Небесный механик (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 18

Этот человек обещал, что никто не пострадает, что поезд просто затормозит и мы заберем груз, а вместо этого… Но вы и так знаете, что случилось. Я видел умирающих людей, лежащих под грудами искореженного железа — и все это натворили мы сами. Он запретил помогать раненым, чтобы не тратить зря время. Увы, я был вынужден подчиниться…

Механик сошел с ума, а его сумасшествие только подстегивает генерал Беран — еще один ненормальный. Они готовят оружие, чтобы завоевать материк, но оно погубит всех нас. Не будет ни материка, ни островов. Мы погибнем, если ничего не предпринять. Если Вы читаете это письмо, то ни в коем случае не показываете его генералу Берану и его окружению. Оно исчезнет, а вместе с ним исчезнете и вы. А что будет со мной… об этом не хочется говорить. Не знаю, кому из правительства сейчас можно доверять. Вам виднее.

Я надеюсь, что Вы, друзья мои, обладаете достаточной властью и сможете остановить нас пока не поздно. Обратитесь к общественности, пусть об этом услышит народ, пусть об этом узнают люди, и не только у нас, но и на материке.

Остановите войну! Вы можете посчитать меня предателем, но я люблю эту планету независимо от того, чье правительство контролирует ее большую часть.

Вы видели, какие тучи висят над Бедфордом? Это побочные явления тестовых испытаний. И это только начало конца. По моим прогнозам, если проект станет работать на полную мощность, реакция затронет земное ядро. Кора треснет, как яичная скорлупа, произойдет взрыв, силу которого я рассчитать не в состоянии. Хотите посмотреть, как планета расколется на две половинки? Не получиться. К этому времени Вы, друзья, как девяносто девять процентов всех живых организмов, будете уже мертвы.

Как мне еще убедить Вас, что проект «Небосвод» надо свернуть? Я не больной человек, не параноик, я сам ученый, и если Вы не верите мне, то почему должны верить правительству, которое заявляет, что все под контролем?

Боюсь, что Вам придется физически устранить фанатичного генерала — мышцы проекта, и Механика — его мозг. Я бы сам пошел на это, но мои возможности ограничены вот этим жалким листком бумаги, что Вы видите перед собой.

Мне кажется, Механик в курсе моих настроений. Меня уже частично отстранили от участия в исследованиях под глупым предлогом. Может быть, за мной уже идет охрана, чтобы вывести из здания и расстрелять на заднем дворе… Не хочется сгущать краски, но работать как раньше я теперь не могу. Саботаж? Хорошая идея…

Никому не доверяйте, вокруг полно крыс, готовых предать за малейшее инакомыслие. Молчите, уничтожьте письмо или спрячьте его в особое тайное место. Лучше спрятать, у Вас должно быть доказательство, словам сейчас веры нет.

На этом я должен завершить свое послание к Вам, друзья мои. Я не знаю о Вас ничего, во мне только жива надежда, что Вы не настолько разочаровались в нашем мире, чтобы не желать увидеть новый рассвет. С уважением и признательностью Ваш запутавшийся в сетях интриг доктор биологических наук, профессор Реймус Локк.

P. S. Не обижайте старика Горация, он хороший человек. Пусть он никогда не узнает, что его внук был причастен к этому губительному проекту».

Эмиль повторно пробежал письмо глазами, чтобы окончательно запомнить его и передал лист Маргарет. Гораций с интересом наблюдал за выражением его лица.

— Ну что, — спросил старик. — Там хоть стоящие вещи?

— Да… — протянул Эмиль. — Весьма. Интересная точка зрения. Что скажешь? — он повернулся к жене.

— Голова идет кругом, надо подумать, — Маргарет закусила губу. — Конечно, это нельзя оставить без внимания. Нам срочно нужно обратно в столицу. У вас есть лодка? — спросила она с надеждой.

— Да, для особых случаев. И хоть она старая, но мотор у нее в полном порядке. Только вот я вам ее не дам, — поспешно сказал Гораций. — Это моя единственная связь с внешним миром.

— Это и есть особый случай, вашему внуку грозит опасность, да и вам лучше поехать с нами.

— Во что ввязался этот паршивец? — проворчал старик обеспокоено.

— Долгая история. Скажите, как вы получили письмо? Он принес его лично?

— Нет, и письмо и записку к нему я обнаружил вместе с продуктами, которые мне раз в две недели доставляет Тревор. Они лежали в корзине с хлебом. Рейми знает, что я открываю его в первую очередь, пока он еще свежий.

— Можете показать записку?

— Да, — Гораций поспешно принялся рыться в карманах.

Поиски увенчались успехом: он извлек из нагрудного кармана широкую полоску бумаги, испачканную машинным маслом. На ней крупными печатными буквами было написано следующее: «Здравствуй, дед! Выполни мою просьбу — вместе с этой запиской ты найдешь желтый конверт. Вскоре за ним к тебе придут люди, это могут быть как солдаты, так и штатские. Отдай им конверт при условии, что они скажут кто их любимый поэт. Запиши правильный ответ — Ричард Шайман. Тот самый, кто написал про твой маяк, ты должен помнить. Будь осторожен, не впуская посторонних. Рейми».

— Как думаешь, Эмиль, наверху уже связали бесконечные послания по радио с маяком? — максимально нейтральным тоном спросила Маргарет.

— Наверняка, — мужчина помрачнел. — Аналитический отдел у нас работает хорошо.

— Тогда не исключено, что когда мы договаривались с капитаном, на нас обратили внимание. Но ведь для них картина неполная, у них нет записки, и они не могли связать груз с сообщениями Реймуса Локка. Гораций, на этих снимках ваша семья? Здесь есть Реймус?

— Да, вот он. — Смотритель снял со стены одну из фотографий.

Снимок был достаточно четкий. На них с усмешкой смотрел гладковыбритый мужчина в костюме наездника. Конь, позади него, опустил голову на плечо хозяина.

— Как давно была сделана фотография? Сколько ему сейчас лет?

— Около сорока. То есть, тридцать восемь, кажется. Фото было сделано на тридцатилетие Рейми.

— Спасибо. А теперь собирайтесь. Вы должны поехать с нами.

— Проклятье! Я не знаю, что происходит, и я не могу оставить маяк. — Он посмотрел на Эмиля, ища у него поддержки. — Вы же мужчина, вы понимаете, что для меня значит дело всей жизни. Я вообще вас впервые вижу!

— Это для вашей же пользы.

— Нет! — Гораций отрицательно покачал головой.

— Если вы не хотите ехать, то должны дать свою лодку, чтобы мы могли вернуться. Обещаю, что мы сразу к вам кого-нибудь пошлем. Это срочно, речь идет о многих человеческих жизнях.

— Не давите на меня! — Старик в нерешительности жевал губами. — Надо подумать, такое в моем возрасте… — он не договорил, сосредоточено потирая подбородок, заросший щетиной.

— Это еще не все, вы должны забыть о существовании письма и записки, — твердо сказал Эмиль. — Если вас будут спрашивать, то говорите, что пришли какие-то люди, хотели посмотреть маяк, вы им его показали, напоили чаем и отправили на лодке восвояси. Ясно?

— Забыть о письме и записке, — повторил Гораций. — Это я могу.

— Мы оставим вам все продукты, в качестве компенсации за неудобства. Они нам все равно больше не понадобятся.

Маргарет принялась доставать бумажные пакеты и выкладывать их прямо на кушетку.

— Ладно, я дам вам лодку. Управитесь с ней?

— Конечно, — кивнул Эмиль.

— Хорошо, подождите меня здесь. Я ее подготовлю. Только ничего не трогайте! — Гораций нахмурился. — Страсть как не люблю, когда роются в моих вещах.

Старик ушел. Эмиль незаметно проследил за ним и дал знак Маргарет, что она может говорить открыто.

— Мы разворошили осиное гнездо.

— Еще нет, но вскоре нам придется это сделать.

Аккуратно сложив послание профессора, Маргарет спрятала его в потайное отделение брюк.

— Как приедем, обязательно снимем копию.

— Конечно. Что ты думаешь по поводу доводов ученого? Стоит с ним согласиться или нет? Он показался мне немного не в себе.

— Немного? Ты слишком мягок. Судя по тону письма, у него большие проблемы с психикой. Единственное, что профессора оправдывает, это непростые обстоятельства, в которые он попал.