Долг чести (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 38
- Предыдущая
- 38/73
- Следующая
Поднявшись метров на триста и включив автопилот, мы к Киеву подлетали, а там свои должны быть истребители-«ночники», я подошёл к полковнику, и надев на него шлемофон, а то тот что-то орал, а я на слышал. После этого включил внутреннюю связь, и тот хотя бы мог сообщить что он хотел.
- Вы кто?
- Господин полковник, вы русский знаете? - спросил я у того на английском, вернувшись на место пилота и снова опуская машину ближе к земле.
- Нет.
- Фигово, - сказал я уже по-русски, но снова перешёл на английский. - Ладно. Я Иван Сусанин, самый известный русский богатырь, который уничтожал врагов пачками, как тот герой сказки с мухобойкой, семерых убивахом.
- Так вы русский?
- Ха, понял. Да, русский. Я бежал из лагеря под Анкарой три месяца назад. Вот сейчас к своим возвращаюсь. Кстати, полковник, я болел и не совсем в курсе дел, сколько удалось пленных вернуть обратно? Наверняка ведь не все до наших прорвались.
- Думаете я знаю?
- Думаю да.
- Почти всех, часть погибла при сопротивлении, но сколько-то всё же смогли уйти к своим. Некоторые катера захватили и одна группа даже сторожевик. Не наш, турецкий.
- Это всё от недоедания, ослабевших было много. Вот если бы те в порядке были, чёрт-с два бы вы их поймали. А вообще за то, что вы, суки, творили в лагере, я вас резал, режу и буду резать. Знаешь скольких твоих соотечественников я уничтожил? Много. Давай посчитаем…
- Я не хочу этого слышать, - прервал тот меня.
- А придётся. Почти три десятка голов наберётся, где я собственными руками действовал. И это если не учесть, что я заминировал твой аэродром.
- Заминировал?! - воскликнул тот в ужасе.
- Да, простейшая работа. Мина на складе топлива, сам сделал, с часовым механизмом, сработала, когда я взлетел, и растяжка из гранаты на складе авиабомб. Тут всё тоже сработало, аэродром твой снесло. А ещё экипаж этого бомбардировщика я порезал на тонкие ломтики. Мне кочевники саблю и казачью шашку подарили, научили ими пользоваться. Причём за месяц, говорят память предков проснулась, только тренироваться надо, мышцы слабые. Так что разрубил я их, и ещё двух механиков… Ты чего молчишь, полковник? Челюсть болит? Не боись, бил ногой сильно, но аккуратно, не сломал. Как сказал один киногерой, не бойся Козладоев, бить буду аккуратно, но сильно. Ха-ха-ха… - засмеялся я.
- Всё равно мы вас победим.
- Пока жив хоть один русский солдат, то вряд ли. Хотя какая-то правда у вас есть. Такое впечатление что часть генералов вообще на вас работают, а другие используют голову для двух дел. Они в неё едят, и ею гвозди забивают. Ни на что другое она не годна.
- Вы плохой солдат, вы оскорбляете своих командиров.
- Своих я не помню, память потерял, а сужу по тому что вижу. Может раньше было какое уважение, но после потери памяти всё это стало пылью. Я сужу по делам, а не по внешней обёртке. Если командир справный, я за ним в огонь и воду. А если паркетный шаркун, то за ним не пойду. Я присягу не давал.
- Но вы солдат?
- Память потерял, а что раньше было, мне плевать. Может я вообще не Вершинин никакой? Я же не помню. По чести сказать, мне присягу снова надо бы давать. Слушай, полковник, хочешь анекдот? Про русского генерала.
- Я в туалет хочу.
- Пруди в штаны, - посоветовал я. - Как наши ослабевшие лёжа на нарах. Сил дойти до туалета не было. Не всем помогали, так что вонь в бараке стояла знатная.
- Отведи меня в туалет. Ты обязан по Женевской конвенции обеспечить меня всем необходимым. Туалетом в том числе.
- Ах ты тварь, о Конвенции вспомнил?! Что же вы гады творили, когда голодом военнопленных морили?!
- Я полковник, а ты всего лишь уорент-офицер, и обязан мне подчиняться, - разозлился тот.
- Ни хрена себе завязочки?! Знаешь, скину-ка я тебя полетать, тут недалеко. А нашим скажу, сбежал, полетать решил. Без парашюта.
- Отведи меня к туалету.
- Как? Я не знаю, как эту бандуру сажать.
- В хвосте есть туалет.
- Есть туалет? - изумился я. - Что ж ты сволочь двуличная раньше не сказал?! Всё, меня не беспокоить… Там почитать есть что?
На пять минут пришлось прерваться. Я поднялся на пятьсот метров, чёрт с ними, пусть локаторы видят, наши и так знают где я лечу, и отвязав полковника, сопроводил в хвостовой отсек. Я первым отлил, действительно очень хотелось. У него та же нужда была. Сам туалет вид имел крупного ведра, а сверху стульчак и крышка. Дальше вернувшись, я хотел привязать того, но полковник пытался нокаутировать меня ударом лба. Кстати, довольно профессиональное не раз отработанное движение. Однако тот не Депардье, я успел отшатнутся. И дал ему такого леща, что тот сел и свёл глаза в кучу. После чего я отработал на нём все способы рукоприкладства, от банального щелбана, до фофона. Тряся кистью правой руки, отбил, снова привязав того, ещё и ноги тоже. Сел на своё место, пока полковник плавал в своих снах, а на голове росли шишки, снова подключил шлемофон, и взял управление, то даже отшатнулся. Рядом летел русский истребитель и силуэт лётчика показывал явно неприличные жесты.
- Это ещё что за клоун? - вслух я подумал, и тот за грозил мне кулаком, как будто всё слышал. - Ой!
Мне как-то не по себе стало. А рация точно на приём стоит, а не на выдачу? Надо проверить. Снова поставив автопилот, я включил освещение кабины, чтобы тот меня лучше видел, и развёл руками, мол: чего? Тот погрозил кулаком и постучал по наушникам. Сам истребитель висел чуть впереди и выше, чтобы под винты моих моторов не попасть, так что лётчику приходилось оборачиваться и выгибать шею.
- На связь что ли выйти? Как будто я разбираюсь в этой британской бандуре. Понаделают хрени, а ты мучайся, - пробурчал я.
Не выключая освещения, я отключишь шлемофон, и перебрался к месту штурмана, где снова подключил его и включил рацию на связь. Даже лбом постучаться о стенку хотелось, рация работала, и все наши переговоры с полковником могли слышать. Ладно хоть мало кто понять мог, мы на английском общались. А я точно помнил, что ставил рацию на приём, включая внутреннюю бортовую связь. Точно, этот, когда возился, пяткой ботинка тумблеры переключил, я планку-то защиты на место не поставил. Дал ему за это ещё леща, всё равно без сознания. В общем, после включения рации на приём, я вернулся в кресло пилота, подключил шлемофон и услышал мат лётчика-истребителя. Кстати, поглядывая в иллюминаторы, отметил ещё три хищных силуэта, что сопровождали меня в стороне.
- Я в эфире, - сообщил я.
- За клоуна ответишь, - сразу отозвался лётчик.
- Я тут вообще не причём, этот мудак с трамплином для мондавошек под носом, каблуком ботинка сбил настройки рации, и та стала работать в эфир. Кстати, много слышали?
- С самого начала.
- Залёт, - коротко прокомментировал я.
- Ты поверь, ты ещё не осознаешь насколько. Кстати, что за трамплин для этих?
- Усы.
- Хм, я тоже усы нашу. Ладно, Клон, теперь это твой позывной. Следуй прежним курсом, у нас приказ сопровождать вас, дальше другие встретят. Отбой.
- Принял.
Так и летели. Полковник вскоре очнулся, но голова явно болела. Посмотрел на меня мутным взглядом и отвернулся. Я же, попивая из стакана-крышки термоса горячего чая, смешанного с мёдом, и довольно мурлыкал попсовую песню из своего времени:
- Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле.
Бак пробит, хвост горит и машина летит
На честном слове и на одном крыле... (Х. Адамсон).
Чуть позже нас действительно передали другим истребителям, а те уже другим, и вот на рассвете мы подлетели к столице. Надо сказать, я был не в восторге и уже лелеял планы сбежать из России. Скажем так, то о чём мы говорили с полковником, было не для чужих ушей. Однако, благодаря ему всё ушло в эфир, естественно обрастёт множеством лишних подробностей и скорее всего карьеры мне не сделать, затравят, не любят генералы, когда их хают, по себе знаю. Если начнётся подобное давление, уйти я смогу всегда, покинув Россию, в принципе меня тут ничего не держит. Долг? Возможно, но если вспомнить Англию, то я его выполнил с перевыполнением плана. Так что я считай тут доброволец, захотел пришёл, захотел ушёл. Как-то так. Не думайте обо мне плохо, это просто я размышляю. Нервничаю слегка, всё же дело-то серьёзное.
- Предыдущая
- 38/73
- Следующая