Ныряльщица - Эльденберт Марина - Страница 21

— Орать? — Вартас подскакивает, как если бы внутри него раскрутилась пружина, подходит к окну и распахивает его.

Окно здесь огромное, не в пример тем, что мне доводилось видеть раньше, хотя сама комнатка небольшая. Мат, лестница у стены, какие-то прикрученные к ней резинки, и еще массивная груша для отработки ударов. По разгоряченной спине тянет холодом, и я тыкаю в него пальцем:

— Если я простыну, виноват будешь ты.

— Ага, — говорит он. — Не простынешь.

После чего вздергивает меня за плечо и тащит на кухню. Я даже особо не шевелюсь, когда в нос ударяет характерный горьковато-терпкий аромат льяри, который Вартас готовит вручную. Все-таки Лэйс — донельзя странная, я бы такого замечательного парня точно сестрам представила.

Когда передо мной ставят чашку, с наслаждением вдыхаю аромат, а после делаю глоток. Пока я пью льяри, передо мной уже гора еды — хлеб с мясом, сыр, разогретая замороженная лапша с острым соусом. Запахи будят аппетит, и к тому времени, как я понимаю, что заниматься сегодня уже не смогу, становится поздно. От льяри в голове прояснилось, зато желудок тяжелый.

— Как ты вообще додумалась работать на двух работах? — интересуется Вартас, подперев рукой подбородок.

— Меня взяли на замену, я не хотела подводить…

— Я про «Бабочку». Ты всерьез думаешь, что что-нибудь там найдешь?

— Думаю, да. Я уверена. Они что-то знают, иначе не вытряхивали бы из меня, зачем и почему я общаюсь с К’ярдом.

Странно, но после нашего с ним общения в ложе ни Н’эргес, ни Дженна меня не вызывали. Я не сильно расстроилась, но все это и правда очень странно. Хотя гораздо более странно то, что я не могу перестать думать про К’ярда. Был он сегодня на занятиях или нет? После вчерашних откровений у меня в голове появились совсем странные мысли, в частности — могу ли я попросить его помочь защитить сестер. Не знаю, с чем это связано: видимо, с недосыпом, а может, с его словами о том, что он может дать мне рекомендацию. Зачем ему давать мне рекомендацию? Вот это совсем не то, о чем сейчас стоит думать. О его глазах и силе. И о том, что нам предстоит совместная работа, потому что в конце недели у нас курс у старого зануды.

Именно так его называл К’ярд.

— Прием! — Вартас щелкает пальцами у меня перед носом. — Суша вызывает Вирну.

— Чего?

— Того, — передразнивает он. — Ты вообще слышала, что я говорил?

— М-м-м…

— Я спрашивал, зачем ты общаешься с К’ярдом.

Вартас смотрит на меня так серьезно, что я морщусь.

— Он меня спас.

— И все?

— Слушай, ты это сейчас серьезно?

— Я серьезно, потому что этот парень не для тебя.

— Я записалась на курсы самообороны, а не к психологу.

— Вирна, едх тебя раздери. Это опасно. Ты что, не понимаешь, во что ты ввязалась? «Бабочка», Лэйси, море. Въерхи и Служба подводного ведомства. Если он узнает о том, чем занималась Лэйс…

— Он не узнает.

— Правда? Точно так же, как он «не узнал», что ты работаешь в «Бабочке»?

По спине бежит холодок.

— Зачем ему копаться в моей жизни? — спрашиваю я.

Вартас пожимает плечами.

— Потому что ему скучно?

— И в океан он за мной сиганул от скуки.

Парень хмурится.

— Я этого не говорил.

— А что ты говорил? — сама не понимая с чего, я завожусь. Подскакиваю на месте, подхватываю рюкзак. — По-моему, ты лезешь туда, куда тебя не просят. Я вполне способна разобраться со своей жизнью сама, и если ты считаешь, что у меня не хватит мозгов чтобы не подставить Лэйс и сестер, ты глубоко ошибаешься.

— Ну разумеется, именно поэтому та лезешь в самое пекло, в клуб, где едх знает что творится, и светишь своей физиономией направо и налево.

— А ты вообще сидел и ждал, пока на тебя снизойдет озарение, — рычу я. — Как ты собирался ее искать? Общаясь с рыбами? Уповая на чудо?!

Вартас примирительно поднимает руки, но остановиться я уже не могу.

— Я единственная, кто хоть что-то делает, чтобы ее найти. Временами мне кажется, что все это впустую — что все, что я делаю, ни к чему не ведет. Но я хотя бы что-то делаю, понял? А не изображаю заботу, которую «обещал».

— Заботу? — цедит Вартас. — Твои сестры скоро забудут, как ты выглядишь. Пока та «общаешься», — он выделяет последнее слово, — с парнем, который через пару месяцев не вспомнит даже как ты выглядишь.

— Да пошел ты!

Я вылетаю на лестницу, не дожидаясь лифта, просто бегу вниз. Наверное, это от недосыпа мне дико печет глаза и хочется тереть их, чтобы избавиться от этого жжения.

Что ж, по крайней мере во всей этой ситуации есть один существенный плюс: я расхотела спать.

Вирна Мэйс

Я снова падаю в воду, и океан затягивает меня в темный холод глубины. Барахтаюсь, пытаясь вырваться на поверхность, но солнце все дальше, а может быть, это вспышки молний. Даже они гаснут, вода все сильнее давит на плечи, я продолжаю тонуть, несмотря на попытки вытолкнуть себя на поверхность.

— Не с-с-сопротивляй-с-с-сяяя, — странное шипение сквозь толщу воды.

Я дергаюсь, разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с линарией, которая как две капли воды похожа на Ромину. Ее светлые волосы сияют золотом, но глаза пустые и черные, как у К’ярда. Она тянет ко мне руки, сквозь которые проступают черные жгуты жил, я пытаюсь отбиваться и орать, но вместо этого еще глубже ухожу под воду. Чувствую, как ледяные пальцы смыкаются вокруг шеи.

— Не с-с-сопротивляй-с-с-сяяя, — шипит она. — Или я утоплю и тебя, и твоих сестер.

В миг, когда я уже почти теряю сознание, меня ослепляет странная вспышка. Динарию отбрасывает назад, ее глухой визг съедает стремительный водоворот, а я вдруг понимаю, что сейчас дышу под водой. Разворачиваюсь снова и вижу Лэйс: ее глаза широко раскрыты, от пальцев тянутся прозрачные нити.

Стоит ей пошевелить рукой, и подводный мир приходит в движение, он закручивает меня в водоворот, подхватывает и тянет наверх. Глаза сестры неестественно-синие, а зрачок вертикальный.

— Скоро ты все узнаешь, — доносится до меня отголосками эха, прежде чем вода спирает лицо Лэйс, а потом меня выталкивает на поверхность, в ослепительный солнечный свет. Кто-то трясет меня за плечо, и я подскакиваю, больно ударяюсь коленкой о край стола.

— Ай!

— Зачем же так прыгать, синеглазка?

К’ярд, прищурившись, смотрит на меня, с глазами у него все в порядке. Смотрит, впрочем, не только он, но к этому, наверное, пора бы привыкнуть: Лайтнер устроился рядом со мной, и теперь на нас пялится вся аудитория. За исключением Ромины и ее компании, да еще, пожалуй, Хара. Впрочем, последние сидят не вместе, Хар в одиночестве, в центре аудитории, Ромина как всегда на первом ряду. А мы с К’ярдом на последнем. Я специально села подальше, вопрос только в том, зачем сюда сел он.

— Ты что здесь делаешь?

— Вопрос в стиле Вирны Мэйс. Учусь вообще-то, — фыркает он.

— Нет. Здесь, — показываю глазами на соседнее место.

— А. Здесь я бужу тебя и надеюсь на внятный разговор по поводу нашей совместной работы. Но если хочешь поспать, можешь лечь ко мне на колени, я никому ничего не скажу.

Несколько секунд я на него смотрю, потом подхватываю рюкзак и поднимаюсь.

— Мэйс! — рычит он, а потом дергает меня за руку так, что мне приходится сесть. — Нельзя же быть такой…

— Какой? — интересуюсь я.

— Напрочь лишенной чувства юмора.

— Мне как-то не до шуток в последнее время, — пожимаю плечами, — но если ты хочешь… ха-ха-ха.

Кажется, на нас косится Хар: да нет, не кажется. Смотрит в упор, еще и так, словно глазам поверить не может. Здесь происходит что-то, чего я не знаю?

Дальнейшие размышления на эту тему и разговор с К’ярдом прерывает звонок. В аудиторию входит преподаватель, я же достаю тапет и стараюсь не думать про глаза. К’ярда, разумеется, а не преподавателя, который окидывает взглядом собравшихся и говорит: