Секрет от мужа сестры (СИ) - Доронина Слава - Страница 31

Другой возможности признаться во всем Сергею больше не будет. Может даже и к лучшему, что сейчас все окончательно раскроется? Мы оба придем к договоренности, что нет смысла придавать рождение Марка огласке. Неизвестно, что Алла выкинет после такой правды с нашей стороны. И к тому же я не хотела разрушать ничьей семьи…

— Хорошо, я поговорю с тобой, — согласилась я.

— Через пару часов встреча в кафе тебя устроит? — спросил он немного потеплевшим голосом.

— Да, хорошо…

— Я вызову тебе такси. С ребенком есть кому посидеть?

— С Марком побудет Дженни, моя подруга. Ты видел ее с нами в кафе…

Не знаю, как не лишусь чувств от всех переживаний, какие терзали меня, но я успокаивала себя тем, что рано или поздно это должно было случиться. На понимание со стороны Сергея я не рассчитывала, говорить, что Марк не его сын тоже не собиралась. И надеюсь, он не опустится до обвинений в мой адрес и не будет ставить никаких ультиматумов.

— Удачи, ma chérie, — Дженни вышла меня проводить, когда за мной приехала машина. — Я надеюсь, что все пройдет хорошо.

— Спасибо, — я поблагодарила подругу и заглянула ей за плечо.

Марк сидел со своей любимой игрушкой и не обращал на нас внимания. Он даже не подозревал о том, какие события разворачивались в нашей с ним жизни.

Так сильно я волновалась… еще никогда на моей памяти. Не представляю, как сейчас погляжу Сергею в глаза и скажу: «Извини, я скрывала от тебя ребенка почти пять лет». Пять лет… Будь я на его месте даже не знаю, что бы чувствовала.

— Девушка, мы приехали. Вы расплачиваться и выходить будете? — услышала голос таксиста, и потянулась к сумочке, чтобы достать деньги, но внезапно дверь открылась и поток холодного воздуха ворвался в машину.

Я подняла глаза к лицу Сергея и, встретившись с его напряженным взглядом, ощутила желание захлопнуть дверцу и уехать прочь. Невозмутимый и отрешенный вид мужчины вызвал новую волну дрожи в теле, а к горлу подступил комок. Он имел право знать, что я родила ребенка. А я не имела права скрывать Марка от него.

— Я расплачусь, — произнес он сдержанным тоном. — Иди в здание, я догоню, — он кивнул куда-то у себя за спиной.

Я смотрела в его глаза и мне было страшно представить, чем закончится эта встреча и разговор. На негнущихся ногах я подошла к входной двери, открыла ее и, оказавшись в просторном холле, остановилась. Сергей настиг меня практически сразу, взял за локоть и повел к столику. Помог мне снять верхнюю одежду, отодвинул для меня стул, подождал, когда я сяду и расположился напротив. Я ощущала себя так, словно на допрос к следователю попала. Мужчина выжидающе на меня глядел, его грудь часто и глубоко вздымалась, а лицо больше не было холодным и непроницаемым. Он достал сигареты, придвинул пепельницу и закурил. Я молча смотрела на него и боялась заговорить. Что я ему скажу? Сказать «Прости» было недостаточно, оправдываться — глупо. Отрицать ничего я не собиралась, но и как начать разговор не знала.

— Ульяна, ты не хочешь мне ничего рассказать? — спросил он, смотря на меня внимательным взглядом, а мне стало не по себе.

Внутри было отчего-то так больно, словно он не глазами в меня впивался, а колол острыми лезвиями нежную кожу.

— Почему ты ничего не сказала о сыне?

— Ты увидел случайно Марка всего один раз и решил, что он твой? — с трудом сохраняя невозмутимость, выдавила я из себя, а он кивнул.

— Да! У меня даже сомнений нет в том, что он мой. Я помню свои детские фотографии и считать умею отлично, — спокойно проговорил он. — Альбина Сергеевна принесла мне утром твою анкету, я знаю, что мальчику пять лет. Повторю свой вопрос: зачем ты его скрыла от меня? В чем причина?

— Я… Я испугалась! Та связь… она ничего не значила… — мне захотелось превратиться в мелкую точку под пристальным взглядом его твердых, как камень, глаз, которые сейчас казались совсем черными и потеряли ясную голубизну.

— Хорошо… И как теперь мы будем выходить из сложившейся ситуации? — он выжидающе рассматривал меня.

Сергей давил на меня. Он ждал, что я буду раскаиваться в содеянном? Оправдываться? Но я бы и дальше скрывала своего ребенка от него и семьи, если бы не та случайная встреча в кафе! Я просто не понимала, что теперь делать со всей этой правдой и хотела, чтобы он понял меня, что я не преследовала цели как-то навредить его семейной жизни. И тем не менее не находила нужных слов. Мысли путались и я не могла ухватиться толком ни за одну.

— Я не знаю. Я… — мне впервые в жизни хотелось горько заплакать.

Весь вчерашний день начался наперекосяк и сегодня продолжался не лучшим образом. Я всю ночь думала о том, что ему скажу, а на деле не могла произнести ни слова, потому что в горле стоял огромный комок, а в глазах без конца собиралась влага.

— Давай по порядку, — выдохнул он и затушил сигарету. — С той ночи. Я не отрицаю своей вины. В вопросах предохранения я всегда старался быть аккуратным. В ту ночь я использовал презерватив, был момент, когда он порвался, но я вовремя это заметил. По-видимому, ты оказалась очень фертильной девушкой, раз этого вполне хватило, чтобы забеременеть. Я представляю твою растерянность, когда ты узнала о беременности, но у меня встречный вопрос: почему ты ничего не сказала ни мне, ни родителям, ни сестре, когда поняла, что я отец ребенка и жених твоей сестры? Ты осознанно шла на этот шаг? Почему?

— Таким аккуратным, что моя сестра забеременела следом? Тоже порвался презерватив? — во мне говорила защитная реакция, не понимаю зачем разбрасывалась этими колкими замечаниями и как бы они помогли разрешить нашу ситуацию, но слово не воробей…

— Думаю, что в случае с твоей сестрой сработал человеческий фактор. Алла начала пить таблетки, когда наши отношения начали носить постоянный характер. Она вполне могла пропустить или забыть ее принять. На тот момент я ничего не знал о том, что ты ее сестра, и даже мысли допустить не мог, что ты забеременела после той ночи. Когда я узнал о беременности Аллы, то естественно, сказал ей, что ребенка своего не оставлю. Понимаешь, на что я намекаю?

— Что мне следовало кричать на всю округу, когда узнала, что беременна от жениха сестры? Или следовало лететь к тебе с тестом на беременность, чтобы опередить сестру, а ты бы выбирал с кем из нас остаться и чьего ребенка признать? Или женился бы сразу на нас двоих?

— Прекрати, — он посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Я бы признал этого ребенка и, собственно, это и собираюсь сейчас сделать. Мне непонятно одно: почему ты его скрыла? Страх перед чем испытала? А одной рожать в чужой стране и воспитывать ребенка без поддержки близких было не страшно? — последний его вопрос прозвучал особенно резко, а в глазах появилась боль, которой раньше не было.

— Мне и сейчас страшно… — я расширенными глазами вглядывалась в его суровое лицо.

— Я даже подумать не мог о таком… Ты, получается, и от родителей скрывала?

— Ото всех… — онемевшими губами прошептала я.

— Пять лет, Ульяна… — в его голосе звучала такая горечь, что я оцепенела от ужаса.

— Каждый раз, когда я собиралась признаться, меня что-то останавливало. В прошлый раз, когда ты сказал, что не терпишь лжи, я поняла, что у меня не хватит мужества признаться тебе во всем. Если бы не вчерашняя встреча в кафе, я бы продолжала молчать. Я не знаю выхода из сложившейся ситуации! Я сильно запуталась и поступила тогда очень глупо… — мой голос сильно дрожал, а слезы сами покатились из глаз.

Столько лет я держала это в себе. Столько лет представляла, как скажу ему эти слова, а на деле… Было безумно больно, стыдно, горько. Безнадежно!

Молчание затянулось, я опустила голову и шестым чувством ощущала на себе взгляд Сергея. В какой-то момент я не смогла выдержать такого накала эмоций и чувств, вскочила со стула, схватила свое пальто и бросилась к двери. Пусть делает теперь с этой правдой все, что хочет! Я не могу больше держаться и делать вид, что мне все равно. Меня разрывало на части изнутри, мне хотелось забиться в укромный уголок и плакать. Да, я родила Марка втайне ото всех, воспитывала его одна и барахталась, как могла, а в груди все это время была такая пробоина, что выть хотелось от этой боли.