Один и без оружия (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 46

Узкая полоска воды у берега, и начинались острова. Множество островов, которые простирались так далеко, насколько хватало взора.

— Поле нашей деятельности, — сказал Демьян, который смотрел туда же.

— Нет, — не согласился с ним Трофим. — Те, которые нужны, не разглядишь и с этой горы: до них день пути.

— А где термальная электростанция? — сколько я не всматривался, ничего подходящего так и не обнаружил.

— Отсюда не увидишь — она в ущелье.

Ну да, он уже объяснял. Но почему-то мне казалось, что пар из долины гейзеров, будет виден издалека.

— По ходу у них какое-то собрание, — единственная оптика — монокуляр, была у только Паши. — Видите на площади народ? По-моему там все население собралось.

И верно, людей там хватало.

— Может, их всех туда согнали? Те самые, кто напал?

— Сомнительно, — оптика у Павла оказалась весьма неплоха. Электронная, с великолепным зумом. Не сказать, чтобы с ее помощью, отсюда можно было разглядеть и цвет глаз, и мимику, но увидеть получилось многое. Стоят, разговаривают, и, вероятно, о чем-то спорят. Судя по жестикуляции, накал страстей у них в самом разгаре. И ни каких признаков того, что нападение действительно было. Ни следов пожарищ, ни чего-либо другого. Пусть трупы успели убрать, но ранить кого-нибудь были должны? Так почему никто не белеет повязками?

— А откуда тогда зарево и дым, который мы наблюдали не далее, как этой ночью? — резонно поинтересовался Малыш.

— У них и узнаем. Трофим, прогуляемся? Остальные пусть здесь подождут.

У меня сложилось стойкое впечатление, что как боец он стоит всех остальных. Да и не только, как боец. Еще я слегка опасался того, что Трофим сейчас заявит нечто вроде: оно мне надо? Прекрасно обойдусь и без него, но в человеке разочаруюсь, а это всегда неприятно. Но нет, ни слова не говоря, он с готовностью поднялся на ноги.

Уже за спиной, я услышал голос Демьяна.

— Паха, ты почему стрелковую ячейку не оборудуешь? Пулеметчик, черт бы тебя побрал!

Вероятно, настолько его утомило таскать Дегтярев по горам, пусть и в очередь.

Противоположный склон горы был куда более пологим. И полностью зарос густым кустарником, который надежно прикрывал нас с Трофимом до самой окраины Радужного. У подножия мы перешли через весело журчащий ручеек, глубина которого едва скрывала лодыжки. Затем перемахнули через плетень, чтобы оказаться в ухоженном огороде, с ровными, тщательно прополотыми грядками.

Ни дать, ни взять — дачный участок, где вся разница лишь в том, что растения не земные. Частью мне уже знакомые, а часть их я видел впервые. Осторожно миновав его, чтобы ничего не затоптать, мы прошли мимо сложенного из плит песчаника домика, покрытого сверху пучками стеблей, чем-то похожими на камыш. Открыли плетеную калитку, и оказались на улице. По ней и направились в сторону площади, откуда доносились оживленные голоса. Гомон стоял еще тот, и кто-то, пытаясь всех перекричать, тщетно призывал к порядку. Наверное, на площади собралось все население Радужного, настолько их оказалось много.

Мы подошли к толпе незамеченными, настолько все они оказались увлечены то ли спором, то ли выяснением отношений, то ли чем-то еще. Некоторое время постояли, безуспешно пытаясь понять суть. Ясно было только одно: им предстояло принять какое-то важное решение. Решение непростое, и всем им невыгодное.

— Дядя, что тут у вас происходит? — не выдержав, Трофим дернул за рукав бородатого мужика, одетого в новехонький армейский камуфляж, но тот лишь отмахнулся. На голове у него сидела замызганная бейсболка с потрепанным козырьком. Выгоревшая на солнце настолько, что при все желании определить ее первоначальный цвет было невозможно. Остальные выглядели примерно также. Нет, они не были все как один худыми небритыми мужчинами, с острыми, выпирающими кадыками — среди них хватало и женщин, и даже детей. Сходны они были в одном — одеждой. Где абсолютно новые вещи соседствовали с чрезвычайно затасканными.

«Странная у них какая-то мода», — размышлял я, внимательно разглядывая лица, и пытаясь обнаружить среди них знакомые, которые могли бы признать во мне Теоретика.

— Да успокойтесь же вы, наконец! — в очередной раз призвал всё тот же голос. — Если все будем орать, так ничего и не решим.

— А чего тут решать?! Хрен им в грызло — вот и весь наш ответ! — выкрикнул кто-то из толпы.

— А ты о детях подумал?! — тут же возразил ему пронзительный женский голос. — Тебе-то самому легко: у тебя их нет! Они же обещали всех перерезать, если не согласимся. Тебе Аммонита мало?!

— Давай присядем, ноги гудят, — предложил Трофим, взглядом указывая на лавку неподалеку. Добротную такую лавку с широким сиденьем и наклонной спинкой. — Сдается мне, им еще долго до нас дела не будет.

Даже не догадываюсь, что же за ним такое, отчего путь на Землю ему заказан, но он мне нравился. Спокойствием, немногословностью, и еще чувством юмора. Когда на борту «Контуса» вспыхнула ссора между Малышом и Пашей, грозившая дойти до рукоприкладства, Трофим сумел разрядить обстановку единственной шуткой, мне даже вмешиваться не пришлось. Поначалу, когда мы только вышли из Станицы, я опасался того, что он, на правах доверенного человека Таланкина, начнет советовать, рекомендовать, а то и вовсе приказывать. Ничуть не бывало. Когда его спрашивали — он отвечал, но не более того. Единственное, по его щекам постоянно ходили желваки. Нервный тик, или привычка — объяснить было затруднительно.

Мы присели, вольготно откинувшись на спинку. Я посмотрел на вершину горы, где прятались все остальные. Конечно же, не увидев никого. Позвать всех сюда? Как будто бы опасности нет. Но зачем? Успеется еще. Меж тем сходка, смысл которой по-прежнему оставался непонятным, несмотря на то что обсуждение происходило в нескольких шагах, закончилась ничем. Никакого решения принято не было, и люди начали расходиться. Недовольные, и зло бурчащие себе под нос.

Наступила пора познакомиться с человеком, который, судя по всему, и являлся в Радужном главным. Именно он призывал всех к спокойствию, и все это время пытался настоять на своем мнении. Которое заключалось в том, что лучше все-таки договориться. Неизвестно с кем, и неизвестно по какому поводу. Поднявшись на ноги, я неторопливо пошел к нему, слыша за спиной шаги Трофима.

— Привет. Минутка свободного времени найдётся? Хотелось бы пообщаться.

— А вы кто такие?! — удивился он.

Я посмотрел на своего спутника. По словам Трофима, ему приходилось бывать здесь дважды. И тем более удивительно, что его не признали. Разве так бывает? Не такой уж он и большой, Радужный, в котором можно примелькаться за день. Трофим глядел куда-то в сторону, как будто разговор не касался его вообще. Пришлось ответить сразу за обоих.

— Мы здесь впервые. Ну так что, пообщаемся?

— Как сюда попали?

Не люблю, когда на любой мой вопрос отвечают встречным своим, но пришлось объясняться.

— Сначала по реке, затем пешком. Ты здесь главный?

И снова вопрос.

— Откуда?

— Из Станицы.

— Очередные искатели сокровищ?

Можно сказать, и так. Только наше сокровище стоит всех остальных вместе взятых. Шанс возвратиться туда, куда ты и сам, нисколько не сомневаюсь, мечтаешь вернуться.

— Что-то вроде того. Кстати, меня зовут Дмитрием. Можно просто Димон.

Если Трофим пожелает, представится сам. Он не стал.

— Кирилл Петрович.

Ты что, действительно считаешь, что я буду величать тебя по имени — отчеству? Так это еще заслужить нужно. Только что наблюдал за тем, как народ тебя слушается: толком даже слова сказать не дали, как ты не надрывался. Случись нечто подобное в Станице, нисколько не сомневаюсь, Таланкина слушали бы внимательно, не перебивая. Потому его и не зазорно полным именем называть.

— Кирюхой, значит? — и немного смягчил. — Знаешь, Кирилл, мы еще не определились, где будем базироваться. Возможно, у вас, возможно, в этом, как его?.. — название второго известного мне поселения выветрилось из головы. Что-то с ракушками связано.