Любовь не с первого взгляда (СИ) - Берестова Мария - Страница 33

Улыбнувшись с некоторым смущением, Канлар пустился в откровения:

— Ну, пожалуй, я надеялся однажды встретить женщину… как это правильно объяснить? Которая сумеет оценить во мне то, что я сам в себе ценю, так, наверное. Которая увидит во мне… меня, — неловко выразил он свою идею. — Которая захочет разделить со мной мою жизнь, идти по этой жизни вместе. Так, наверное.

— О! — огорчилась Кая. — А вместо этого вам пришлось идти по моей жизни!

Хмыкнув, Канлар возразил:

— Служить Райанци и было моей жизнью. Просто я представлял себе это лишь как служение в моём министерстве.

— А, — успокоилась королева, — тогда, по крайней мере, в этом ваша мечта сбылась. Жить нам одной жизнью, тут уж никуда не денешься! — разулыбалась она, радуясь что хоть что-то в их браке получается «как у обычных людей, которые просто женятся».

Разговор несколько заглох, и лишь спустя минуту Кая немного через силу призналась:

— Я бы хотела, чтобы вы стали мне, в первую очередь, другом.

— Разве я уже не ваш друг? — приподнял брови Канлар и, заметив её смятение, уточнил вопрос: — Что вы имеете в виду? Чего не хватает для того, чтобы вы считали меня другом?

Кая посмотрела на него немного растерянно, снова безуспешно попыталась пожать плечами и ответила:

— Не знаю… наверное… чтобы мы говорили, вот как сейчас? О чём-то важном и личном. Рассказывали друг другу, что думаем и чувствуем. Мне бы хотелось рассказывать вам свои мысли и находить понимание. Так, наверно.

— Я этого тоже очень желаю, — решительно признался Канлар. — По правде говоря, за последний месяц я уже узнал о вас столько любопытного, что мне отчаянно интересно, что творится в этой голове, — аккуратно постучал он пальцем по её лбу.

Кая рассмеялась:

— Боже мой! Вы серьёзно?

— Конечно! — с самым торжественным видом подтвердил он.

— Не могу поверить, — беспомощно улыбнулась она. — Как я могу быть вам любопытна? Разве вы не всё про меня знаете? — искренно в своей наивности удивилась она.

— Да я вообще ничего о вас не знаю, как оказалось, — с некоторой досадой признался Канлар.

Кая задрала подбородок, чтобы было удобнее смотреть ему в лицо:

— Как так? — с глубоким недоумением спросила она.

Канлар улыбнулся и ответил:

— Я настолько вас не знаю, что даже не могу разрешить для себя вопрос, чего в вас больше — юношеской невинности или искушённости соблазнительницы.

— Что? — с удивлением приоткрыла рот королева, которая никак не ожидала второго из представленных вариантов.

Канлар закатил глаза к потолку.

Кая, очевидно, совершенно не задумывалась о том, что её задранный для удобства подбородок открыл прекрасный вид на слегка напряжённую шею, что её удивлённо приоткрытый рот смотрится в высшей степени соблазнительно, а её пальцы, машинальным жестом перебирающие декор корсажа, отчётливо привлекают внимание к декольте, которое с текущего ракурса открывает Канлару более заманчивые виды, чем в обычном положении.

— Вот это я и имел в виду, — проворчал мужчина, отводя её руку от корсажа. — Прекратите, во всяком случае, теребить эту штуку, если, конечно, вы не имеете намерения избавляться от этого платья с моей помощью.

Кая перевела удивлённый взгляд на собственное декольте, узрела его заманчивые перспективы, ужасно покраснела и резко вскочила, роняя подушку.

Кусая губы, Канлар пытался сдержать смех, но не преуспел.

Кая на всякий случай прижала корсаж к груди рукой.

— Идите уже переодевайтесь, — со смешком предложил ей муж.

— Да, конечно, — встала она, и смущённо пробормотала: — Простите.

Встав вслед за ней, Канлар поймал и поцеловал её руку, после чего, не отпуская руки, успокоительно сказал:

— Ну что вы, мы же теперь супруги.

— Да, точно, — спохватилась Кая, но краснеть не перестала.

Отняла руку и ушла к себе так быстро, что это было похоже на бегство.

Канлар со смехом завалился обратно на софу.

«Вот так женщина!» — с восторгом подумал он про себя, припоминая соблазнительные виды и жесты.

Настроение его решительно ползло вверх, как и уверенность в том, что этот брак непременно просто обязан стать счастливым.

Когда королева была ещё всего только принцессой, у неё бывало значительно больше свободного времени, львиную часть которого она предпочитала проводить у себя в покоях, за любимыми занятиями. Поскольку входить в её покои дозволялась только отцу, она была свободна в выборе одежды — и тут-то компенсировала все те жёсткие требования, кои накладывал на неё этикет.

Несложно догадаться, что ни одного домашнего платья синего оттенка у неё не завалялось — вообще, Кая этот цвет очень любила, но он успевал ей здорово надоесть. Другим свойством домашнего гардероба, о котором догадаться тоже несложно, было отсутствие корсета — каждая дама, хоть раз надевавшая это приспособление, подтвердит, что в нём не хочется проводить ни одной лишней минуты.

А вот третьим и крайне неожиданным свойством этих домашних платьев оказались их фасон и декор.

Дело в том, что Кая здраво рассудила, что у себя она может носить всё, что ей понравится, но что ей категорически нельзя надевать на людях, поэтому её гардероб для домашнего пользования включал в себя несколько десятков экстравагантных одеяний, созданных по мотивам народных костюмов, нарядов танцовщиц и циркачек, скандально прогремевших в обществе смелых платьев и скроенных по её собственным эскизам творений.

Большинство этих платьев, как можно догадаться, были изрядно откровенными, и Кае это крайне нравилось, потому что в них она себя чувствовала женщиной, а не изысканной статуэткой с короной на голове.

Надо сказать, что мысль показаться в этих платьях мужу казалась ей скорее заманчивой, чем смущающей, — по правде сказать, Кая находила, что так она чрезвычайно хороша, и ей было бы весьма приятно получить от кого-нибудь мужчины подтверждение своим выводам.

Поэтому для следующего утра — кое регламент торжественно отдавал в полное пользование молодожёнов вплоть до обеда — Кая выбрала один из своих любимых нарядов, срисованный с одной танцовщицы из Джотанды. Наряд был выполнен из мягкого алого шёлка, кокетливо обнимал талию и спускался вниз юбкой-многоклинкой, которая в танце могла обнажить ногу и до бедра. Руки оставались открытыми, а то, что должно было быть рукавами, сшили из полупрозрачного газа и прикрепили лишь на плечах. В танце они заманчиво развивались, а в жизни просто красивой драпировкой создавали выгодный фон для рук.

Немудрено, что, когда Кая во всём этом великолепии вышла к завтраку, вставший приветствовать её Канлар несколько секунд лишь пялился на неё самым плебейским образом, и не сразу сумел вернуться к светской любезности.

Должны признать, что как ни прекрасен был наряд вообще и Кая в нём, на остолбенение советника в большей степени повлияли её распущенные волосы.

Дело в том, что королева никогда и нигде не появлялась с распущенными волосами, и с самого раннего детства её видели только с красивой взрослой причёской.

Конечно, Канлар внутри себя знал, что у неё есть длинные волосы, и даже как-то мог себе примерно вообразить, каковы они в естественном состоянии.

Однако одно дело знать о факте, а другое — лицезреть этот самый факт.

Королева с причёской и королева с распущенными волосами словно были бы двумя разными женщинами.

Точнее, скажем прямо, вторая выглядела никак не взрослой женщиной, а совсем ещё юной девчонкой.

Простояв с минуту и не дождавшись от Канлара никакой реакции, Кая скорчила гримаску и подошла к столику с капризным:

— И что, даже не скажете, что я прекрасно выгляжу?

Канлар сглотнул, медленно моргнул и медленно ответил:

— Настолько прекрасно, что я лишился дара речи.

Королева посчитала себя польщённой и устроилось за столом.

Канлар вместо завтрака предпочёл смотреть на неё: в его голове все ещё не укладывалась мысль о том, что она, вообще-то, не его ровесница.