей в глаза каплю осознанности.

— Времени не осталось. Три месяца прошли быстро, да? — нервный смех сорвался с его губ, которые находились чуть выше её слегка вспотевшего лба.

— Я надеюсь, — прочистив горло, вымолвила Гермиона и несколько раз моргнула, — тебе удастся спасти маму.

Несколько мышц на его лице дрогнули, а губы искривились и сжались в жёсткую полоску. Он громко сглотнул, не отпуская её плечи и, кажется, ещё сильнее сжал их.

Гермиона обнял Малфоя, как бы извиняясь. Она почувствовала, что обязана это сделать прямо сейчас, и ей действительно хотелось почувствовать его рядом. Малфой в ответ обнял её. Крепко и очень нежно. Как обнимают своего любимого человека в момент трогательной близости.

В голове у обоих промелькнула мысль, что выглядело это странно, но в этом не было ничего позорного. И так они остались стоять ещё несколько минут, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга.

Гермионе нравился Малфой, несмотря на его прошлые предубеждения, в которых он погряз из-за семьи и страха, но это более не вызывало никакого отвращения. Он оказался другим. И она тешила себя тем, что не ошиблась в этом человеке, иначе всё, что таилось внутри неё, разбилось бы на миллиарды осколков.

— Я беспокоился.

— Прости, — тихо шепнула Гермиона. — Я не хотела, чтобы ты переживал.

Малфой ничего не ответил, лишь погладил Гермиону по тёмным спутавшимся волосам.

***

Выселившись из отеля и попрощавшись с хозяйкой, которая напоследок игриво подмигнула Малфою, они выдвинулись к месту трансгрессии, куда впервые прибыли в феврале и запустили маховик.

Майский воздух приятно ласкал кожу, не идя ни в какое сравнение с щиплющим щёки морозом в феврале. Малфой снял дезиллюминационные чары, вернув себе обычный облик. Безупречный и источающий стальную опасность.

— Готов?

В ответ он лишь картинно фыркнул, глядя на Гермиону сверху вниз, и ей удалось разглядеть в сером тумане глаз чёрные вкрапления неуверенности.

Выудив палочку из кармана, она закрыла глаза и, прежде чем Гермиона подумала об окраине Запретного леса, заметила, как губы Малфоя дёрнулись в ухмылке.

В следующее мгновение в глазах у Гермионы слегка помутнело, и перед ней повисла тёмная пелена; её сдавило со всех сторон сразу, она не могла сделать даже мелкий вздох — грудь словно стиснули железные обручи, а глаза будто вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки завибрировали.

— Салазар, Грейнджер! Ты не могла нормально сосредоточиться? Нас едва не расщепило, — Малфой отпрянул от неё и закачал головой, словно пытаясь избавиться от налипших на волосы слизняков.

— Я… — стараясь сглотнуть и не допустить, чтобы её стошнило прямо сейчас, Гермиона делала глубокие вдохи. — Прости, я…

— Неважно. Мы на месте, — объявил Малфой, с напускным недовольством поправив растрепавшиеся пряди. — Отсюда нам придётся идти не меньше трёх часов, — призвав заклинание компаса, произнёс он. — Пойдём.

Гермиона двинулась следом, отставая на пару шагов, чтобы не пропадать из поля его зрения, но и не мешаться под ногами. Хруст веток под ботинками и шелест верхушек деревьев, цветущих в полную силу, были единственными звуками, которые хоть как-то разбавляли полное безмолвие.

Они шли неимоверно долго, от чего ноги ныли, и создавалось впечатление, будто кости стучали друг от друга, стираясь в порошок.

Гермиона думала.

Она блуждала где-то в витиеватых лабиринтах своих воспоминаний, где раз за разом натыкалась на лица погибших сегодня, второго мая.

Первым её память воскресила лицо Тонкс. Улыбка этой женщины, которую она дарила Люпину, источала такую любовь и нежность, что уголки губ Гермионы невольно дёрнулись вверх. Римус был следующим, чей образ возник в голове, и теперь руки начали дрожать гораздо сильнее, поэтому пришлось крепче сжать палочку и лямку сумки. Фред стал третьим, кто оставил очень глубокий и сочащийся от боли след в её душе. Полое пространство под рёбрами Гермионы словно было до отказа заполнено камнями, которые потянули её вниз, заставляя упасть на землю.

Столкнувшись с грунтом, колени начали дико саднить. Гермиона не обратила внимание, что палочка выскользнула из её руки и укатилась куда-то вправо, под куст можжевельника.

Джинни была последней, чей расплывчатый силуэт возник перед глазами и выбил весь оставшийся малочисленный воздух из лёгких, словно Гермиону ударили под дых, наконец отправив в нокаут.

— Грейнджер! — снова этот мягкий баритон проник в её голову, заставляя оторвать глаза от земли и взглянуть на источник звука. — Гермиона, иди сюда.

Дрожащие губы никак не прекращали трястись, а скатывающиеся слёзы, не замечая преград в виде пышных ресниц, стекали вниз. Дыхание Малфоя было совсем рядом, практически сливалось с её собственным. Он был испуган, растерян, взволнован.

Его рука моментально обвила талию Гермионы, пытаясь поднять её с твёрдой грязной поверхности.

— Они все умрут сегодня, — голос Гермионы прозвучал рвано из-за всхлипов, но смысл был понятен. — Я опять увижу их тела. Опять увижу их смерти. Опять. Я… увижу их.

Вторила она, не прекращая трястись и позволяя своим мыслям вновь спускаться вниз по серпантину, к тому самому болоту. Вязкому и поглощающему.

— Смотри на меня, Грейнджер! — приказ. Грубый и строгий, мгновенно приковавший к себе внимание Гермионы. — Я помогу тебе. Ты же поверила однажды мне, не так ли? Поверь и в этот раз.