По ту сторону пламени (СИ) - "Abaddon Raymond" - Страница 47

Безбожно опаздывает.

Наас выставляет ладонь — рубашка Кана вспыхивает. Смерч подхватывает бледные языки, опутывая парня тугим коконом. Кан падает, с ревом катается по земле. Пытаюсь поймать чужое пламя, связать, но оно рвется с пальцев, пробивается даже под градом капель — Тони? Под ударами куртки Нааса — тот словно забыл о магии. Или знает, что способен лишь разрушать. Крики мешают сосредоточиться, в голове мелькают обрывки не той памяти: острой, больной,

страшной. И пол снова уходит из-под ног, а воздух — дробится на части. Крыша! Нет, нет, не то…

Мне нужно другое, момент спокойствия, момент счастья, момент до…

До.

Когда я уже увидела, но еще не поняла. Не связала магию раз и навсегда с болью и смертью. Пока нет… Пока обломки парят в невесомости. Горячая кровь разливается по коже. Капли стучат о шифер. Мир яркий. Ярче, чем когда-либо, а невозможное — нормально, и я тоже. Сжимаю стихию в кулак. Вот оно.

Всего секунда, но пока она длится, я имею право быть собой.

Пламя схлопывается.

Кан мечется. Вопль стухает до стона. Ткань рубашки местами впеклась в красную плоть, форменные штаны дымят, волосы сгорели. Наас застыл, неловко наклонившись.

— Я не… — говорит он, но Айяка вскрикивает:

— Холодная вода!… — у нее расцарапана щека. Кота нет.

К Кану не прикоснуться — сплошной ожег. Он и не дает: шатаясь, встает сам. Тянется за выпавшим на асфальт пистолетом, но я вырываю оружие из слабых пальцев, почти рефлекторно взвожу курок и…

— Конечно, — хохочет. Без ресниц и бровей багровое лицо выглядит жутко, неузнаваемо. — Вы всегда заодно! Стреляй! Чего ты ждешь?!

— Успокойся! Все — успокоились! — перекрикивает ветер Тони. — Кан!… Идем в дом! Мы…

— Нееет… — едва слышно. Запекшиеся губы лопаются, он проводит языком, морщится, пятится. — Неет, я поищу местечко побезопасней. Подальше от вашей компании.

— Не глупи! Тебе нужна помощь!

Парень вскидывает объятые дымом перчатки. По выбранным чарам пробегает рябь:

— Попробуй, помоги мне.

— Оставь его, — прошу Тони. Пусть идет. Он не услышит ничего из того, что мы скажем.

— Как великодушно, девочка-солнце, — ядовитые интонации. Нинина кличка. Кан никогда не называл меня… у него бегут слезы. Белки розовые от рваных сосудов. Мои руки мелко трясутся, но я не убираю палец со спускового крючка. Замечает и хрипло хихикает:

— Постарайся не выстрелить мне в спину, — но я нескоро вижу его лопатки. Парень отступает, не сводя с нас взгляда и пульсирующих магией рук.

— Я не хотел, — почти шепчет Наас. Но он хотел.

— Мы знаем, — Тони врет за всех. Я опускаю пистолет, когда сгорбленная фигура, качнувшись, скрывается за углом. Ветер уходит вместе с ним.

***

— У нас есть двое суток на план, — на кухне Тони расправляет смятую бумажку. — Потом пришлют отряд охотников, чтобы создать безопасные условия для прибытия Совета.

Помочь — так они написали. Помочь вернуться домой. Ни слова про наказание. Абстрактная угроза — мы знаем, что вы сделали. Но если поможете создать портал в мир тьмы…

— Мы не успеем ничего предпринять, — я обнимаю бледного как смерть Нааса. До боли стискивает мои плечи. Кусаю губы: пульсация в голове сменилась обморочной легкостью. Тошнит.

— Умрем здесь или там, — говорит рыжеволосый маг со смешком. — Мы уже мертвы. Умерли, когда попали сюда.

— Замолчи. Это ты нас сюда притащил, — Айяка отворачивается к окну. Вдруг дергает хрупнувшую створку, выталкивает наружу Канову набитую окурками банку. Стекло лопается внизу вспугнутыми птицами.

— Я не хотел, — повторяет мне в волосы Наас. Тони подходит к девушке:

— Айя…

— Ты сама согласилась нарушить правила, — смеюсь, — сама пошла за нами к могиле. Не смей обвинять его в своих ошибках!

— Но она права. Это — моя вина.

Да. И нет.

— У всех нас есть причины, по которым мы здесь. Глупые и мелкие, но и таких оказалось достаточно, — Наас невесело хмыкает:

— Запомнила… — убирает мне челку за уши. — Кан прав. Совет ни за что не примет мир, даже с тварями у ворот. Это — не выход. Выхода нет.

— Всегда есть что-то еще. Просто пока мы не видим, — звезды за плечом Тлалока. Звезды, что вывели Плутона со дна колодца, из белого плена Заповедника. Мы найдем дорогу домой. — Способ вернуться.

— Способ, при котором нас не отправят в Заповедник сразу после того, как сойдем со знака, — Наас шмыгает носом и, кажется, вытирает щеки. — Письмо — приказ. Мы должны сидеть смирно, чтобы в Университете открыли портал. Если вернемся сами — сразу огребем по полной. Мы под подозрением. Даже заговорить не успеем, какой уж тут мир?

— Пакт подписывали главы ветвей, — говорит в никуда Тони. — Со стороны людей — Совет, против сильнейших из тварей. Если Плутон соберет их, если мы проведем Высших сквозь знак в лабораториях прямо в сердце Университета… у Совета не будет выбора.

— Тогда нечего станет исследовать. Ученые отвяжутся от нас… — Наас, отстранившись, заглядывает мне в глаза.

— Люди погибнут, — проглатываю комок в горле. — Когда мы перейдем, люди погибнут. Ваши знакомые. Друзья. Кого обрадует мир такой ценой? И Совет… они могут заставить нас просто исчезнуть — после.

Наас молчит, ореховая радужка серая от тревоги.

— Могут, — соглашается Тони. — Со временем. Тогда и разберемся. Сейчас нельзя ничего предвидеть наперед. Я не знаю, как отнесутся наши к… — он оборачивается: скрип-скрип. Айяка рассеянно покачивает раму туда-сюда. — Перемирие снимет проклятья тварей. Это дорогого стоит. Если повезет, обойдемся без жертв. Попробуем договориться с ребятами, которых пришлют через сутки. Это точно будут охотники из нашего блока, максимум — искатели. Все свои. Шансы неплохие.

Скрип стихает. В тесном дворике за окном на просевшей желтой машине перепрыгивают воробьи. Я слежу за беспечными птичками, уносящими души к солнцу.

Я не умру в одиночестве.

Впервые эта мысль не приносит утешения. ***

Точка-Кан замерла в тюрьме. Наас, горестно сжавший яркие губы, отнимает ладонь от поисковых чар.

— Не двигается. Он там уже часа три, — и все три часа каждые пятнадцать минут в коридоре раздавались шаги, обрывались рядом со знаками.

— Он способен о себе позаботиться. Восстанавливающие чары сильно поправят дело. Расслабься, — сам Тони так тесно сцепил пальцы, что кости, кажется, вот-вот прорвут кожу.

Я останавливаюсь на пороге гостиной.

— Закрой дверь! — требует стоящая на четвереньках у шкафа Айяка. На полу — цепочка редких пятен. Отыскала сбежавшего зверя.

Наас прислоняется к косяку. Блекло шутит:

— Сколько нужно магов, чтобы поймать кота?

— Закройте!

— Ладно-ладно, — парень уходит на кухню. За ним шагает Тони. Я наблюдаю за безуспешными попытками Айи подманить кота лентой бинта, когда сзади начинает распеваться Абба. Легко ступая по скрипучему паркету, я подбираюсь ближе, чтобы услышать спрятанные за музыкой слова:

— Это самоубийство, — говорит Тони. — Особенно с Каном. Он все испортит.

— Вам необязательно участвовать. Хочешь, свяжем, объявим заложниками? Должно сработать.

— Нет. Оказаться неподвижными в разгар драки — плохая идея.

— Можете остаться здесь, в Отрезке. Если получится, мы вернемся за вами. Или не мы.

— Наас, прекрати. Хватит защищать меня. Теперь моя очередь.

— Ни хрена…

— Без тебя я бы давно умер.

— Или сам бы завязал.

— Конечно. Легко.

— Я не шучу.

— Я тоже.

— У тебя семья. Сестры…

— Да. Если вдруг… если я умру, расскажи им все. Про магию и Университет. Про озеро. Даже про озеро.

Наас невесело смеется:

— У меня шансов меньше, чем у тебя. На нас с Зарин сразу нацелятся.

— Обещай, что расскажешь. Они должны знать, они черти что обо мне думают. Лика спрашивала, не начал ли я снова колоться. Представляешь?… А что я мог ответить: нет, я пропал на полгода потому, что порошок выдохся, а за каждым оберегом очередь из десяти охотников?