Будь моей единственной - Деноски Кэти - Страница 12

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая

Если бы он попридержал язык, спал бы сейчас на удобной, хотя и узковатой кровати в ангаре "Лайф медэвак", а не мучался на этом мебельном недоразумении. И не должен был бы еще неделю разыгрывать из себя мужа Калли.

Но как бы он ни ругал себя, он знал, что поступил правильно. Познакомившись с Кальбертсоном и услышав рассказ Калли о том, как его родители с помощью денег и связей отобрали ребенка у девушки, забеременевшей от Крега, Хантер не на шутку испугался за Калли.

До чего высокомерные люди! Какое они имеют право отнимать ребенка у матери всего лишь на том основании, что в нем течет кровь Кальбертсонов?

Подумав о бесчеловечности этих людей, он вдруг осознал, что если бы Эмеральд Ларсон захотела, она тоже могла бы отобрать его и братьев у матерей – денег и власти у нее на это точно бы хватило. Но Эмеральд не смотрела на внуков как на свою собственность, она довольствовалась наблюдением за их жизнью издалека. И впервые с тех пор, как он узнал о своем отце, Хантер почувствовал признательность к Эмеральд за те жертвы, что она принесла ради него.

Исчезли последние следы злости за то, что ему не дано было раньше узнать своего отца. Он пришел к выводу, что Эмеральд и ее блудливый сынок не несут полной ответственности за те чувства злости и смущения, с которыми он рос.

Марлен ОБаньон сама согласилась на условие Эмеральд. И хотя Эмеральд не требовала от матери не выходить замуж, Хантер иногда гадал, не подписала ли она втайне такое соглашение в надежде на то, что однажды Оуэн Ларсон прозреет и приедет в Майами за ней и Хантером. Но Оуэн так и не взглянул ни на одного из своих детей, не встретился с их матерями. А восемь месяцев назад он погиб где-то на Средиземном море, и теперь мечтам Марлен уже не суждено сбыться.

Мать, конечно, понятия не имела, что Хантер – не единственный ребенок Оуэна. Она была первая, которая от него забеременела, но, уж конечно, не последняя. Черт, Хантер сомневался, что они трое – он, Ник и Галеб – единственные отпрыски Оуэна.

Но это не важно. Важно другое: видя, как Кальбертсоны повели себя в сходной ситуации, Хантер понял бабушку и одобрил то, как она распорядилась его судьбой.

Задумавшись, он не сразу заметил, что Калли на цыпочках идет через гостиную.

– Не спится? – сказал он как можно мягче, чтобы ее не испугать.

Но она от страха закричала так, что и мертвый бы проснулся.

– Калли, это я.

– Господи, как ты меня напугал, – сказала она, прижимая что-то к животу.

– Извини. – Хантер включил настольную лампу. – Я не хотел... – Он замолчал, разглядев, что у нее в руке. – Какого черта? Зачем тебе фартук среди ночи?

– Я так взвинчена, что не могу заснуть, – ощетинилась она. – Я решила что-нибудь поделать.

Он нахмурился.

– Значит, ты решила кухарничать?

– Каждый снимает стресс по-своему: кто-то пьет, кто-то ест, а я пеку. – Она прошмыгнула на кухню.

Теперь понятно, почему она напекла столько печенья, что им можно накормить целый город. Обнаружив, что беременна, она до безумия испугалась, что Кальбертсон узнает о ребенке и отберет его. Все эти месяцы она находилась в сильнейшем стрессе.

– Наше дежурство начнется через восемнадцать часов. – Он зевнул. – Ты не думаешь, что было бы неплохо отдохнуть перед работой?

Она помотала головой и достала банку с мукой и мерную чашку.

– Обо мне не беспокойся, это тебе как пилоту нужно отдыхать. Иди в комнату и ложись.

– Это легче сказать, чем сделать, – пробурчал Хантер.

– Обещаю, что не буду шуметь, – сказала Калли и начала отмеривать муку.

– Не в этом дело. – Он выдвинул стул и сел к столу. – Я слишком высокий.

– Прости? – Она смутилась. В ночной рубашке и фартуке Калли была так прелестна, что он с трудом вспомнил, о чем говорил.

– У тебя кушетка длиной полтора метра, а во мне сто восемьдесят шесть сантиметров. Займись арифметикой.

Она вытаращила глаза.

– О господи. Извини, я не подумала. Нет проблем! Ты можешь спать на моей кровати, а я – на кушетке.

Он не собирался спать на удобной кровати в то время, как она будет корчиться на этом инструменте пыток, в ее-то положении.

– Но почему? – Она вытерла со стола просыпанную муку. – Я меньше тебя, мне будет легче найти удобное положение.

– Ты – беременная.

– А ты – длинный. – Она ухмыльнулась. – Но я стараюсь не выставлять это доводом против тебя.

Улыбка была такая милая, что Хантер почувствовал учащенное сердцебиение. Он бы не возражал, чтобы она выставила некоторые свои выпуклости – они у нее мягкие, теплые, восхитительно женственные. Он проглотил ком в горле. Если он и дальше будет думать в таком направлении, то сойдет с ума.

– Я могу спать в кресле...

– И проснешься с затекшей шеей. – Калли уронила яйцо на столешницу. – Проклятье. – Схватив бумажное полотенце, она вытерла кляксу. – Раз уж я собираюсь с тобой летать, мне надо, чтобы ты хорошенько выспался.

– Я вполне могу устроиться в кресле, – повторил он и пошел к двери, но нежная рука на спине заставила его замереть, а по всему телу пробежал электрический ток.

– По-моему, мы упустили главное, – сказала Калли. – Я не смогу заснуть еще несколько часов. Все это время кровать будет стоять пустая. Зачем тебе мучиться в кресле? А если я захочу спать, то лягу рядом так осторожно, что тебя не разбужу.

В этом был смысл. Глупо пытаться спать в кресле, когда можно растянуться на кровати. Но одна мысль о том, что под утро Калли ляжет рядом с ним, сводила с ума.

– Полагаю, ты права, – кивнул Хантер. – Мы взрослые люди и сможем с этим управиться.

– Вот именно. – Она махнула рукой в сторону спальни, схватила ложку и быстро постучала по банке с разрыхлителем теста. – Ты меня отвлекаешь. Ложись спать, а я наконец займусь печеньем.

Через два часа после того, как Хантер отправился спать, Калли выключила на кухне свет и тихо пошла в спальню. Сделав полсотни печений, она несколько успокоилась, но нервы будут напряжены до тех пор, пока она не убедится, что Крег окончательно убрался из ее жизни.

Она откинула покрывало и мигом забыла обо всех проблемах с Крегом. Тусклый лунный свет, проникавший сквозь прозрачные занавески, освещал широкую спину Хантера; он лежал на животе, укрытый одеялом по пояс.

Сердце сбилось с ритма; Калли с трудом проглотила ком в горле. Восхитительный мужской торс напомнил ей момент в кухне, когда она впервые увидела его голую грудь. Красивые, четко очерченные грудные мышцы под легкой порослью темных волос тогда так ее очаровали, что она потеряла координацию движений и чувствовала себя, как слон в посудной лавке.

Боже, и она рассчитывает заснуть рядом с этой обнаженной мужской плотью? И почему это вдруг ее двуспальная кровать сжалась до размера детской кроватки?

Надо было покупать большой дом с двумя спальнями, а не этот очаровательный коттеджик!

– Ты так и будешь стоять всю ночь или все-таки ляжешь?

При звуке его голоса она подпрыгнула и загорелась от смущения. Слава богу, в комнате настолько темно, что он не увидит виноватое выражение ее лица.

– Я... не хотела... тебя тревожить.

Хантер перекатился на спину.

– Я не спал.

– Что-то не так? – На кухне он так зевал, что она была уверена: он заснет раньше, чем закроет глаза. – Матрас слишком мягкий?

– Нет, очень удобный.

Калли нахмурилась и осторожно присела на кровать.

– Тогда в чем дело?

– Я думал...

– Не уверена, что я хочу слышать, о чем ты думал, – настороженно прервала она. – Когда ты в последний раз поделился со мной своими мыслями, это привело к неразберихе.

– Ты сама снимешь халат или тебе помочь?

Она поперхнулась. Ей было бы трудно лечь рядом с ним, когда он спал, но с неспящим?! Одна мысль об этом вызывала дрожь во всем теле.

– Так об этом ты все время думал?

– Нет. – Хантер хохотнул, и у нее по спине пробежала дрожь. – Но тебе действительно пора лечь в постель.

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая