Пятое правило василиска (СИ) - Платунова Анна - Страница 19

Мой Стейн…

Так вот какими были ее последние слова.

Эмилия заворочалась, силясь проснуться, но сон держал крепко и не отпускал. На какой-то миг нимфе померещилось, что теплая ладонь погладила ее по щеке, мокрой от слез. Неужели она плакала? (204cd)

Кем бы ни была Ариза для Стейна, Эмилия понимала, почему он любил ее. Как ее можно было не любить, такую отчаянно смелую, такую самоотверженную…

— Стейн… — прошептала Милли, но даже не смогла открыть глаза.

— Спи, Эмилия. Завтра. Все завтра.

Обычно Эмилия просыпалась долго, сладко потягивалась, постепенно сбрасывая с себя дрему, но в этот раз ее точно подбросило в постели. Все, что она увидела ночью во сне, по-прежнему оставалось в ее памяти живым и ярким.

— Стейн!

Стейн сидел на полу у кровати, примостив голову на край подушки. Услышав голос Эмилии, он моментально вскочил на ноги.

— Все хорошо. Это сон, только сон, — сказал василиск неожиданно мягко, что ему вообще-то было несвойственно: видно, думал, что Милли перепугалась до смерти. — Он закончился и больше не повторится.

Но Эмилия испугалась лишь отчасти, сильнее страха было чувство несправедливости и потери.

— Мне так жаль, Стейн, — прошептала она. — Так ужасно жаль ее.

Стейн ничего не ответил, но лицо его затвердело. Он словно захлопнулся в скорлупе. Да он и не покидал ее никогда. Милли вдруг поняла, что вся его холодность и безразличие на самом деле защитная броня, которую он надел на себя давным-давно. Вот бы разрушить ее и увидеть настоящего Стейна.

«Не прячься от меня! — хотелось крикнуть Эмилии. — Я все понимаю, правда. Я буду рядом. Я не подведу».

И на долю секунды ее красноречивый взгляд как будто поколебал каменную уверенность Стейна, но потом он посмотрел на стену, на лист бумаги, исписанный символами, и все эмоции на лице снова погасли.

— Ты все видела?

— Да. Все от начала до конца.

Василиск явно боролся с искушением, чтобы не начать расспрашивать о подробностях последнего боя бесстрашной Аризы, но Эмилия твердо решила не рассказывать. Изменить все равно ничего нельзя. Стейн тряхнул головой, вероятно, подумав о том же.

— Мне нужно знать ее последние слова.

Милли вздохнула.

— Ее слова…

Стейн, не выдержав, стиснул ее плечи.

— Ну же, Эмилия! Скажи мне!

Глаза у него стали зелеными, точно сверкающие драгоценные камни, зрачок вытянулся, сделался змеиным. Но Милли больше не боялась. Не понимая, что творит, нимфа погладила василиска по щеке. Кажется, просто хотела утешить, подарить капельку тепла. Стейн, зарычав, отстранился. У Милли сжалось сердце. Чего она лезет, правда, со своим участием? Сразу было понятно, что нимфа нужна Стейну лишь как временная напарница.

— Она сказала: «Мой Стейн».

Василиск отшатнулся и побледнел.

— Это неправда, — прошипел он. — Если ты думаешь, что мне станет легче от того, что в последние секунды жизни она говорила обо мне…

— Это правда! — крикнула Эмилия, не дав договорить. — Чистая правда! Можешь не верить!

Стейн резко поднялся и отошел к листу с заклятием. Долго стоял неподвижно, глядя на него, потом взял перо и чернила, что давно приготовленные ждали на тумбочке рядом, и быстро начертил несколько линий. Милли не знала языка василисков, но нетрудно было догадаться, что он написал свое имя.

Поставил последнюю черту и выронил перо, не обращая внимания на то, что оно пачкает пол. Провел кончиками пальцев по строчкам символов. Эмилия видела только его напряженную спину, но ей казалось, что губы Стейна шевелятся, беззвучно произнося слова.

Работа нескольких лет была окончена. Новое заклятие было завершено.

Милли сделалось жутко. Она тихонько подошла и встала позади василиска. Хотелось дотронуться до него, сказать что-то. Но что? Стейн почувствовал ее дыхание.

— Ты принесла флакон для моего яда? — бесстрастно спросил он.

— Нет, не нужно! Оставь его себе!

Теперь, когда Эмилия своими глазами увидела, как важен для василисков их яд, она не могла принять такой щедрый дар.

Стейн передернул плечами.

— Мы заключили договор, Эмилия. Ты выполнила свою часть сделки, я выполню свою. Никаких возражений. Если он тебе не нужен, то вылей его, выброси в мусор. Делай что угодно.

Каким холодным и чужим стал его голос. Будто Эмилия нанесла ему смертельное оскорбление своими словами. Отказываться бесполезно, этого упрямца ничего не убедит.

Шмыгнув носом, Милли достала из кармана злополучный флакон, который таскала с собой со дня заключения сделки — забывала выложить.

Стейн протянул руку, по-прежнему не глядя на нимфу, взял склянку и вернул ей через несколько секунд. На дне флакона переливалась янтарная жидкость, горящая, словно луч солнца, пойманный в ловушку.

Эмилия боролась со слезами. Ей было невероятно грустно. Стейн даже не обернулся, просто ждал, пока она уйдет, но так и не дождавшись, вытащил булавки, что удерживали бумагу на стене, и принялся сворачивать лист.

— Иди, Эмилия, — тихо сказал он. — Я сейчас буду занят.

— Что ты собираешься делать? — прошептала Милли.

Стейн не ответил, но нимфа и так догадалась. Он собирается опробовать свое заклятие прямо сейчас! Забирает его с собой… Наверное, пойдет в подземелье, туда, где ему никто не помешает.

Что же ты задумал, Стейн? Милли неотрывно смотрела на его ловкие руки с длинными аристократическими пальцами, на крепко сжатые скулы, жаль, не имела возможности заглянуть в глаза.

— Стейн…

Он не отвечал, может быть, даже не слышал. Наверное, он сейчас, как и все дни до этого, видел только ее — хрупкую, но отважную Аризу, которая пожертвовала собой, спасая других. Аризу, которая в последние минуты жизни думала о Стейне.

И Эмилия вдруг поняла. А сообразив, удивилась, почему прежде была так слепа. Стейн собирался ее вернуть! Вот зачем это заклятие!

Никому прежде не удавалось вытащить любимых с того света. Никому и никогда. Если бы это было возможно, разве не создали бы такое заклятие давным-давно? И что будет со Стейном, когда он поймет, что все эти годы надеялся напрасно — никакая сила не вернет Аризу?

— Стейн!

Эмилия осторожно дотронулась до его руки в последней попытке достучаться.

— Отпусти ее, Стейн. Иногда просто нужно отпустить.

— Уходи, Эмилия. — Если бы василиски умели обращать в камень голосом, то Эмилия, несомненно, уже рассыпалась бы песком. — Уходи и не возвращайся.

Стейн все же как-то воздействовал на нее, потому что Эмилия словно в забытьи покинула комнату василиска. Пришла в себя только у двери собственной комнаты.

Стелла была права — надо рассказать все ректору. Нельзя вот так бросать упертого василиска одного, кто знает, что он натворит своим заклятием. Себе точно может навредить!

И Эмилия решила, что немедленно отправится к Громовой Горе, только предупредит Стеллу, что с ней все в порядке, чтобы подруга не волновалась. Вздохнув, Эмилия повернула ручку и вошла.

В комнате никого не было. Странно, ведь еще слишком рано. Где же Стелла? Не зная, что ей делать теперь — идти или дождаться подругу, возможно, она вышла ненадолго и вот-вот вернется, — Милли застыла в центре комнаты, собираясь с мыслями. Вытащила из кармана флакончик с ядом, снова полюбовалась его янтарным цветом, а потом поставила на полку, чтобы случайно не потерять и не разбить.

«Какой же ты упрямый, Стейн, — снова с горечью подумала она. — Что же мне делать? Как лучше поступить?»

От мыслей отвлек грохот: дверь распахнулась, и Эмилия попала в объятия растрепанной и осунувшейся Стеллы. Ничего не объясняя, полуфея так стиснула нимфу, что та едва могла вздохнуть.

— Эй, ты чего? — Никогда прежде Милли не видела подругу такой взбудораженной. — Прости, что заставила тебя переживать. Я…

«Нет, нельзя говорить, что провела ночь у Стейна».

— Мне нужно увидеться с Улордом Бууросом… Кое-что случилось!